Мария Жукова-Гладкова - Места без поцелуев
Когда приедут следующие швейцарцы – к Дмитриеву, – нас они уже не волнуют. Дмитриев, управляющий, заводские решат, что у швейцарцев принято посылать несколько проверяющих команд (что, кстати, соответствует действительности). Ну и что с того, что будут задавать те же вопросы? Ведь совсем другие люди приедут. К тому же Слава с Пашей все проконтролируют.
– Но в документах же разные адреса! – воскликнул Альмашинский. – Ты считаешь, что швейцарцы такие дубы? Это наши, как услышат про свою большую левую прибыль, обо всем забывают. А здесь-то… Завод по документам в каком-то Тупасове, а реально стоит в Питере!
Арнольда попросили успокоиться, поскольку имеются и на эту ситуацию толковые объяснения. Во-первых, наша неразбериха с налогами и прочими законами. Иностранцам в любом случае в наших законах, постановлениях, президентских указах и приложениях к ним ни в жизнь не разобраться. Это доступно только нашему человеку. В их стране закон есть закон, а у нас едва новый закон принимают, все тут же начинают думать, как его обойти. Если они уже когда-то работали с Россией, то наслышаны про наши порядки. Наплетем что-нибудь про юридические адреса и так далее. Подумаем, как врать убедительнее. Второй вариант – говорить про передислокацию предприятия из Тупасова в Санкт-Петербург.
– Лучше что-то про юридические адреса и налоги. И запутать их четко мыслящие швейцарские головы, почему адрес там, завод здесь, – сказал Седых.
– А наши головы не оторвут? – спросил Альмашинский.
– Кто? – повернулся к нему Жировецкий. – Главная опасность – Прокофий Васильевич. Но тут все должно быть в порядке: к нему приедут другие швейцарцы! Из другого банка. Он лично не должен ничего такого подумать, почему это то одна делегация, то другая в гости к нам спешит. В Европе люди дотошные, просто так денежки не дают, несколько раз проверяют, вот и ездят.
– А москвичи?
А что москвичи? Ну, будут искать поселок городского типа Тупасов. Счастливо им. Возврат кредитных средств должен начаться через три года. Да тут, может, и страны уже не будет. И «Анналбанка». И аукнулись швейцарцам и гарантия, и денежки. Чего сейчас об этом думать? Вон как они в самый первый раз переживали, что с управляющим делать? Так его без их помощи кто-то кокнул. И этих банкиров тоже могут. Наших, в смысле. В Швейцарии их так не отстреливают. Это наша российская специфика. У них на Западе опасными считаются профессии каскадера, шахтера, дрессировщика, а у нас – банкира и бизнесмена. Иностранцам не понять нашего расклада. Чего сейчас дергаться? Если дадут денежки, у ребят три года на размышление!
Сперва вроде бы все шло гладко. Гарантия «Анналбанком» была предоставлена, швейцарцы дали согласие на перевод денежных средств.
В один прекрасный день Паша поехал в Москву в обычную командировку. Он вообще часто в Белокаменную наведывался. Беды ничто не предвещало. Но вернулся он уже мертвым, в гробу…
* * *Ни Седых, ни Альмашинский, ни Юханссон не представляли, за что его убили и кто убил. Может, обделывал какие-то свои дела, не беря остальных компаньонов в долю?
В тот четверг, когда Жировецкий должен был выезжать из столицы, он позвонил лично Дмитриеву и сказал, чтобы Прокофий прислал встречающих на Московский вокзал утром в пятницу. Мол, он, Жировецкий, везет исключительно важные документы. Он не был на дружеской ноге с Прокофием Васильевичем, и когда Седых узнал, что Жировецкий звонил не ему, а Дмитриеву, вообще не мог ничего понять. Может, звонил не по своей воле, а ему нож к горлу приставили? Или решил надуть всех? Дмитриев не придал звонку особого значения, подумал, что какие-то московские партнеры отправили что-то важное для него лично, ну и ладно, и послал банковского водителя, который знал Жировецкого в лицо, и еще телохранителя.
Те двое увидели на платформе перед местом прибытия третьего вагона большое скопление народа – ментов, каких-то холеных мужиков, охранников… Телохранитель узнал Валентина Петровича Туманова, крупную фигуру в городе, – и заподозрил что-то неладное. Он предложил водителю к вагону не приближаться, а подождать у входа в здание вокзала: Пашу они увидят, когда он пойдет по платформе.
Когда Паша не появился, водитель направился к поезду и разговорился с проводником второго вагона – вроде как из праздного любопытства. Выяснилось, что в третьем вагоне, как раз на том месте, где ехал Жировецкий, зарезали молодого человека.
