M. Поповец - Последний Танцор
Статья 58-1022 озаглавлена следующим образом: «Регулируемая процедура по конфискации собственности, находящейся во владении искусственных разумов». По существу, принятие этой статьи открывает для Объединения (а особенно для ненасытных и безжалостных миротворцев) легальную возможность отобрать любую собственность, какую им захочется, без соответствующего процесса, без оспаривания в суде; миротворцы просто издадут указ, основываясь на новом законе, и в указе будет утверждаться, без всякого освидетельствования и экспертизы, что какая-то собственность считается принадлежащей ИРу. Как только выходит законодательный акт, это создает «презумпцию опровержения вины» для той личности, чью собственность конфисковали. И эту презумпцию может быть чертовски трудно преодолеть. Никто из вас, присутствующих, не желает испытать такое на себе? Налоговая инспекция в подобных случаях не раз выигрывала иски, основанные на «презумпции опровержения вины», а не на «доказательствах, опровергающих всякие сомнения».
Отсюда вытекает, что жертве остается только распрощаться со своей собственностью, которую рано или поздно конфискует Наблюдательный Совет миротворцев.
Так-то вот!
Именно в этом и заключается истинный смысл законопроекта.
Между прочим, возвращение незаконно конфискованной собственности данной статьей не предусматривается.
Если этот законопроект пройдет, он неизбежно приведет к концу «Взлета и падения Американской империи», оппозиционной Объединению общественной организации, по слухам контролируемой ИРами.
Ваши представители голосуют за принятие статьи 58-1033 во вторник. Вы знаете, что делать.
ВСТАВАЙТЕ — БОРИТЕСЬ САМИ — И ПРИЗЫВАЙТЕ ДРУГИХ.
5
В темном зале, расположенном на километровой глубине под Капитолием, стоял Мохаммед Венс, терпеливо ожидая появления голограммы. Спустя несколько секунд рядом с ним в воздухе материализовалось изображение человека, называвшего себя Седоном из клана Джи'Суэй. Запись сделали во время недолгого пребывания Седона в миротворческом Центре предварительного заключения под Амьеном.
Венс медленно обошел изображение вокруг, во всех деталях запоминая строение скелета и черты лица пришельца из прошлого.
— Очень хорошо, — кивнул он наконец. — Дальше.
Следующее изображение было немного размытым и двумерным, снятым с расстояния примерно двести метров. Человек выходил из лимузина, в окружении полудюжины известных деятелей подполья направляясь на посадку к ожидающему их шатлу. Его волосы были длинными, светлыми, стянутыми на затылке в хвост; кожа цвета темной бронзы; глаза бледно-голубые. Костная структура совсем не изменилась. Те же высокие скулы, тот же римский нос.
Венс негромко попросил:
— Дайте свет, неяркий.
В зале вместе с ним находились еще трое: Александр Моро, помощник Генерального секретаря, командующая Гвардией Кристина Мирабо и Теренс Лефевр, недавно назначенный главой Министерства по контролю за рождаемостью.
Венс почти не замечал Лефевра. Это дело не для штатских, и если бы в этом вопросе все решал он, то Лефевра вообще не пригласили бы на совещание. И речь даже не шла о традиционном соперничестве между миротворцами и МКР — Венс попросту не доверял Лефевру, считая его недостаточно компетентным для занимаемой им должности. Вот если бы Министерство послало Габриэль Ларон, главное неизбираемое лицо в их структуре, Венса это устроило бы куда больше. Помимо прочего, когда требовалось вести конкретные переговоры между МС и МКР, Габриэль делала все профессионально.
Лефевр же был чистым политиком.
Венс повернулся к Александру Моро, одному из немногих государственных деятелей, лично присутствовавших при открытии вневременной капсулы с Седоном внутри. Комиссар его не слишком уважал, но и не особо опасался.
— А вы что думаете, мсье Моро?
Моро был молод — чуть-чуть за тридцать — и занимал свой пост, несомненно, лишь благодаря происхождению и фамилии. Тем не менее он обладал неплохими способностями, и Венс надеялся, что через некоторое время Моро сможет стать первым Генеральным секретарем-французом после Тенер, правившего сорок пять лет назад.
Моро пожал плечами. Худощавый, часто излишне напряженный, он говорил быстро и отрывисто, производя впечатление человека, совсем не задумывающегося над смыслом произнесенного.
— Мне он кажется похожим.
— Кристина?
