Эдуард Тополь - Убийца на экспорт. Охота за русской мафией
Обо всем этом Питер и Билл довольно откровенно говорили с Яковом Камским, которого должны были теперь по очереди охранять и беречь от депрессии, свойственной всем, кто уходит на witness protection program. Вырванные из привычного круга жизни, оторванные от своей работы, друзей, родственников и потерявшие даже свои имя и фамилию, эти люди все равно боятся мести преступников и очень часто впадают в депрессию и отчаяние даже раньше, чем им удастся выступить в суде.
Камский не был исключением из этого правила. Скорей наоборот – почти с первого дня пребывания в Род-Айленде он стал паниковать, психовать, пить водку и обвинять Питера и Билла в том, что они сломали ему жизнь.
– Разве не ты первый позвонил нам и сказал, что можешь организовать ограбление своего магазина? – напомнил ему Питер.
– А разве не ты сказал мне еще раньше, что никогда не бросишь это дело и посадишь меня в тюрьму? – сказал Яков.
– Если ты замешан в преступлении…
Они сидели на пустынном пляже, спорили, пили водку, закусывали солеными огурцами и шашлыками, и Камский постоянно возвращался к одному и тому же – ФБР сломало ему жизнь, использовало и теперь выбросило в никуда. Как он будет тут жить?
– Ты будешь жить, – разозлился однажды Питер. – Ты и сегодня жив только благодаря нам. Ты думаешь, мы не знаем, почему ты позвонил нам в тот первый раз? Потому что ты меня испугался? Ни хера подобного! Любарский был у тебя в этот день! Вот почему ты нам позвонил! Это он грабанул «Sorrento Jeweller’s», и ему это так понравилось, что он приехал к тебе в Чикаго. И тебе некуда было деться, потому что ограбление «Sorrento» – ваша общая афера. Твоя, Сэма Лисицкого, Марата Оскольного и Любарского. И не вздумай юлить по этому поводу перед прокурором или в суде. Имей в виду: если они хоть раз поймают тебя на вранье – все, ты тут же слетишь с protection program. Был у тебя Любарский в тот день?
– Был… – уныло сказал Камский.
– Он тебе угрожал, шантажировал?
– Не только угрожал. Он забрал золота на 40 тысяч долларов.
– Он был с оружием?
– Он всегда с оружием. Я не знаю, сколько людей он убил, но что он стрелял в людей и сам был ранен, это точно. Он дикий человек.
– Значит, это он бил ту иранку пистолетом по голове?
– Наверно. Я там не был. И таких людей вы выпускаете до суда на свободу!
– Под залог! – напомнил Питер.
– Ужас! – сказал Камский. – Я не знаю, как я доживу до суда! Я умираю каждую ночь…
Однако ускорить суд над Любарским было не во власти ФБР. А только во власти случая…
Неожиданным результатом прогулок Питера и Билла по Брайтон-Бич и раздачи там визитных карточек стал поток в ФБР русских анонимных писем. Питер, который выучил русский в разговорах с мамой и бабушкой, но никогда не учился ни читать, ни писать по-русски, с большим трудом разбирал витиеватые русские строки и чаще всего бросал эти письма недочитанными – там не было ничего, кроме сплетен по поводу бывшего коммунистического прошлого соседей по дому или «незаслуженной» пенсии партнеров по шашкам на брайтонском бордвоке.
Однако этот лист бумаги, выскользнувший из очередного конверта, не нуждался в особых усилиях для прочтения. На листе из ученической тетради был простейший рисунок и несколько слов, написанных печатными буквами. Рисунок изображал человеческую фигуру так, как ее рисуют двухлетние дети: кружочек – голова, длинная палочка – туловище, и руки-ноги – четыре палочки, торчащие в разные стороны. При этом на каждой части тела были написаны фамилии: голова – «Агрон», туловище – «Пузырецкий», и на ногах еще четыре имени. А под рисунком подпись из двух слов: РУССКАЯ МАФИЯ.
Питер и Билл рассматривали этот рисунок, когда на столе у Билла зазвонил телефон. Билл снял трубку и через несколько минут от изумления округлил глаза. Потом, даже не прикрывая трубку ладонью, сказал Питеру:
– Натан Родин. Плачет и умоляет помочь ему.
– Плачет? – удивленно переспросил Питер.
– Хочешь послушать?
– Нет. Что случилось?
– Он не хочет говорить по телефону. Но умоляет встретиться. И действительно плачет в трубку!
Питер пожал плечами:
– O’кей, можем встретиться…
И уже в машине, по дороге на встречу с Родиным в ресторане «Шератон» возле аэропорта Ла-Гуардиа, дополнил:
– Только ничего ему не обещай! Никакой защиты! Что бы ни сказал этот засранец – мы не хотим иметь с ним дело. Ты понял?
– Конечно, – усмехнулся Билл. – Если кто-то ему угрожает, он может обратиться в полицию. Верно?
