Джон Локк - Смертельный эксперимент
– Я? Герой? Вы хотите сказать, что я похож на Супермена?
– Скорее, на Жанну д’Арк.
– Я напоминаю вам женщину. Это все из-за моего нового бабского имени.
– Хорошо, забудем про Жанну. Трагический герой – это всегда благородный, выдающийся человек. Он обладает величием, которое делает его в глазах других почти сверхчеловеком. А его главная цель – служить человечеству. Он жертвует своей жизнью ради великой цели или высоких принципов.
– Кажется, сейчас я услышу «однако»…
– Однако у него есть недостаток, который неизбежно ведет его к самоуничтожению.
– И у меня это…
– Когда-то давно вы потеряли способность быть беспристрастным.
– Вы когда-нибудь встречали Калли?
– Конечно. Она регулярно посещает меня.
– А Куинна?
– Он не столь регулярен.
– Куинн очень беспристрастен, – кивнул я.
– Я знаю, что вы считаете его своим другом, поэтому воздержусь от комментариев.
– Не могу поверить, что Дарвин нанял вас для того, чтобы вы поменяли мне опилки в голове. Хотя подождите – наверное, могу. Но как это нравится вам самой? Я хочу сказать, что вы обращаетесь со мной как с пациентом. А вы сами-то считаете это этичным – уговаривать меня убивать людей?
– Я бы сказала, что это допустимо. А что касается «смены опилок» – я не буду спорить с вами по поводу терминологии.
Я специально использовал этот жаргон, пытаясь разозлить ее. Но она на это не повелась.
– Надин, вы самый честный профессионал, которого я когда-нибудь встречал в своей жизни, – сказал я.
– Легче жить, когда веришь в свою цель, – ответила она.
– Вы когда-нибудь слышали о Монике Чайлдерс?
– Да. Она оказалась тем катализатором, который начал у вас в голове реакцию сомнения.
– Вы отличный специалист, Надин.
– Положим, до вас мне очень далеко.
Я не отрываясь смотрел на нее до тех пор, пока она не моргнула.
– Вы психиатр, – сказал я. – Как любой врач, вы должны защищать общечеловеческие ценности. Вы что, действительно ждете, что я поверю, будто вы хотите, чтобы я продолжал убивать невиновных людей?
– Проблемы с невинными жертвами начались у вас со знакомства с Виктором. И они прекратятся, как только вы прекратите на него работать.
– Он платит хорошие деньги, – возразил я, хотя уже и сам принял такое решение.
– Вы занялись этой работой только по одной причине – и я хочу, чтобы вы сами назвали мне ее.
Я эту причину уже давно понял, поэтому сразу же сказал:
– По причине слишком больших перерывов между ликвидациями.
Глаза Надин увлажнились. Она похлопала меня по руке и сказала:
– Вот вам одна из трех причин, по которой я оставила свою практику и стала работать с людьми, подобными вам.
– А две другие?
– Деньги и Жанна.
– Жанна д’Арк?
– Помните, когда мы встретились в первый раз, у меня на столе стояло фото?
– Два японско-американских мальчугана, которых усыновила ваша сестра.
– У вас потрясающая память.
– Для меня это произошло всего месяц назад.
– Жанна была моей сестрой. И утром одиннадцатого сентября две тысячи первого года[73] она работала на верхнем этаже одной из башен Всемирного торгового центра.
– Мне очень жаль. – Я непроизвольно вздрогнул.
– Она тогда позвонила своему мужу, но он был занят с клиентом. Потом она в ужасе позвонила мне, но у меня был пациент. Она пыталась наговорить мне что-то на телефон, но у нее села батарейка.
– И теперь вы чувствуете свою вину?
– Конечно нет. Но этого не должно было случиться. А когда это все-таки случилось, я должна была поддержать ее.
– И теперь вы хотите отомстить.
– Месть – это бесполезная трата эмоций, – отрицательно покачала головой Надин.
– Но вы хотите, чтобы я не допустил подобного в будущем, хотя при этом могут погибнуть невинные люди. Мне кажется, что в ваших рассуждениях кроется трагическая ошибка. Вы сами не можете сохранять беспристрастность после того, что случилось с вашей сестрой.
– Давайте лучше говорить о вас, – перевела разговор доктор. – Вы солдат, человек действия. Вы не сможете выжить в неволе.
– А под неволей вы подразумеваете семью и все, что ей сопутствует?
– Вы же уже один раз попробовали это, с Джанет и Кимберли. Вы что, ничему не научились? Попытка «приручить» вас привела только к мучениям тех, кого вы любите.
– Вам только кажется, что вы меня знаете…
– Мы оба очень хорошо знаем вас. Вы орел, а орлы не летают в стае. И приручить их невозможно. Они просто не живут в неволе.
– Вы могли бы стать самым худшим брачным консультантом в мире, – заметил я.
