Наталья Александрова - Ожерелье богини Кали
Так вот, за освобождение мальчика Лом потребовал у антиквара этот перстень. И старик его отдал. А что делать? Единственный внук дороже любого мертвого камня!
Такая вот история.
А почти сразу после этой истории Кристина сбежала от своего сожителя, уехала из того городка к нам, в Петербург. Конечно, ничего нельзя утверждать, не имея прямых доказательств, но судя по тому, как упорно Лом искал вашу сестру, можно предположить, что она похитила у него тот самый перстень и надеялась здесь, в большом городе, найти на него покупателя.
– Ну, Кристина! Ну, авантюристка! – ахнула Женя. – Все так и было, Лом мне сам сказал – мол, украла у него его вещь. Сам-то ее у владельца выманил, грозился внука убить, скотина такая!
– Целиком с вами согласен. Но теперь, когда я рассказал вам все, что вы хотели, – теперь ваша очередь. Расскажите мне про свои приключения, особенно про то, почему вы считаете, что карьера убийцы-душителя сегодня оборвалась.
И Женя рассказала капитану, как они с Кристиной пытались сбежать от Лома и его людей, как Кристине это удалось, а саму Женю поймали и увезли в полуразрушенный деревенский дом.
Как ее допрашивал Лом, как потребовал, чтобы она наговорила на автоответчик послание для Кристины.
– Да вот же оно, это послание! – Она включила автоответчик своего телефона и услышала собственный голос – дрожащий, полный ужаса и страдания.
И почувствовала ненависть к Кристине – надо же, втянула ее в такую ужасную передрягу, а сама сбежала!
Все вещи Кристины остались на своих местах, значит, она не заходила в квартиру. Прячется где-то…
– А что случилось потом? – спросил ее Шерстоухов, прослушав запись на автоответчике. – Как вам удалось убежать из того дома и какое отношение все это имеет к убийце-душителю?
И Женя продолжила свой рассказ.
Рассказала капитану, как Лом уехал, оставив ее под охраной своих головорезов. Как она до самой ночи сидела в холодной каморке. Как во дворе дома появился смуглый человек с седой прядью, как он задушил бестолкового Толяна.
Рассказала о поединке между Душителем и Хряком, о его трагической развязке, о том, как загорелся дом и сгоревшая балка упала на голову Душителя.
– Там он и сгорел, вместе с убитым Хряком. А я нашла люк в подпол, из которого выбралась на пустырь в стороне от дома, а там дошла до шоссе и села на последний рейсовый автобус.
В своем рассказе Женя пропустила только один момент – как в каморке от нечего делать она разгадала таинственную надпись из индийского шкафчика. Потому что не говорила Шерстоухову о тайниках в этих шкафчиках.
Это было ее тайной.
Тем не менее капитана кое-что насторожило в ее рассказе.
– Зачем, точнее, за кем пришел Душитель в тот деревенский дом? Как он связан с Ломом и его людьми или с Кристиной?
– Понятия не имею! – отрезала Женя. – И вообще не пора ли вам домой?
– Сейчас уйду, – проговорил капитан. – Только один, последний вопрос. Где был тот дом, куда привезли вас люди Лома?
Женя обрадовалась, что капитан ушел от опасной темы.
– Дайте вспомнить, – сказала она. – Я села на автобус «Ольховое – Петербург» и примерно через час доехала до станции метро «Проспект Просвещения». Значит, эта деревня находится где-то рядом с поселком Ольховое.
– Потерпите меня еще пять минут, – попросил ее капитан и набрал номер дежурной части Управления внутренних дел.
Назвав свое имя и звание, он попросил дежурного узнать, не было ли недавно вызова на пожар в деревне, неподалеку от Ольхового.
Дежурный отключился на несколько минут, а потом соединил Шерстоухова с оперативником, который выезжал на этот пожар.
Капитан выслушал коллегу и повернулся к Жене.
– Все так, как вы сказали, – проговорил он настороженно. – Действительно, рядом с поселком Ольховое сгорел деревенский дом. На месте пожара найдены два трупа…
– Два? – переспросила Женя. – Должны быть три!
– Два, – повторил капитан. – Один труп найден во дворе дома, он не обгорел и был опознан как Анатолий Бочанок, вор-рецидивист, находящийся в розыске. Причина смерти – удушение. Так что вы не ошиблись, это почерк нашего Душителя. – Капитан выразительно взглянул на Женю и продолжил: – Второй труп найден на пожарище, обгорел довольно сильно, но по татуировкам и прочим приметам предположительно опознан как дважды судимый Виктор Харитонов, по кличке Хряк. По сведениям наших коллег, Харитонов принадлежал к ОПГ, возглавляемой Ломом.
