Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой
– Да, – призналась блондинка. – Я пришла в ужас. Как я могла украсть? Я… никогда не брала чужого. Понимаете? Я не отдавала себе отчета, что взяла вазу… не помню, как принесла ее… как сунула в яму между стеной и обломками бетона, присыпала мусором…
Глава 26
Руслана, казалось, говорила искренне. Это было тем более странно, что рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял Стас. Он-то как сюда попал? Случайно?
– Узнав, что вам больше не угрожает обвинение в убийстве, вы решили забрать вазу, – мрачно констатировал Лавров. – Положить ее в рюкзак и благополучно вывезти из Тамани.
Блондинке ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.
– Не знаю, что на меня нашло, – добавила она. – Я не могла думать ни о чем, кроме этой вазы! Наваждение какое-то… Я очень боялась лезть в подвал… но меня неудержимо влекло туда. Ваза! Отполированное серебро ее боков, изящное горло, изогнутые ручки… дивное совершенство форм! Я… испытывала к ней нечто наподобие страсти. Когда ваза вновь оказалась у меня в руках… я была поглощена ею… и не заметила змеи. Не знаю, откуда она появилась. Я увидела ее слишком поздно… Если бы не Стас!..
Она закрыла глаза и коротко, часто задышала, словно ей не хватало воздуха.
– А вас, господин Муромов, что привело сюда? – сурово спросил Лавров. – Тоже ваза? Или прекрасная похитительница?
Дайвер опустил голову и потупился. Что он мог сказать в свою защиту? Правду и только правду.
– С той минуты, как я извлек эту чертову вазу из мешка, у меня ум помутился. Я типа помешался на ней. Она мне снилась… преследовала меня…
– Как любимая женщина?
– Похоже, – подтвердил Стас. – Хотя я ни разу в жизни не влюблялся по-настоящему. Мне не с чем сравнивать… В общем, я решил побродить вокруг отеля, поболтать с людьми. Вдруг разузнаю что-нибудь о вазе? Не понимаю, на что я рассчитывал. Вероятно, на чудо. И оно свершилось…
– Вы увидели Руслану и стали следить за ней! – подхватила Глория.
Дайвер с изумлением повернулся в ее сторону.
– Это моя напарница, – запоздало представил ее Роман. – Она ясновидящая.
Глория укоризненно покосилась на него, а блондинка раскрыла рот от удивления. Лавров продолжал гнуть свое:
– Как бы иначе мы нашли вас в этих развалинах? Не вздумайте лгать и выкручиваться. Это бесполезно.
Дайвер с надеждой обратился к Глории:
– Вы мне верите? Я понятия не имел, что застану возле отеля Руслану. Клянусь! Она вышла из переулка, оглядываясь, и свернула к заброшенному скверу. Там никто не гуляет. Уж я-то знаю. Я же местный. В сквере иногда собираются алкаши распить бутылку и те, кому приспичило… типа в туалет. Я был поражен, когда она стала пробираться через кусты к старому дому… и осторожно крался за ней. Потом услышал ее крик и побежал… остальное вы видели.
– Больно складно у тебя получается, – выразил сомнение Лавров.
– Пусть она скажет! – потребовал Стас, указывая на Глорию. – Вру я или нет?
– Вы говорите правду, – подтвердила она.
Дайвер торжествующе улыбнулся.
– Я даже не сообразил, что ваза у Русланы в рюкзаке, пока вы не сказали. Я смотрел только на змею… Честно признаться, я ни разу не сталкивался с гадюками. Я не ожидал такого. Она, вероятно, выползла из своей норы в камнях.
– Это была эфа, – уточнил Роман.
– Да хоть кобра… без разницы. Она будто взбесилась! Издавала какой-то странный треск… от которого у меня волосы встали дыбом. Я схватил палку и начал пугать ее… Впрочем, вы сами все знаете.
– Вы молодец, Стас, – похвалила его Глория. – Вы спасли Руслану от верной смерти.
Дайвер смущенно пригладил свой густой каштановый ежик. Он был одет в черную майку и шорты защитного цвета. На ногах – легкие кеды. Симпатичное лицо с курносым носом и ямкой на подбородке выдавало в нем любимца женщин. Не таких, как блистательная Смолякова, – попроще, без притязаний. Эту пару свело в развалинах не что иное, как ваза.
Лаврову захотелось взглянуть на нее. Он протянул руку к рюкзаку на спине блондинки.
– Позвольте…
Та молча отдала ему рюкзак с вожделенной добычей.
– Зачем вам эта штука? – полюбопытствовал он, вынимая на свет божий серебряный сосуд в античном стиле.
