Татьяна Устинова - Где-то на краю света
Даже удалось сделать прическу! На полке она обнаружила фен, который немного подпортил ей настроение. Олег Преображенцев решительно не походил на мужчину, который сушит волосы феном после бани.
Впрочем, любую женщину из его жизни Лилия Молчанова вытурит. Просто вытурит, и все. Он принадлежит только ей. Ей одной он мог сказать, войдя в землянку: «Лиля, это я!»
– Олег, ты где?!
– С легким паром.
Он показался в конце коридора.
– Что ты так смотришь? И откуда взялись мои вещи?
Она была отмытая, раскрасневшаяся, короткие темные волосы завивались колечками. Она очень походила на ту московскую фифу, которую он увидел в вестибюле радио «Пурга» первый раз.
Женщина с другой планеты. Вскоре звездолет заберет ее.
– Вещи привезла Таня, – сказал он негромко. – Я ее попросил, и она привезла. Ты… очень красивая.
– Я-а-а-а? – удивилась Лиля. – Я да-а-а! Я очень красивая!
Она стремительно подошла к нему, обняла и прижалась вся, с головы до ног.
Надежно пристегнутая упряжка дрогнула и рванула. Все фалы, постромки, алыки и вертлюги натянулись и зазвенели.
Лиля Молчанова потерлась щекой о его скулу, сначала с одной стороны, потом с другой.
Он весь подрагивал, смуглое лицо залилось темным румянцем.
– Почему у тебя щетина светлая, а волосы такие черные?
– Да.
– Ты волосы феном сушишь? У тебя там фен!
– Да.
Упряжка вот-вот сорвется. Каюр ее не удержит.
– Я тебе сначала понравилась, а потом разонравилась.
– Да.
– Скажи что-нибудь на своем языке.
Он сказал.
– Что это значит?
Он не стал переводить.
Лиля взяла его за шею и притянула к себе. Он дал себя притянуть.
– Ты все знаешь, – сказала она ему в ухо. – Ты все знал с первой минуты.
– Да.
– Как я рада тебя видеть, Олег.
Он прижал ее к себе так, чтобы ни в чем не оставалось никаких сомнений – впрочем, их и не осталось. Звездолет улетит, но до него еще есть время. Да и это короткое время не принадлежит им, но, может быть, достанется какая-то его часть.
До тех пор, пока «зима не погонит нас в другие места», так говорил кит в древней легенде.
– Там люди ждут.
– Какие люди, я не хочу никаких людей! Я хочу… тебя.
– Ты меня получишь.
– Олежка!!! – заревели из глубины дома. – Где ты застрял-то, айфон мне в руку! Чего там пострадавшая наша?! А?! В кадушке твоей знаменитой утопла?!
– Люди, – сказал Олег Преображенцев и поцеловал Лилю Молчанову в губы. – Там люди. И их много. – А потом добавил непонятное: – Звездолет пришел.
И отстранился. Лиля потянулась за ним, чтобы еще раз поцеловал, ну, нельзя же на этом останавливаться, черт возьми, это нечестно!.. Он не дался, взял ее за руку, и следом за ним она выскочила в ту самую огромную комнату, где давеча пила чай, сидя на шкуре белого медведя с человеком из тундры.
В комнате было полно народу, и все разговаривали. Она с разгону влетела и остановилась. Что тут началось!..
– Лилек! Как ты нас всех напугала! И похудела! Лева, смотри, она похудела! Это от переживаний! А шея? Да что это такое делается, а?! Бедная девочка, нужно срочно помазать ее китовым жиром!
– Таня, ну что ты кудахчешь на манер той самой индейки? Нормальный ребенок, в целости и сохранности. А фельдшер Щупакин еще в семьдесят восьмом году говорил…
– Ну тебя с твоим фельдшером, Лева!
– Здравия желаю, Лилия Алексеевна! С благополучным возвращением! Задали вы нам всем работы!
– Мы же ничего не знали! Мы же ничего не поняли! Лев Михайлович приехал и сказал, что ты пропала, что ты дома не ночевала, а метель! А потом стали по радио объявлять на всю Чукотку, и пограничники даже…
– Ален, подожди, не тарахти! Лиль, ты совсем ничего не помнишь, что ли? Ну, как тебя… того…
Со всех сторон ее обнимали, целовали, прижимали и громко говорили, почти кричали, перебивая друг друга, и растерявшаяся Лиля поворачивалась в разные стороны, и тут ее опять целовали, обнимали, всматривались встревоженно, и столько радости было на лицах, и столько восторга от того, что она спаслась, жива, вернулась!
