Марина Крамер - Роскошная хищница, или Сожженные мосты
«Что тебе снится, котенок? – подумал Женька, легонько прикоснувшись пальцем к ее порозовевшей щеке. – Наверняка опять твой святой Малыш... Только ему ты могла так улыбаться».
Марина сбросила укутывавшую ее толстовку, перевернулась на живот и пробормотала:
– Люблю тебя... люблю тебя, Женька...
У Хохла гулко бухнуло сердце, он даже глянул в сторону Бармалея, ведущего машину, – не услышал ли он. Но тот смотрел на дорогу, убегающую под колеса машины, и не реагировал ни на что. Женька перевел дыхание и осторожно убрал прядь волос, закрывающую Маринино ухо, наклонился и поцеловал. Она чуть вытянула губы, чмокнула ими, совсем как Егорка, и снова свернулась в клубочек, уткнувшись лицом в живот Хохла. Так она и проспала до самого дома отдыха, до тех пор, пока машина не остановилась у центральных ворот.
– Мариш... просыпайся, котенок, приехали, – подув ей в лицо, сказал Хохол, и Марина открыла глаза, захлопала ресницами, прогоняя остатки сна. – Вставай, кисочка моя, вставай, родная.
Коваль села и потянулась, выгнув спину и закинув за голову руки. Хохол наблюдал за ней с улыбкой: всегда любил вот этот момент, когда она просыпалась, потягиваясь, как кошка. Ее гибкое тонкое тело с высокой грудью изгибалось, демонстрируя каждую линию, а лицо было еще чуть сонным, по-детски припухшим. Вот и сейчас Женька не удержался, привлек ее к себе, приник к полуоткрытым губам, лаская их. Его руки задвигались по спине, проникли под распущенные волосы к шее. Марина охотно отвечала, забравшись к нему на руки и обвив ногами талию. Хохол задрал ее майку, под которой не было лифчика, прижался лицом к груди и хрипло попросил:
– Давай уже выбираться отсюда... Бармалей обкурился на улице, скоро из ушей дым повалит...
Марина засмеялась, пытаясь оттолкнуть его и освободиться, но ручищи Хохла держали ее крепко, не давая шевельнуться.
– Жень... ну Женя, хватит! Идем... Сам говоришь «давай выбираться» – и не пускаешь...
Хохол рассмеялся и убрал руки, поправил ее майку и открыл дверку машины, помогая Марине выйти.
Для середины апреля погода стояла сказочная: солнце грело почти по-летнему, разве что кроны деревьев еще не успели укутаться первыми клейкими зелеными листочками, но во всем уже все равно чувствовалась надвигающаяся весна. Большой парк профилактория оказался идеально ухоженным, чистым и уютным, там и тут стояли беседки, а по сторонам асфальтовых дорожек – скамейки на кованых изогнутых ножках. Все это Марина отметила, пока шла под руку с Женькой вслед за Бармалеем к главному корпусу, где предстояло зарегистрироваться и получить ключи.
Внутри трехэтажного здания работал кондиционер, и приятная прохлада обняла ласково, остудив разгоряченное теплым солнцем лицо. Марина опустилась в мягкое кресло и сразу вынула сигарету и зажигалку. Хохол поморщился, но промолчал. Они с Бармалеем отошли к стойке администратора, а Коваль с наслаждением закурила, перекинув ногу на ногу, и принялась рассматривать холл.
В этом профилактории она раньше не бывала, да и не могла – он был новый, недавно отстроенный, похоже, что здесь еще не перебывали толпы отдыхающих, а потому все выглядело свежим и красивым. Дорогая мягкая мебель, картины на стенах, кафельный пол выложен красно-коричневой плиткой, образующей рисунок вроде коврового. Тяжелые портьеры бронзового цвета, в простенках между окнами – большие круглые светильники вместо привычных в таких заведениях огромных хрустальных люстр под потолком. Небольшой бар вроде тех, что располагаются в холлах заграничных отелей: кофейный автомат, коричневые стеклянные чашки с блюдцами, деревянные ящички с одноразовой чайной заваркой, молочник на плоской тарелке. И девушки-работницы в красивой форме нежных персиковых тонов. Словом, не профилакторий за городом, а полноценный отель хорошего класса.
– Виола Викторовна вам отдельный домик заказала, чтоб никаких соседей, – объяснил Бармалей, вернувшись к столику, за которым сидела Марина. – Сейчас Жека оформит все, и порядок. Я не нужен больше, Марина Викторовна?
– Спасибо, можешь ехать. Надеюсь, телефоны тут работают? – поинтересовалась напоследок Коваль, доставая из сумочки мобильник и открывая его крышку, чтобы убедиться, что связь есть.
– Конечно, Марина Викторовна, тут антенна есть у местного оператора, просто поймаете вручную – и все.
– Прекрасно, – пробормотала она, убирая трубку обратно.