– Прекратите ваши отношения с Виктором и сосредоточьтесь на вашей работе.
– Вы нужны Родине, так?
– Хотя я и не люблю избитые клише, но это так.
– А что насчет Сала?
– Сала Бонаделло?
– Вы не будете возражать, если я продолжу свое сотрудничество с ним?
Какое-то время Надин обдумывала этот вопрос.
– Думаю, что нет, – вздохнула она наконец.
Увидев, что я недоверчиво поднял брови, она добавила:
– Работа на Сала держит вас в тонусе. В конце концов, какой вред это нанесет человечеству, если в одно прекрасное утро оно узнает, что на свете стало одним подонком меньше?
– Надин, вы абсолютно ужасный психотерапевт.
– Это вполне возможно, однако никак не влияет ни на вас, ни на то, что вы должны делать.
– И тем не менее, – закончил я, – я уйду из этого бизнеса, женюсь на Кэтлин и буду помогать ей растить Эдди.
Врач молчала.
– Вы во мне разочаровались.
– Не совсем так. А что касается женитьбы на Кэтлин, то, если это поможет вам побыстрее поправиться, это тоже отличная мотивация.
Глава 46
Меня предупредили, что курс физиотерапии будет неприятным и болезненным. Вместо этого он показался мне очень стимулирующим. Каждый укол, сопровождавшийся болью, заставлял меня чувствовать себя живым, и мне хотелось еще и еще. Доктор Говард попытался было ограничить мои занятия с утяжелениями и тренажерами для укрепления ног, но я был неутомим. Я поставил себе цель оказаться в объятьях Кэтлин ровно через десять дней. Надин все так же неутомимо пыталась освободить меня из «неволи», но что она могла поделать? В борьбе за мою душу победа всегда будет на стороне Кэтлин.
Однажды Надин вошла в мою комнату и выключила тренажер, который выкручивал и растягивал мои коленные суставы.
– Коннер, – сказала она. – К вам посетители.
– Кэтлин? – Мое сердце забилось быстрее.
Она отрицательно покачала головой.
– Если вам нужна Кэтлин, то вам придется связываться с ней самому.
– Тогда кто?
Я услышал электрическое жужжание еще до того, как увидел его самого.
– Рад ви…деть вас мис…тер Пэйн… Хо…рошо вы…гля…дите.
– Привет, Виктор. А где же Хьюго?
– Он в ко…ри…доре… кое… с кем.
– А ты вроде бы не очень удивлен, что я жив.
– Куд…ряш…ка ска…зал мне… что вы… жи…вы.
– И все это время ты никому ничего не сказал? Даже Салу?
– Это… не мое… дело… рас…ска…зы…вать.
– А кто же, в конце концов, убил ту пару в Нэшвилле?
– Ни…кто… Я ос…та…но…вил про…ект… пос…ле то…го…, как вы… ока…за…лись здесь.
– А пришел ты для того, чтобы уговорить меня опять поработать с тобой?
– Нет… Я… часть…ва…шего ле…че…ния… Док…тор Крауч… по…про…си…ла ме…ня… По…ка…зать вам… кое…что…
– Так чего же ты ждешь?
У Виктора была квадроплегия, а это значит, что у него были парализованы все четыре конечности. Однако, как и у многих квадроплегиков, паралич был не полным. Виктор все еще имел возможность как-то шевелить пальцами рук. И ими он управлял целой батареей различных кнопок и рычажков, одну из которых использовал, чтобы призвать своего генерала Хьюго и своего таинственного гостя.
Хьюго вошел в комнату с очень красивой женщиной, которая показалась мне смутно знакомой.
– Крид, – произнес он вместо приветствия.
– Привет, Хьюго. Теперь меня зовут Коннер Пэйн. – Я внимательно посмотрел на женщину, которая стояла рядом с ним. Я знал, что вот-вот вспомню ее. У нее были светлые волосы до плеч. Цвет глаз был не таким, каким я видел его в последний раз, но глаза от этого не стали менее глубокими и выразительными.
– Черт меня подери, – произнес я. – Да ведь это Моника Чайлдерс. А я думал, что вы умерли.
– Я очень хотела бы, чтобы ты издох, – ответила она, – но соглашусь просто посмотреть на то, как ты мучаешься.
– И я тоже рад вас видеть, – поздоровался я. – Виктор, – я взглянул на своего прикованного к креслу бывшего работодателя, – ты же сказал, что Фатхи затрахали Монику до смерти.
Женщина зло посмотрела на карлика:
– Это… бы…ла ле…ген…да.
– Моника, у вас есть все основания меня ненавидеть, – произнес я, – но поверьте мне, я очень рад, что вы живы.
– Чтоб тебя в подворотне отымели.
– Пожелание очень заманчивое, но, к сожалению, это уже в прошлом.
