Джулия Хиберлин - Тайны прошлого
— Ты уверена, что хочешь это сделать?
— Нет, — сказала я.
И захлопнула крышечку.
Я хотела продолжить разговор, сказать ему, что Розалина заявляла, будто я родилась от связи Энтони Марчетти с моей мамой. Но Хадсон стянул штаны, открывая бледно-голубые «боксеры» на фоне прекрасной загорелой кожи и самые потрясающие голени, какие только могут быть у парня, не являющегося профессиональным кэтчером. А затем стащил футболку. Все, как я запомнила, даже лучше. Возможно, я еще не до конца убила его настрой.
— «Кабс» выиграют с разрывом в шесть очков, — сказал он, пересаживаясь на вторую кровать и бросая в рот мятную таблетку, прежде чем сбить подушку в аккуратный плотный квадрат. Я смотрела, как его ноги исчезают под покрывалом, и думала о том, каково оплетать их своими. Мне отчаянно хотелось ощутить языком мятный вкус его рта.
— А тебе стоит поработать над содержанием сказок на ночь, — сказал Хадсон, отворачиваясь к стене. — Спокойной ночи.
Через пару минут он уже храпел, оставив меня таращиться в потолок и думать.
Я слишком хорошо знала Хадсона. Возможно, палец и стал для него сюрпризом, но о Розалине и Энтони Марчетти он знал куда больше, чем говорил. Иначе задал бы куда больше вопросов.
Какая ирония. Не прошло и двух суток, а я уже нарушала данное себе обещание, собираясь закрыть глаза и остаться полностью уязвимой рядом с мужчиной, который нервировал меня своими противоречиями.
Глава 21
Меня удивило, что Адриана Марчетти выглядела совсем как Мэдди в ее возрасте. Удивило больше, чем ее крылья из ярко-зеленых листьев и ее способность летать. Я присматривалась, но не могла понять, все ли пальцы у нее на месте. Она махала мне, и ее ручки казались размытыми от быстрого движения. А потом она нырнула в пушистое белое облачко и исчезла. Когда она возникла снова, ее губы шевелились, но я не слышала ни звука. Она пыталась что-то мне сообщить.
А я не слышала. Я не слышала!
Адриана подлетала все ближе и ближе, как птичка в 3D-фильме, пока ее розовые губы и белые зубки не заполнили все поле моего зрения. Я видела широко раскрытый рот и трепещущие миндалины. Меня собирались вот-вот проглотить.
— Найди меня, — будто издевалась она, пока я скользила по ее горлу в теплый океан. — Найди меня.
Я резко села, промокшая от пота, с дико бьющимся сердцем. Стянула с себя пижаму и легла на спину, благодарно задрожав, когда ледяной воздух из кондиционера мазнул по моей мокрой коже.
С тех пор как я себя помню, мои сны всегда были входом в темное измерение, живое и настоящее, как реальная жизнь. Хуже всего был сон с погребением. Иногда два мира сталкивались, и я просыпалась в кругу призрачных лиц, которые исчезали, как только я пыталась к ним прикоснуться. Мои глаза были широко раскрыты. Пальцы касались воздуха тут и там, пытаясь доказать мне, что я одна. Бабушка называла их ночными гостями. Ученые объясняли это фокусом сознания, расстройством сна.
Просто сон, сказала я себе. Девочке из сна было года два или три. Адриане три так и не исполнилось. Я видела ее лишь в виде скульптуры в саду Розалины. Ей исполнился только год, когда ее похитили. И не имеется никаких доказательств тому, что она умерла. Так что нет ни малейшей причины считать, что у меня латентный дар говорить с духами, особенно учитывая тот факт, что этот дар передавался по папиной линии, а я не знала, кто мой реальный отец.
Я посмотрела на Хадсона, тихо и размеренно сопящего в своем мягком сером коконе, и подумала о том, сколько раз за сегодня я оказывалась голой в его присутствии.
Часы, отсвечивая синим, показали 3:07. Мое сердце вернулось в нормальный ритм. Однако нервы оставались под напряжением, как рождественские гирлянды.
Похоже, самое время проверить имейл. Я заметила, что Хадсон привез мою холщовую торбу, наверное, отобрал ее у ФБР в библиотеке. Результаты моего расследования были собраны с пола, скомканы и засунуты в сумку, как мусор. Мой ноутбук лежал на прежнем безопасном месте, в кейсе на столе. Я натянула футболку, которую снял с себя Хадсон, села и включила компьютер. Сразу же запустила почту.
Третье письмо буквально кричало:
ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ ВОТ ТАК?
Maddog12296 определенно решил выражаться конкретнее.
На этот раз я не медлила. Я открыла письмо. Пустое поле и приложение с названием «Шоу Беннетов».