Тот только улыбнулся и кивнул снова. Подошел Хохол, мотая на пальце ключ с пластиковой биркой:
– Все, котенок, готово. В самом глухом углу нам бунгало выделили, там даже выход на пляж отдельный.
– Какой еще пляж? Мы не на Кипре, – улыбнулась Марина и протянула Женьке руку, чтоб помог встать.
Они втроем вышли из главного корпуса, Бармалей попрощался и направился к воротам, а Хохол обнял Марину за плечи, подхватил сумку и пошел в глубь парка.
Оказалось, что в лесном массиве там и тут располагаются небольшие домики, стоящие так, чтобы не мешать друг другу. Это открытие приятно порадовало Марину, любившую уединение.
– Смотри, как здорово, – показала она рукой на домик, мимо которого они как раз шли. – Вроде как и недалеко, а все равно соседний дом не видно. Грамотный хозяин у этого места.
– Ну еще бы! – ухмыльнулся Женька. – Твой приятель Мишка Ворон всегда любил, чтоб с комфортом все.
– Ворон?! – остановилась посреди дороги Марина. – Так это что – его?!
– А что ты так удивилась? Сейчас не прежнее время, все давно можно, а эту деляну он прихватил давным-давно, еще при Строгаче.
– И ты знал?! – еще сильнее удивилась Марина, даже мысли не допускавшая о том, что у Хохла могут быть от нее секреты или просто недосказанная информация. – Знал – и молчал?!
– А ты не спрашивала, – пожал плечами Женька, снова беря ее за руку и увлекая за собой. – Идем, в бунгало орать будешь, тут все же люди ходят.
– Нет, стой! – уперлась Марина. – Что это еще за секреты, а? Да еще с таким сроком хранения?
– Марин... ну, не начинай ты, а? – попросил Хохол тоскливым голосом. – Столько лет прошло, а ты снова за старое берешься. Ну, выхватил Ворон этот кусок земли из-под одного коммерса, перебил аренду, заставил отказаться от прав на начатое строительство – Строгач ему помог немного. Вот и все дела. Полегчало?
– Полегчало, – процедила Марина. – Какое же все-таки дерьмо мужики... Песец просто! Все орал: «Я по понятиям живу, закон чту и соблюдаю!» – гнида, а сам, значит, по тихой грусти имуществом обзаводился?
– А ты-то чего вскипела? – не понял Хохол. – Да еще задним числом?
– Да потому что не люблю лицемерных и лживых людей, вот почему! – отрезала Коваль, направляясь вперед по дорожке. – Нельзя говорить одно, а делать другое! Это я могла себе позволить обрастать бизнесом, я – потому что ко мне воровской закон не имел отношения! И то я все делала аккуратно и по правилам! Говорили, сколько отстегнуть в общак, – я отстегивала и не рыпалась, не обсуждала!
– Марина, погоди, куда понеслась? – Женька догнал ее и ухватил за плечо, заставив остановиться. – Сейчас ты к чему об этом заговорила? Все давно кончилось, ты другая, Ворон другой – прекрати, я тебя прошу.
– Прекратить – что? – уставилась она ему в лицо своими глазищами, но Женька взгляда не отвел:
– Не смотри на меня так! Больше я не телохранитель тебе. Я фактически муж.
– Очень смешно! – фыркнула Коваль. – Муж – и дальше?
– А дальше – я не хочу больше слышать о Вороне, Строгаче, Бесе – ни о ком! По крайней мере, в ближайшее время! – отрезал он таким тоном, что Марина неожиданно для себя покорно кивнула и пробормотала:
– Ну, нет так нет... Идем, я хочу в душ. Надеюсь, там есть душ...
Женька в душе возликовал: он выиграл первое сражение, первую маленькую битву за первенство. Видимо, Марина была права как– то, когда сказала, что он не должен уступать ей и быть в ее руках податливым пластилином, из которого своенравная стерва Коваль сможет вылепить все, что ей в голову взбредет. «Правда, в основном у нее лепешки получались, – усмехнулся Хохол, лаская взглядом спину идущей впереди Марины. – Лепешки такие – из мужиков. Лежит себе расплющенный, только глазками хлопает. Вот тут, вспоминает, руки были, а вот тут – ноги... А сам счастлив, бедолага».
– Все, Мариш, пришли. – Он догнал Коваль и развернул ее лицом вправо, где в отдалении от тропинки виднелся голубой двухэтажный домик с высоким резным крылечком и верандой. – Смотри, как хорошо: совсем тихо, сплошной лес, народу нет. Орать сможешь во весь голос.
Марина засмеялась, обняла его за шею и призналась:
– А ведь ты сейчас сумел меня переиграть, Женька. Сам заметил?
Хохол поднял ее свободной рукой и, не отвечая, понес на крыльцо.
* * *В домике было прохладно, пахло цветами: букет недавно срезанных оранжерейных роз красовался на столике у дивана в небольшой гостиной. Хохол бросил сумку на пол, а Марину бережно опустил на диван:
