Дик Фрэнсис - Смертельная скачка
— Да, — проговорила Кари. — Несмотря на все, Арне тоже любит вас.
* * *Еще не было и восьми вечера и Пер Бьорн еще сидел в комнате для допросов, когда я вернулся в полицейский участок.
— С ним адвокат, — мрачно сообщил Кнут. — Теперь мы не добьемся от него ни слова.
— До сих пор мы тоже немногого добились.
— Да. — Кнут посмотрел на листок с телефонными номерами, лежавший на столе. — Второй номер не адвоката.
— А чей?
— Большого второсортного отеля недалеко от доков. Сотни звонков, там не могут вспомнить один из них. Я послал туда полицейского с описанием человека с желтыми глазами.
— М-м-м. Видимо, он поговорил с кем-то в отеле, а тот позвонил адвокату.
— Ja. Должно быть так. Или Арне позвонил.
— Не думаю, судя по тому, что говорила его жена.
— Его не было?
— Он уехал на машине. Кнут положил руку на трубку.
— Сейчас узнаем номер его машины и объявим розыск. А также предупредим пограничников в аэропорту и на границе со Швецией.
— Я знаю номер. — Кнут недоверчиво взглянул на меня. — Я ездил с ним в машине, а у меня память на номера. Сам удивляюсь.
Кнут позвонил и объявил розыск Арне и его машины, а потом сидел и постукивал карандашом по зубам.
— Теперь остается только ждать, — сказал он.
Ждать пришлось ровно пять секунд. Кнут схватил трубку со скоростью, которая выдавала его внутреннее напряжение, и жадно слушал.
— Ja, — несколько раз повторил он, потом:
— Takk Спасибо.
Положив трубку, Кнут передал новость:
— Это звонил полицейский, которого я послал в отель. Человек с желтыми глазами останавливался там на неделю, но сегодня вечером оплатил свой счет и ушел. Адреса не оставил. Его в отеле знали как Л.Горгена. Полицейский говорит, что, к несчастью, в комнате уже сделали уборку, потому что отель переполнен. Но он распорядился, чтобы ее не занимали, пока мы не сделаем обыск и не поищем отпечатки пальцев. Извините, я должен послать туда команду.
Он вышел и минут через пять вернулся со свежей новостью.
— Мы нашли машину Арне Она стояла на набережной, недалеко от причала Нансенского пароходства. И один из их кораблей час назад ушел в Копенгаген. Мы связались по радио с кораблем и с Копенгагеном, чтобы там задержали его.
— Не позволяйте расслабиться в Форнебу. Он взглянул на меня. Я вяло усмехнулся.
— Если бы я хотел улизнуть на самолете, то оставил бы машину возле причала пароходства, взял такси и махнул в аэропорт. Три года назад мы с Арне обсуждали разные возможности бегства подозреваемых, в том числе и такую.
— Значит, он знает, что вы догадаетесь.
— Я бы больше поставил на корабль, если бы машину нашли в аэропорту.
Кнут покачал головой и вздохнул:
— Слава богу, что вы не мошенник. Молодой полицейский постучал, вошел и сказал что-то по-норвежски. Кнут перевел:
— Адвокат мистера Сэндвика хочет встретиться со мной в присутствии своего клиента. Я пойду в комнату для допросов... Вы хотите?
— Пожалуйста.
Маленькая комната для допросов, в которой собрались Пер Бьорн и его адвокат, Кнут, я и полицейский, ведущий протокол, казалась переполненной темными костюмами и торжественностью. Четверо сидели на жестких стульях за пустым столом, а я стоял, прислонившись к притолоке, и слушал долгий разговор, в котором не понимал ни слова.
Пер Бьорн отодвинул назад стул, закинул ногу на ногу и прикурил сигарету. Почти совсем так, как и прежде. Его адвокат, массивный человек с властными, но вежливыми манерами, говорил повелительным тоном, от которого Кнут с каждой минутой все сильнее и сильнее нервничал. Но брат Эрика выдержал, не согнулся и хотя отвечал дружелюбно, будто извиняясь, но беседа закончилась, когда он сказал: «Нет».
Это «нет» рассердило адвоката больше, чем клиента. Он встал, нависая над Кнутом своей массой, и, видимо, чем-то угрожал. Кнут тоже встал с озабоченным видом и покачал головой. После этого молодого полицейского послали с поручением, он вернулся с сержантом и конвоем.
— Мистер Сэндвик, — сказал Кнут и молча ждал, пока Пер Бьорн не спеша встал, потушил сигарету, бесстрастно взглянул на конвой и спокойно направился к дверям.
Поравнявшись на пороге со мной, он остановился, повернулся и несколько секунд смотрел мне в лицо.
Но в его глазах ничего не отразилось, и он не сказал ни слова.
Кнут поехал домой, а я остался в его кабинете и спал на полу на одеялах и подушках, собранных в камерах, и держу пари, что в менее комфортабельных условиях, чем подозреваемый, помещенный внизу — А почему вы не хотите в «Гранд-отель»? — удивился Кнут, когда я попросил у него разрешения переночевать в полицейском участке.