Мой антивирусник проверил файл.
И радостно сообщил мне, что вирусов не обнаружено. Я кликнула на «продолжить загрузку».
Первое же изображение заполнило собой весь экран, знакомое и незнакомое одновременно.
Это был не вирус, но от него становилось чертовски плохо.
* * *Я не могла оторваться от жуткого слайд-шоу, которое автоматически меняло передо мной кадры. У меня была всего пара секунд на то, чтобы рассмотреть фотографию, прежде чем она меркла и сменялась следующей. И следующей.
Фред Беннет погиб страшной смертью. На кухне, когда готовил попкорн. Он яростно сражался за свою семью. Все поверхности, все стены, каждая плитка были покрыты потеками крови, словно кто-то расплескал кетчуп.
Женщина, агент ФБР, лежала у дальней двери в прачечную — окровавленная голова неуклюже опиралась на корзину для белья с рассыпанными полотенцами.
Алиса Беннет погибла, широко открыв свои чудесные голубые глаза. На первой фотографии, присланной Maddog12296, на снимке, который преследовал меня с тех пор, как я впервые открыла его на ранчо, лица девочки было не видно. Только сейчас я поняла: он сделал это намеренно — хотел, чтобы я представляла себе лицо Мэдди.
На этом фото Алиса лежала на том же мерзком сером ковре и, казалось, тянулась к руке своей матери, лежащей в полуметре от нее. В дверном проеме за ними виднелась окровавленная нога другого ребенка. Спальня мальчиков?
Я часто видела фотографии с мест преступлений. Прежде чем начинать терапию с детьми, я обязательно просматривала доказательства всех ужасов, которые они пережили. И я заметила, что эти снимки были сделаны с точностью и внимательностью судебного эксперта.
Фотограф-криминалист никогда не знает, что может в итоге оказаться важным, его работа — снимать все, обычное и невообразимое: наполовину собранные чемоданы, грязные тарелки в раковине, потрепанную книгу «Баю-баюшки, луна» на ночном столике, бутылку шампуня «Хербал Эссенсес» в душе. И конечно же, каждый труп со всех возможных ракурсов, каждую каплю крови.
Примерно тридцать фотографий в целом — явно лишь малая часть снятого в ту ночь, но впечатление они произвели. Эти фото не были загружены с сайта. Они были добыты из взломанной полицейской базы или фотоархивов ФБР.
Я посмотрела на Хадсона. Он не шевелился. Мои пальцы тихонько заскользили по клавиатуре, я переслала письмо с фотографиями Лайлу, чтобы его практичный, наметанный и не такой эмоциональный взгляд тоже прошелся по этому кошмару.
Было еще слишком рано, чтобы вставать, но я не рискнула бы закрывать глаза, зная, что мой мозг будет проигрывать изображения на бесконечном повторе. Лучше уж сосредоточиться на чем-то другом. Лайл дал мне пароль и код доступа к огромному сайту открытых отчетов, который год за годом обходился газете в немалую сумму. Свидетельства о рождении и смерти, телефонные номера, адреса, судебные постановления — вопрос пары секунд поиска.
Я быстро нашла Барбару Турман. Теперь она была Барбарой Монро, ей было за пятьдесят и она больше не работала репортером, освещающим киднеппинг для таблоидов Чикаго. Я записала в отельном блокноте номер ее телефона и адрес, затем выключила компьютер.
Похищение Адрианы Марчетти, убийство семьи Беннет, газетные вырезки в маминой депозитной ячейке. Как все это может быть связано?
Час спустя, когда запищал будильник Хадсона, я уже была одета после душа и готова до вечернего рейса завершить в Чикаго пару дел.
Maddog12296 добился успеха. Он вытащил меня на адски плодородное поле моего подсознания, о существовании которого я даже не подозревала.
* * *Барбара Монро жила в одном из восстановленных каменных коттеджей в реконструированном районе на южной окраине Чикаго. Хаос из цветов и трав заполонил даже каменную дорожку, мгновенно завоевав мое расположение. В моих временных огородах сорняки почти никогда не приговаривались к смертной казни.
— Привет, ребята, я Барбара, — поздоровалась она со мной и Хадсоном, открывая нам дверь и придерживая за ошейник высокое, рвущееся вперед черное животное, в котором я с трудом опознала собаку, определенно самую мерзкую из всех, что мне доводилось видеть. Черная шерсть перемежалась проплешинами. На спине зверя были красные язвы, уже понемногу заживающие.
— Крикет, назад. Простите, у меня дочь-подросток, а у нее страсть к спасению бездомных животных. Этого еще не дрессировали. К слову, он не заразен, просто, по словам ветеринара, пожизненный уродец.