– ОПГ? – переспросила Женя. – Что это?
– Организованная преступная группировка, – проговорил Шерстоухов, поморщившись. Он не представлял, как можно не знать таких простых вещей.
– А Душитель? – взволнованно спросила Женя.
– Больше никого на месте пожара не найдено – ни живого, ни мертвого.
– Значит…
– Значит, Душитель выжил и ушел с места преступления.
Жене показалось вдруг, что в квартире потянуло ледяным холодом. Холодом смерти.
Душитель жив!
А это значит, что он может в любую минуту прийти за ней.
Женя теперь уже окончательно осознала то, что она интуитивно поняла в тот самый момент, когда увидела во дворе деревенского дома гибкую стремительную тень, – Душитель пришел в тот деревенский дом за ней. Его нисколько не интересовали ни люди Лома, ни Кристина. Ему была нужна она, Женя.
Почему?
Потому что он каким-то непонятным способом узнал, что она нашла ключ и записку в индийских шкафчиках профессора Шемаханова.
Другого объяснения Женя не могла придумать. Другого объяснения просто не было.
Но как он мог это узнать?
Может быть, ему что-то сказала та женщина из Музея восточного искусства… сказала перед тем, как умереть…
Женя подняла глаза и встретила настороженный взгляд капитана Шерстоухова.
– Вы мне ничего не хотите сказать? – спросил капитан.
– Ничего, – ответила Женя и отвела взгляд.
– Ну, смотрите… – Капитан поднялся из-за стола. – А теперь мне действительно пора оставить вас в покое.
– Да, пора, – как эхо, ответила Женя.
– Спасибо за чай!
Женя закрыла за Шерстоуховым дверь и вернулась в свою комнату.
Если полчаса тому назад она хотела как можно скорее выпроводить назойливого полицейского – теперь, после того как она узнала, что Душитель выжил и исчез, ей страшно было оставаться одной в квартире. Тьма за окном казалась ей живой и угрожающей, Жене мерещились в этой тьме янтарно-желтые глаза убийцы…
Однако усталость взяла свое.
Женя прилегла на диван, не раздеваясь, – и тут же заснула.
Ей снился густой незнакомый лес.
Не лес – джунгли, полные птичьих трелей и шороха листьев под чьими-то мягкими крадущимися шагами, стрекота и шипения, далекого рычания и воя, полные напряженной и опасной жизни. Жизни, которая переплетена со смертью в живой, душный, непримиримый клубок.
Внизу, под ногами у Жени, ярко-желтая лягушка сожрала какое-то зазевавшееся насекомое – и тут же на эту лягушку напала змея. Змея заглотила лягушку целиком, та еще билась внутри змеи в последних предсмертных конвульсиях – как вдруг с ветки дерева сорвалась большая черная птица, ударом клюва размозжила голову змеи, схватила ее поперек извивающегося туловища и понесла в свое гнездо.
И тут же среди листьев мелькнуло гибкое тело леопарда…
В голове Жени внезапно всплыли строчки давно забытого стихотворения – «Природы вековечная давильня соединяла смерть и бытие в один клубок…»
И тут шорохи и трели, рычание и вой внезапно стихли, на джунгли опустилась напряженная, пронзительная тишина.
Птицы и насекомые, змеи и животные затихли, попрятались по своим норам, гнездам, укромным щелям.
Женя замерла, вслушиваясь в эту тишину, пытаясь понять ее причину.
И поняла.
Джунгли затихли в страхе перед чем-то или кем-то более опасным, чем ядовитая змея, более могучим, чем бешеный слон, более кровожадным, чем тигр-людоед.
Где-то далеко послышались приближающиеся шаги.
Женя замерла, прислушиваясь.
Она поняла, что тот, кого так испугались джунгли, приближается, и он идет за ней…
…Посреди ночи я внезапно проснулся, разбуженный каким-то новым звуком. Я приподнял голову, чтобы увидеть Арунью – но ее не было.
Зато на толстой ветке дерева прямо надо мной лежал, обвивая ее, огромный питон. Толстый и длинный, как ствол большого дерева, он был так близко ко мне, что я чувствовал кожей его дыхание.
Голова питона слегка покачивалась, его узкие глаза смотрели на меня, нет, не на меня, они смотрели прямо мне в душу!
Я вскрикнул от страха.
И снова проснулся, на этот раз на самом деле.
Уже рассвело.
Первые розовые лучи солнца пронизывали кружевную листву деревьев. В этой листве шуршали птицы, и они уже начали пробовать голоса в преддверии утреннего концерта.
Я вспомнил вчерашний день, вспомнил ужасное побоище на тропе – неужели это действительно было? Может быть, все это приснилось мне, как приснился огромный питон?