— Я никогда не встречалась с Седоном. И видела его только на голограммах. — Начальница Венса пожала плечами. — Если ты считаешь, что это он, то я поддерживаю твою точку зрения.
Мохаммед Венс кивнул. Он даже и не подумал поинтересоваться мнением Лефевра.
— Я хотел бы предложить Генеральному секретарю поместить Ободи в список разыскиваемых и назначить вознаграждение шесть миллионов.
Лефевр с удивлением присвистнул:
— Да это же на миллион больше, чем за Неуловимого Трента! Венс даже не взглянул на него:
— Не называйте его так. Это неправильно. Помощник Моро, я внесу предложение за моей подписью. Смею надеяться, что оно поступит к Генеральному секретарю не позднее чем через день.
Моро покачал головой:
— Так и произойдет. Но Генсек христианин, вы же знаете, и завтра он будет в церкви. Вы, вероятно, не получите ответа до понедельника.
— Это приемлемо. Мы закончили. Кристина, можем мы поговорить наедине?
— Конечно.
Чиновники вместе направились к дверям и вышли бы, не обладай гвардеец-киборг исключительным слухом. Александр Моро с усмешкой шепнул на ухо Теренсу Лефевру:
— Хотел бы я знать, как отнесется к этому Трент?
Венс остановился на полпути. После долгой паузы вернулся:
— Помощник Моро! Я не ослышался? Молодой человек виновато заморгал:
— Вы о чем, комиссар?
— Что вы сказали?
— А-а... Я просто подумал, как отнесется Трент к тому, что он уже не номер первый.
— Я так и понял. Возможно, — заметил Венс, — вам стоит меньше заботиться о чувствах врагов Объединения и больше о том, чтобы выполнять свою работу. — Венс не повысил голоса, выражение его лица не изменилось. Он не сводил блестящих черных глаз с глаз Моро. — На вашем месте я бы гораздо больше беспокоился о возможности судебного преследования за халатное отношение к служебным обязанностями, нежели о том, что один из смутьянов расстроится из-за того, что его посчитали менее опасным, чем другого.
Судя по тону, Мохаммед Венс с тем же успехом мог обсуждать меню съеденного утром завтрака.
Помощник Моро побледнел и слегка покачнулся — политические противники Венса имели неприятную тенденцию внезапно погибать от какого-либо несчастного случая.
— Да, комиссар. Я безусловно постараюсь воспользоваться вашим советом.
Венс махнул рукой и отвернулся.
— Постарайтесь. Совещание закончено.
Они разговаривали в единственном месте Капитолия, где, Венс это точно знал, не было подслушивающих устройств, так как просто не имело смысла устанавливать их здесь.
Под вентиляторами, снабжавшими воздухом стратоскреб, где находилась штаб-квартира Миротворческих сил, склонившись голова к голове, словно любовники в ураганном реве ветра, Мохаммед Венс и Кристина Мирабо шептали друг другу в искусственные уши.
— Что случилось? — спросила Мирабо.
— Генеральный секретарь Эддор по-прежнему не дает нам разрешения разгромить «Общество Джонни Реба».
— Увы.
— Почему?
Мирабо едва заметно качнула головой:
— Не знаю, Мохаммед. Он уверяет, что проводится частное расследование, которое позволит ему навсегда покончить с любой угрозой, исходящей от подполья.
— Вы знаете что-нибудь об этом расследовании?
— Нет, — прошептала командующая Гвардией.
— Кристина, я не уверен, что оно вообще ведется. Мирабо медленно ответила:
— Я тоже, Мохаммед. Я тоже.
Утром следующего вторника в четырехстах миллионах километров от Земли, в самой глубине Пояса астероидов двое охранников с лазерными карабинами наперевес стояли перед дверью крупнейшей звукозаписывающей студии в Системе.
— Ты Трент?
— Да, — ответил молодой человек в скафандре, на груди которого была изображена кровавая река, текущая сквозь темно-красные джунгли.
— А ну-ка глянь в дырочку.
— Вообще-то я пришел позавтракать, парни, — пояснил Трент, однако послушно приник к отверстию сканера.
Луч лазера скользнул по лицевой части его шлема и задрожал на зрачке его правого глаза. К Тренту подошел охранник в точно таком же скафандре, только без рисунка, и удовлетворенно произнес:
— Ты Трент.
— Я и не скрывал.
Охранник жестом разрешил ему войти, заметив:
— Оригинальная картинка.
— Я когда-то украл такую.