Водитель с охранником вернулись в банк и доложили начальству обстановку. К ментам на вокзале они подходить не стали и не сообщили, что встречали именно того, кого убили, то есть труп.
И Дмитриев начал свое расследование. Его деталей Святослав не знал. Он не представлял, кто мог убить Жировецкого. Вернее, было слишком много подозреваемых. Со Святославом Дмитриев пару раз говорил лично – и как с другом Паши, и как с его коллегой. Святослав сам бы хотел разобраться с этим делом, но оно оказалось ему не под силу.
За самим Святославом теперь постоянно кто-то следил. Он опасался за свою жизнь.
После убийства Жировецкого, когда Святослав узнал, что в одном купе с убитым ехала работающая на Туманова Лена, которая возвращалась со встречи с Юханссоном, кстати, уверявшим его, что это было чисто интимное свидание, Седых приказал «шведу» послать факс в «Сапфир» и отказаться (по крайней мере, временно) от дальнейших поставок в связи с изменившимися условиями. Чем черт не шутит…
На этом проблемы не закончились. Швейцарцы к Дмитриеву наконец приехали. Организацией приема, как обычно, занимался Славик. С ужасом он увидел в списке одну знакомую фамилию. Этот швейцарец уже приезжал на «Болт-Балт» в составе группы, проверяющей несуществующий проект Альмашинского, но приезжал от другой фирмы…
Славик растерялся. Первое, что он сделал, – приложил все усилия, чтобы лично с делегацией не встречаться. Правдами и неправдами ему это удалось. Сегодня они заканчивают свою работу. Каково заключение – пока неизвестно. Решалась судьба Святослава. Как отреагирует тот швейцарец, что скажет? Или будет держать язык за зубами, чтобы самому не поплатиться: ведь пять миллионов из десяти уже перечислены.
Седых замолчал, достал из пачки еще одну сигарету, щелкнул зажигалкой и посмотрел на Лену.
– Так что ты хочешь от меня? – спросила она, думая о том, что у Равиля, слушающего их разговор, наверное, волосы уже дыбом встали и что вопрос, скорее всего, придется решать на личной встрече Туманову и Дмитриеву.
– Кое-что действительно хочу. Во-первых, скажи мне, зачем ты встречалась с Юханссоном?
– Потрахаться, – с невиннейшим видом ответила Лена. – У него это очень неплохо получается.
– И все?
– Ты меня еще допрашивать будешь?! Тебе мало того, что Томас тебе сказал. Хорошие у вас партнерские отношения, если вы друг другу не верите на слово.
– Когда завязаны большие деньги…
– Со мной не завязаны. Правда, я надеюсь, что ты все-таки сдержишь свое слово и Вовчик получит обещанное. Хотя бы как алименты – единовременно.
– Получит, не волнуйся. Кстати, Вера вчера правильно сказала, что нужен наследник. Оставлять все равно кому-то надо накопленное. Больше мне завещать в самом деле некому. Если только тебе.
Седых затушил сигарету, внезапно обнял Лену и поцеловал. В первую секунду она попыталась его оттолкнуть, но потом расслабилась. У нее перед глазами пронеслись сцены десятилетней давности. Она любила его тогда…
– Я обойдусь, Слава, – сказала она, высвобождаясь из объятий. – А если хочешь кому-то оставить деньги – оставь сыну.
Святослав снова закурил.
– Ладно, с Юханссоном закрыли тему, – сказал он. – Твой Туманов мог приказать убить Жировецкого?
Лена посмотрела на Святослава, как на полного идиота. Она не сомневалась, что Валентин Петрович о существовании этого самого Паши узнал только потому, что его труп оказался с Леной в купе.
– Он вообще не представляет, кто это такой. И ни с вашим банком, ни с кем из дмитриевской команды дел не имеет. Ты должен вроде бы знать обстановку.
– Но он был тогда на вокзале, – заметил Седых.
– Он меня встречал. Я его вызвала по Веркиному телефону. Поэтому и приехал.
– Ты и с ним спишь? – спросил Седых.
Лена развернулась и дала Славику оплеуху.
– Не твое собачье дело!
– Понял, – невозмутимо отреагировал Славик.
– Что ты понял?
– Скольким мужикам ты дуришь голову. И как мне в жизни повезло.
Лена разозлилась не на шутку. То он ее страстно целует, то бросает оскорбительные замечания! Ее возмущало, что Седых позволяет себе подобное. Он еще смеет оскорблять ее!
– Вылезай из машины! – заорала Лена. – Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Мне не о чем с тобой больше разговаривать, с хамом и проходимцем. Всех обжулил, теперь хочет с моей помощью выбраться. Не надо мне твоих наследств для Вовчика. Растила девять лет сына одна и дальше вытяну. Обойдемся без твоих денег. Все они ворованные.