Вздох восхищения вырвался из груди Стаса, который глаз не мог оторвать от вазы. В ней сочеталась строгая, лишенная мелких деталей красота и страшная притягательность. Именно страшная. Как бывает страшна бездна, клубящаяся в глубине пропасти. Но разве не тянет человека изведать ужас падения вниз?
– Она как будто звала меня, – призналась Руслана. – И я пришла на ее зов. Если вы думаете, что я могу объяснить свой поступок, то ошибаетесь.
– Невероятно коварная красота… – медленно произнесла Глория, разглядывая сосуд. – Как вы собирались делить эту вазу между собой?
– Делить? – Блондинка подозрительно покосилась на дайвера. – С кем?
– Со мной, разумеется, – усмехнулся он. – Ведь это я нашел ее на дне моря.
– Но она принадлежала Максу!
– Только не лгите, что вы взяли вазу на память о нем, – ввернул Лавров. – Вы любили Ордынцева или его деньги?
– И то, и другое, – с вызовом ответила Смолякова. – И не прикидывайтесь бессребреником. Вы тоже работаете не за спасибо.
«Надеюсь», – подумал начальник охраны. Он делает это для Глории. Ему приятно помогать ей. Быть рядом. Оберегать от всяческих бед.
Дайвер, судя по его упрямому виду, не собирался отказываться от своего права на находку.
– Из-за этой вазы уже погиб человек, – сказала Глория. – Вы рискуете, Руслана. Помните надпись на табличке?
– Была какая-то табличка? – удивился Стас.
– Внутрь вазы кто-то поместил глиняную табличку с предостережением, – нехотя объяснила Смолякова. – Дескать, здесь находится смерть! Что-то в этом духе. Обычная пугалка.
– Я готов взять риск на себя, – заявил Стас.
– Опрометчивое решение, – заметила Глория.
– А поедемте к нам! – гостеприимно предложил Лавров. – Там и обсудим создавшееся положение.
Блондинка замешкалась с ответом. Ее лицо исказили мучительные сомнения. Приняв приглашение, она может остаться с носом. У нее попросту отнимут сосуд, и дело с концом. Но она все же не посмела отказаться. Несмотря на браваду, ваза пугала ее.
– Вы хотите сказать… – осторожно начала она, – …что змея выползла из развалин не случайно?
– А вы верите в совпадения?
Глория намекала на смерть Ордынцева, и Руслана поняла ее. Два подобных случая наводят на размышления. Она не хотела бы повторить судьбу любовника. Но и лишиться вазы было для нее немыслимо.
Стас теперь из спасителя превратился в ее конкурента. Он может отважиться на что угодно, включая насилие. Даже убийство. В его глазах она заметила холодные искры, не предвещавшие ей легкой победы.
– Хорошо, – согласилась она. – Едемте.
– Трое против одного? – ухмыльнулся дайвер. – Что ж… я вынужден подчиниться. Делаю это из уважения к вам.
С этими словами он посмотрел на вазу, а не на собеседников. И Лавров понял, что надо держать ухо востро. Как ни глупо это звучит, но Стас и Руслана в большей степени зависят от вазы, а не от собственного ума. Их уже повело.
Он с опаской прислушался к себе. Не затягивает ли его эта воронка? Кажется, с ним все в порядке.
От Глории не ускользнули его опасения.
– Держись, Рома! – сказала она…
* * *Москва
Ирина Ордынцева оплакивала не покойного мужа, а свою горькую долю. Она тенью бродила по комнатам их городской квартиры, куда приехала, получив известие о смерти Макса. Вот и закончилось ее короткое замужество. Были ли она счастлива? И вообще – существует ли на свете счастье?
Жизнь благоволила к ней. Благодаря этому благоволению Ирина получала все, что хотела.
В то же время жизнь наносила ей удар за ударом. Неужели это плата за сбывшиеся мечты?
Она родилась милым ребенком и с детства как сыр в масле каталась. За месяц до ее совершеннолетия родители разбились в туристическом автобусе, который вез их на экскурсию к египетским пирамидам.
Она стала наследницей отцовского бизнеса, но не сумела удержать в хрупких девичьих руках бразды правления и разорилась. Ей не пришлось бедствовать, нет. Но былая безмятежность превратилась в ностальгическое воспоминание. Она училась заботиться о себе сама. И эта наука отрезвила ее. Жизнь больше не казалась ей сплошным праздником.
Первую любовь она переживала как все девушки – с головой погрузившись в обманчивую эйфорию страсти и несбыточных упований. Она не знала себя, не знала Его. Они оба придумали себе образы, которые отличались от них так же, как Воробьевы горы отличаются от Гималаев.
Процесс самопознания оказался мучительным. Новая любовь ввергла Ирину в пучины ада. Она мечтала о замужестве. Однако новый возлюбленный сразу заявил, что превыше всего дорожит своей свободой и не променяет ее на все дары этого мира.