— Желтые Глаза где-то затерялись. И кто знает, какие инструкции дал ему Пер Бьорн, — ответил я.
— Вы думаете, случится что-то еще? — Кнут задумчиво посмотрел на меня.
— Пер Бьорн продолжает борьбу.
— Ja. — Он вздохнул. — Я тоже так думаю. Кнут послал полицейского, чтобы тот принес мне горячий ужин из ближайшего ресторана, а в восемь утра пришел с бритвой. Сам он, будто кожу, сбросил вчерашнюю усталость и явился в наглаженной форме, со сверкающими глазами, готовый встретить новый день. Я брезгливо поморщился на свой мятый костюм и почувствовал себя бродягой, выгнанным утром из ночлежного дома.
В восемь сорок пять зазвонил телефон. Кнут выслушал сообщение с довольным видом.
— Ja. Ja. Takk, — приговаривал он.
— Что случилось? — не вытерпел я.
— Мы получили сообщение из Гола. Кассир, который работал в воскресенье, помнит, что мальчик из колледжа покупал билет в Финсе.
— Финсе? — Я посмотрел в свое расписание поездов. — Это на Бергенской линии.
— Ja. Финсе на этой линии — самая высокая точка. Высоко-высоко в горах. Я узнаю, помнит ли его кто-нибудь на станции в Финсе. Я узнаю, видели ли его на улицах и где он остановился.
— Сколько это займет времени?
— Кто же знает.
— Нет, — решил я. — Насколько я помню, поезд в Берген уходит в десять. Я поеду на нем. Если вы узнаете, что Миккель в Финсе или его там нет, то пошлете мне сообщение на одну из станций. Это возможно?
— Вы забыли про Желтые Глаза?
— К сожалению, не забыл.
— Договорились. — Кнут улыбнулся. — Я отвезу вас на вокзал в полицейской машине. Хотите, чтобы с вами поехал констебль?
— Вероятно, мне будет легче найти общий язык с Миккелем, если я буду один, — взвесив все «за» и «против», решил я.
В поезде я сел рядом с совершенно незнакомым цветущим молодым человеком и всю дорогу смотрел в окно на мирные поля и яркие, будто кукольные, домики, разбросанные по склонам холмов.
До Гола я доехал без приключений, а там меня ждало письменное сообщение: «Молодой человек в воскресенье вышел из поезда в Финсе. Пока никто не знает, куда он пошел. Расспросы продолжаются».
Поезд медленно взбирался к верхней границе распространения лесов, теперь в окружавшем дорогу ландшафте преобладали серо-голубые скалы и серо-зеленая вода. На земле лежал снег, сначала редкими пятнами, но чем выше мы поднимались, тем пятен становилось больше, и под конец толстый белый ковер покрывал все склоны, только острые скалы, будто топоры, торчали из-под снега.
— Мало снега, — посетовал мой цветущий сосед. — Зимой в Финсе снег два метра глубиной.
— Два метра глубиной? — не поверил я.
— Ja. Для лыж хорошо.
Теперь железная дорога шла мимо пугающе холодного на вид озера с серо-зеленой рябью волн, поднятых ветром, потом озеро кончилось, и состав со вздохом облегчения остановился в Финсе.
— Жаркое лето, — сказал мой цветущий сосед, удивленно оглядываясь. — Снег ушел. — Его английский оставлял желать лучшего.
Жаркое лето или нет, но снег действительно тонким слоем покрывал землю, и с каждой крыши, словно грозящие пальцы, свисали длинные сверкающие сосульки. Едва я вышел из натопленного вагона, как холод, несмотря на шапку, закрывавшую уши, и на пальто с теплой подкладкой, тут же забрался в каждую клеточку тела. Я обхватил руками грудь в тщетной попытке спрятаться от пронизывающего ветра.
Меня встретила сильнейшая часть полицейских сил Финсе в лице широко улыбавшегося громадного офицера, своей фигурой загородившего весь перрон.
— Мистер Кливленд. — Он пожал мне руку и, строя фразы, как в школе, отрапортовал:
— Мы не знаем, где этот мальчик, Миккель Сэндвик. Мы не видели его в деревне. Сейчас здесь мало приезжих. Летом и зимой очень много приезжих. У нас большой отель. Для лыжников. Но сейчас мало. Мы искали старую женщину, которую зовут Берит. Их две. Одна не подходит, потому что она в постели в доме своего сына, и она, — м-м-м... она очень-очень старая.
— А другая Берит?
— Она живет в доме у озера. Полтора километра от Финсе. Она оттуда уезжает зимой. Скоро. Теперь. Она сильная старая женщина. Летом она пускает на квартиру людей, которые приезжают ловить рыбу. Но сейчас они все уехали. Обычно по средам она приходит за едой, поэтому мы не пошли к ней. Но она сегодня опаздывает. Она приходит утром.
