M. Поповец - Последний Танцор
В обед она сделала перерыв, поднялась в ванную Роберта и набрала такой горячей воды, какую только могла выдержать.
Десять месяцев работы на Риппера сказались даже на ее железном организме. Может, кто другой и не заметил бы этого. Даже Роберт не замечал. Но десять месяцев назад она легко протанцевала бы весь день, не чувствуя ни малейших признаков усталости. Сегодня же ее мышцы быстро онемели, и в организме явственно ощущался переизбыток токсинов. К тому же она не спала всю ночь.
Дэнис провела в ванне почти час. Когда вода остывала, она добавляла горячей. Потом приняла ледяной душ для контраста, насухо вытерлась мохнатым полотенцем и завалилась спать. Бессовестно продрыхнув до четырех часов дня, она проснулась бодрой и освеженной.
Роберт уже встал и шебуршил на кухне. Должно быть, в поисках чего-нибудь съедобного.
— Ты голодна? — послышался оттуда его голос.
— Не то слово! Что бы мне такое слопать? Роберт выглянул в открытую дверь:
— А ты доверься своему телу. Чего тебе хочется?
— Чего-нибудь живого. Он кивнул:
— Яблоки на крыше.
Дэнис поднялась по лестнице на крышу, сорвала и съела два яблока. Покончив с ними, включая сердцевину и семечки, и подождав десять минут, она решила, что хочет еще, и сгрызла третье.
Когда она спустилась, Роберт уже поел, и на кухне все было убрано. Дэнис прошла в гостевую комнату, достала один из черных гимнастических костюмов, которые Роберт держал для нее, и надела его. Босиком спустилась вниз и обнаружила, что мужчина уже сидит на краю ковра. Он уложил длинную плоскую дощечку на пару кирпичей, чтобы приподнять ее немного над полом. На дощечке разложил в определенном порядке несколько предметов. Занимаясь этим, он не смотрел на Дэнис. Выкладывал медленно, один за другим, словно выполняя какой-то ритуал. Закончив, Роберт Дазай Йо поднял голову и тихо спросил:
— Узнаешь эти предметы?
— Они похожи на те, что раскладывают на алтаре Викки.
— Похожи. Но это другое. — Жестом он пригласил девушку сесть с другой стороны доски. — Присоединяйся.
Дэнис приняла позу лотоса, встретилась глазами с Робертом и начала дышать в унисон с ним. Ее дыхание и сердцебиение подчинились одному ритму: она точно уловила момент, когда они совпали с дыханием и сердцебиением Роберта. Он потянулся, одной рукой взял с дощечки маленький, с пуговицу, гриб и съел его.
Дэнис, не задавая вопросов, сделала то же самое. Гриб оказался сухим, как мел, и столь же безвкусным.
— Дай мне твои руки.
Она вложила свои ладошки в ладони Роберта. Он не сводил с нее глаз.
— Повторяй за мной. Ро! Этра шиват...
— Ро! Этра шиват...
— Элор ко обэй киша...
— Элор ко обэй киша...
— Вата элор ко обэй шиебран.
— Вата, — повторила Дэнис Кастанаверас, — элор ко обэй шиебран.
Руки Роберта сжали ее ладони.
— Эншиа, энситра... — Он внезапно прервался и быстро проговорил: — Нет, подожди, этих слов не повторяй. Дэнис замерла с открытым ртом:
— Почему?
— Позже. Как ты себя чувствуешь?
— Легко. Куда-то плыву. Думаю, это от танцев. А больше ничего. — Она замолчала и неизвестно почему вдруг решила добавить: — Пока.
— Закрой глаза и продолжай держать меня за руки. Мы будем вместе ждать темноты.
Я тот, кого называют Рассказчиком.
Я нахожусь на краю реальности и наблюдаю прошлое: слежу за Дэнис Кастанаверас, своей прародительницей и бабушкой человека, которому предстоит основать Ноябрьский дом.
Земля медленно отворачивается от Солнца, и тень планеты падает на город Нью-Йорк, на маленькую комнату в Гринвич-Вилледж.
В этой комнате Мастер старейшего учения на Земле и приверженец моего Врага в те времена готовится испытать свою самую способную ученицу, лучше которой у него никогда не было и не будет.
В погруженной во мрак комнате нет других источников света, кроме далеких отблесков уличных фонарей, едва проникающих сквозь высокие окна. Роберт Дазай Йо, один из шести Ночных Ликов, живших на протяжении всего Непрерывного Времени (если не считать путешественников во времени, чего я, по моим скромным соображениям, и не должен делать), выпускает руки Дэнис Кастанаверас.
Из спичечной коробки с этикеткой "Бар «Счастливые Часы» он достает спичку и зажигает единственную красную свечу в центре, а потом подносит огонь к горке ладана. Чуть горьковатый аромат апельсиновых цветов начинает струиться с поверхности алтаря.
Роберт одним скользящим движением поднимается из позы лотоса.
— Ты готова?
— Да.
— Вставай. — Она встает, и Роберт снова спрашивает: — Что ты ощущаешь?
Ее глаза, глаза Праматери Ноябрьского дома, широко открыты и сверкают изумрудной зеленью даже при тусклом колеблющемся пламени свечи.