…Мама и коммунальный сосед Лев Мусаилович любили ее изо всех сил, баловали, ругали, беспокоились. Они тряслись над ней, переживали за нее, гордились ею, считали «необыкновенной девочкой», редкой умницей и писаной красавицей. Когда она выросла, их приставания и замечания – правильно ли живет, все ли благополучно, оценены ли все необыкновенные девочкины достоинства как следует – стали забавлять и раздражать ее. Из крохотного мирка, в котором она была центром, альфой и омегой, радостью и надеждой – «мама, я проснулась!» – она переселилась в большой мир, где всем было на нее наплевать – в большей или меньшей степени. Она никогда об этом не задумывалась и не печалилась о несовершенстве этого большого мира, и именно сейчас, в эту самую секунду, в комнате приземистого полярного дома со шкурой белого медведя на полу, когда малознакомые люди радовались ей, как самому родному и важному человеку, она вдруг все поняла.
Несовершенство и равнодушие той планеты, где она жила раньше, не казались ей ни странными, ни опасными – ей ведь тоже было на всех наплевать.
В большей или меньшей степени.
Очень удобно жить, когда все друг к другу равнодушны. И очень неудобно, болезненно, страшно, когда – нет.
Эти люди не равнодушны к ней?
Кто-то когда-то давным-давно рассказывал Лиле Молчановой о северном братстве и о том, что здесь, на побережье Арктики, все по-другому, а она не верила, и ей казалось, что это сентиментальные сказки, которыми люди утешают себя, потому что заняться им особенно нечем, на краю земли не может быть никаких важных и нужных дел, вот и они и придумывают всякое доброе, слезовыжимательное.
– Лилька, ну, ты даешь! – сказали басом откуда-то из-за спин всех этих людей, оказавшихся родными. – Нет, а можно мне подойти-то? Припасть? Я тоже хочу припасть.
Лиля сначала не поверила своим ушам, а потом не поверила своим глазам.
Полковник Багратионов лихо повернулся, за локоток подхватил особу в очках и с необыкновенным бюстом, и она очутилась прямо перед Лилей.
Похлопала глазами на полковника, сообщила ему интимно:
– Да вы прям кавалер! – высвободила локоток и бросилась Лиле на шею.
– Юлька, это ты?..
– Да нет же, не я! Ты же видишь, что это не я!
И опять кинулась обниматься. Под напором ее бюста Лиля пошатнулась.
– Юлька, откуда ты взялась?!
– Из Москвы, откуда еще!.. Я же столичная девушка, а не какой-то там северный олень или морской тюлень!
Она говорила, растягивая слова, томным голосом, как глупышка из телевизора, и почти все попадались, верили!.. Еще Юлька любила слово «вау!», стреляла глазами, поводила плечиком, с капучино первым делом съедала пенку, утверждала, что жизнь без кружевного белья и шоколадного мороженого невозможна, амбициозных молодых сотрудников у себя на работе называла «отрок». Отрок, сходи за кофе!
Она была журналистом самого высокого уровня – палец в рот не клади, отхватит не то что по локоть, по шею отхватит, прожует и будет дальше мило улыбаться, пить свой капучино и поводить плутовскими глазами, – работала в холдинге «Московское время» политическим обозревателем, писала под немыслимыми псевдонимами убойные статьи, над которыми то хохотали, то плакали читатели.
Юлька утверждала, что ей нравится водить людей за нос и проделывает она это из чистого любопытства, как исследователь-энтомолог.
– Юлька, как ты сюда попала?
– Ах, боже мой!
– Олег! Это Юля Костина, моя подруга. Она… из Москвы.
– Да мы уже познакомились.
– А это Алена, Ромка, они с радио «Пурга»! Таня, это моя подруга из Москвы! Лев Михайлович!
– Я на месте.
– Юлька, но ты же в Москве! А я в Анадыре!
– У тебя совсе-ем поехала крыша, – протянула Юлька томно, – я сейчас как раз тоже в Анадыре!
– Мои ребята ее на контроле повязали, – сообщил горделиво полковник Багратионов и подмигнул. – Разрешительных документов на въезд нет, а у нас тут погранзона!
– А вы та-акой бди-и-ительный, товарищ полковник!
– Приходится бдить! Потому, если за вами не бдить, вы вон в тундре пропадаете, а мы потом ищи!
– Но я уверена, – тут Юлька взяла руку полковника в свои ладони и поднесла к груди с молитвенным выражением, полковник вытаращил глаза, – в случае чего вы же нас спасете! Да-а-а?..
Полковник дрогнул, побагровел и кивнул. Юлька какое-то время поупивалась его растерянностью, а потом полковничью длань выпустила, вздохнула так, что Багратионову пришлось быстро и воровато отвести глаза от ее необыкновенного бюста, а после спросила деловым тоном:
– Ну, что тут у вас происходит?
Почему-то всех поразил этот простой вопрос.
Полковник насупился, Ромка Литвиненко сунулся было что-то рассказывать, но Алена дернула его за рукав, а Лева с Таней одновременно посмотрели на Лилю, а потом друг на друга.