Однако на Родина действительно было жалко смотреть. Человек, который безжалостно отнял у старика Асафа все сбережения его жизни, который приказал своему ассистенту избить русских страховых агентов и дважды отказался сотрудничать с Питером и Биллом, – этот самый Родин теперь судорожно комкал в руках ресторанную салфетку, беспрестанно курил и умолял слезным голосом:
– Вы достали меня! Вы меня достали, я сдаюсь! А теперь – спасите!
– Что случилось? – спросил Питер.
– Только вы можете меня спасти, больше никто! Пожалуйста! Я готов на все!
– Короче! Что случилось?
– Ко мне пришел человек. Я его знаю еще по России. Убийца. Ему сказали, что я получил страховку – 280 тысяч долларов. И он хочет половину. А у меня нету, клянусь! Вы же знаете, что я ничего не получил! Но он дал мне три дня срока. Или он убьет моего сына и взорвет мой дом. И он сделает это, сделает, я его знаю! Он связан с террористами!
– Кто это?
– Вы его не знаете.
– Кто? Как его звать?
– Его звать Слава.
Питер и Билл переглянулись.
– Любарский? – спросил Билл.
– Вы знаете его? – удивился Родин.
– Как тебя, – сказал Питер, он уже все понял.
Наживка, брошенная наобум на Брайтон-Бич, нашла-таки рыбу! Любарскому срочно нужны деньги, чтобы выплатить залог, и он пришел за этими деньгами к Родину, потому что… потому что это он «грабил» магазин Родина «Milano Jeweller’s»! Он пришел за своей долей! Однако Питер не подал виду, а сказал холодно:
– Слава такой же мерзавец, как ты. Пошли отсюда, Билл! Если один русский бандит убьет другого, мне на это насрать! Пошли отсюда!
– Питер! Билл! – Родин униженно схватил их за руки.
– Не меня он убьет! Если бы меня – хуй с ним! Моего ребенка! Сына! Ему два года! Я сделаю все для вас, все! Я много знаю, клянусь!
Но Питер вырвал у Родина свою руку и встал:
– Мне ничего от тебя не нужно! Ты сам вымогатель и убийца. Ты убил жену старика Менделя, ты вымогал деньги у страховых агентов и бил их, и ты должен сидеть в тюрьме! Точка!
– Я сяду! Сяду, клянусь! Только ребенка спасите, Питер! – Родин схватил его за полу пиджака. – Любарский убьет его! Откуда у меня такие деньги? Вы не знаете его! Он настоящий убийца!
– А мне по хую твой ребенок! Что ты мне теперь ребенка суешь? Пусти, мне надо в туалет!
И, обменявшись взглядом с Биллом, Питер ушел в туалет. Пока его не было, Билл «позволял» Родину уговаривать себя. И минут через пять сказал:
– О’кей, я тебя понимаю. Но без партнера я ничего не могу. А ты же видел его. Он очень зол на тебя. Особенно за старика Менделя и его жену. Но я попробую уговорить его. Я ничего не обещаю, но попробую…
Питер дал им на разговор еще минуту-полторы, а потом вышел из туалета и с хмурым лицом пошел через зал к столику Родина и Билла. Но Билл поднялся и пошел ему навстречу, перехватил его в центре зала и отвел в сторону. Издали Родин видел, что Билл о чем-то говорит Питеру, а тот отрицательно качает головой и решительно отмахивается руками. Но потом Питер поостыл, словно в сомнении, покачал головой и вместе с Биллом вернулся к столу, сказал Родину:
– О’кей, ради твоего ребенка я посмотрю, что я смогу сделать. Но имей в виду: если ты хоть раз откажешься сотрудничать, я тут же брошу это дело! И тогда иди в полицию, и пусть они спасают твоего ребенка! Ты понял?
– Понял! Понял! Спасибо!
– И плюс – ты будешь свидетельствовать в суде против Любарского, что он тебе угрожал. Будешь или нет?
– Б… буду… – с трудом вымолвил Родин.
– И расскажешь правду про ограбление своего магазина. Да или нет?
– Да…
– О’кей, а теперь посмотри сюда. – Питер положил перед Родиным лист бумаги с фигурой человечка и фамилиями, подписанными возле головы, рук и ног. – Ты знаешь этих людей? Только честно!
– Честно – не знаю, – сказал Родин.
– Но ты слышал о них?
– Да…
– От кого?
Родин посмотрел ему в глаза. И сказал еле слышно:
– От Любарского.
– Я хочу, чтобы вы сделали Любарского, как вы сделали меня! – Родин, абсолютно голый, стоял на стуле в ФБР, в офисе начальника Билла.
Питер, пригнувшись, липкой серебристой лентой туго приклеивал портативный магнитофон «Наягра» прямо под пахом Родина.
– Убери яйца! – приказал он.
Родин послушно сдвинул рукой свои гениталии в сторону. Питер еще раз обмотал его левую ногу липкой лентой и вывел от магнитофона два провода с микрофонами: один – Родину на живот, второй – на спину, в район поясницы.