— Как будто что-то должно произойти. Не волнуюсь — просто я готова. Какой прекрасный свет.
— Тишина. — Он говорит на шиата, хотя и с акцентом, вызванным долгим неупотреблением родного языка. Дэнис застыла в темной комнате. — Тишина и темнота — вот путь в ночи.
Дэнис смотрит на него.
— Начинай, — произносит Роберт по-английски.
Она делает несколько шагов назад, поднимается на носочки и с неподражаемой грацией подносит правое колено к груди. Медленно поворачивается, перенося -центр тяжести ближе к полу. Ее правая ступня возносится к потолку, и она удерживается в этой позе с оттянутыми кончиками пальцев ног в течение трех секунд.
Затем она начинает Двигаться. Как Танцор.
Контролируемый взрыв: правое колено назад к груди; она прижимает руки, вытянутые на расстояние двадцати сантиметров, что превращает угловое движение в тугое вращение, и трижды выбрасывает правую ногу, каждый раз под углом сто двадцать градусов за один поворот. Ее правая нога опускается, слегка прикасается к полу, добавляя скорости вращению, и она возвращается назад к Роберту, одновременно проделывая серию непредсказуемых выпадов ногами и руками, ни один из которых никто из ее современников, включая самого Йо и даже Танцора Седона, не смог бы повторить с той же скоростью, точностью и изяществом.
Дэнис перестает двигаться с ошеломляющей неожиданностью, сразу, как остановившийся механизм, и замирает напротив Учителя. Она не вспотела, и у нее не сбилось дыхание. Через мгновение она произносит:
— Ну?
Роберт не сводит с нее глаз. Продолжает гореть одна красная свеча; ни белая, ни черная пока не зажжены.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто что-то должно произойти, — повторяет она.
— Радость? Злость?
— Нет. — Дэнис задумывается. — Безбрежный покой. Роберт Дазай Йо все смотрит на нее. Он говорит с размеренной серьезностью человека, взвешивающего каждое свое слово:
— В том, что ты делаешь, есть... правильность движения, какой я никогда до этого не встречал. Ни у своих учеников, ни в самом себе... ни даже в моем учителе. И все же это неверно. — Он долго молчит. — Я крайне редко употребляю те слова, что говорил тебе. Они не принадлежат ни французскому, ни английскому, ни японскому. Они на языке, именуемом шиата, или «путь в ночи». — Плечи Роберта слегка приподнимаются под черной тканью костюма. — Не было смысла учить тебя нашей истории, насколько я сам ее знаю, пока я не был уверен, что потребуется само учение. Тебя... доставили ко мне, Дэнис. При помощи Оринды Глейгавас, некогда бывшей служанкой моего учителя. Мне поручили обучить тебя всему, сказав при этом, что ты будешь такой ученицей, какой мог бы гордиться любой ши-вата. И заверили в том, что ты способна перенять от меня все, что бы я тебе ни преподал.
Дэнис Кастанаверас ждет продолжения, застыв на месте, будто каменное изваяние.
— Существует легенда, являющаяся частью нашего учения, — говорит Роберт, — гласящая, что до того, как возникла шиабра, религия жизни, склоняющейся к смерти, существовал шиа, танец самой жизни. В том, что ты делаешь, я вижу этот танец. — Он отворачивается от нее, задувает красную свечу, разбрасывает курящийся ладан по дереву, пока тот не затухает. Он больше не смотрит на нее. — Я не вижу в тебе «пути в ночи». — Он начинает убирать предметы, разложенные на алтаре, тщательно соблюдая обратный порядок. — Наверное, в тебе есть только шиа.
ПРЕСС-ДАЙДЖЕСТ: ШОУМАК ПО ПОВОДУ СТАТЬИ 58-1022
Итак, Совет Объединения не желает, чтобы искусственные разумы владели собственностью на законных основаниях. Это далеко не ключевая статья. Поэтому ожидается, что она пройдет безо всякой шумихи; некоторые надеются, что ее даже и не заметят. Внес законопроект Советник Пена из Пуэрто-Рико, что у же само по себе говорит о многом. Пена — один из самых продажных политиков в Капитолии, и это еще мягко сказано.
Статья 58-1022 озаглавлена следующим образом: «Регулируемая процедура по конфискации собственности, находящейся во владении искусственных разумов». По существу, принятие этой статьи открывает для Объединения (а особенно для ненасытных и безжалостных миротворцев) легальную возможность отобрать любую собственность, какую им захочется, без соответствующего процесса, без оспаривания в суде; миротворцы просто издадут указ, основываясь на новом законе, и в указе будет утверждаться, без всякого освидетельствования и экспертизы, что какая-то собственность считается принадлежащей ИРу. Как только выходит законодательный акт, это создает «презумпцию опровержения вины» для той личности, чью собственность конфисковали. И эту презумпцию может быть чертовски трудно преодолеть. Никто из вас, присутствующих, не желает испытать такое на себе? Налоговая инспекция в подобных случаях не раз выигрывала иски, основанные на «презумпции опровержения вины», а не на «доказательствах, опровергающих всякие сомнения».
