Антон Леонтьев - Шпионка, пришедшая с севера
— Ничего, все в порядке, — успокаивала ее Пиа. — Потерпи немного, Таня, совсем немного. Раз ты чувствуешь боль, значит, ты жива. Радуйся этому.
Она права. Но как же все-таки больно. Стиснув зубы, Таня лежала на кровати, стараясь ни о чем не думать.
Как она попала в тюремный госпиталь, каким чудом ей удалось вырваться от бешеной Доминики и почему вице-директор до сих пор не появилась здесь?
Все прояснилось спустя несколько дней. Пиа рассказала Тане, что же произошло:
— Как только ты не вернулась на следующее утро, я поняла, что дела твои плохи. Я стала требовать свидания с тобой, заявилась эта жаба Доминика, под глазом у нее сиял огромный фингал. Я так и подумала, что ты сопротивлялась, когда эта скотина к тебе приставала. Она мне заявила, что если я продолжу буянить, то меня ждет та же участь, что и тебя. И добавила, что крысы будут очень рады тобой поужинать.
О, крысы, Таня помнила, как эти серые твари бегали по ней, задевая голыми хвостами. Медленная, мучительная и ужасная смерть в карцере, вот что ее ожидало.
И только благодаря Пие она избежала этой страшной участи. Таня испытала неимоверную благодарность к девушке. Та, как ни в чем не бывало, продолжала:
— Тогда я поняла, что надо действовать как можно быстрее. Когда эта дрянь ушла, я потребовала встречи с директором тюрьмы. Не знаю, видимо, я выглядела такой самоуверенной и злобной, что надзирательница не посмела мне отказать. Обычно всех отсылают к Доминике, но в тот день Доминика завалилась спать и заявила, что никто и ни под каким предлогом не смеет ее тревожить. Эта мразь устала, видите ли. Ты находилась в карцере, избитая, на грани смерти, в компании крыс, а она отправилась спать. Я встретилась с Орвиллем и рассказала, что Доминика пристает к тебе и что ты пропала.
Этот плюгавый уродец обо всем знает, он боится сопротивляться власти Доминики, но по его глазам я поняла, что ему ой как хочется, чтобы Доминика ушла из тюрьмы. Ее тут все ненавидят, даже собственный шеф.
Какая же Пиа молодец. Она не побоялась обратиться напрямую к директору Святой Берты, хотя ее могла постигнуть та же участь, что и Таню.
— Я постаралась убедить этого придурка, что ему нужно вмешаться. Сказала, что ты очень важная персона, что ты — шпионка и Доминика пытается приставать к тебе. Он отослал меня и заявил, что подумает. Я устроила в камере небольшой скандал, требовала, чтобы меня снова отвели к нему, но не получилось. Он думал, наверное, взвешивал все «за» и «против». А потом меня позвали, и ты лежала на этой кровати — окровавленная, синяя-синяя, похожая на покойницу. Потом ты внезапно открыла глаза и так посмотрела, что у меня аж мурашки по телу побежали. И тогда я поняла, что ты останешься в живых!
К Тане заявился и сам мсье Орвилль, директор Святой Берты. Он, облаченный в безукоризненный костюм, участливо заглянул ей в лицо и мило улыбнулся, как будто навещал в больнице племянницу, перенесшую операцию по удалению гланд.
— Госпожа Полесская, — сказал он. — Я сожалею, что с вами произошла такая дикая история. Я, увы, находился в полном неведении относительно того, чем занимается моя заместительница…
Ну да, так ему Таня и поверила. Орвилль прекрасно знал, чем занимается Доминика, просто счел за благо не вмешиваться, а оставить все, как есть. Теперь же, когда скандал нельзя было сдержать, он быстро переметнулся на другую сторону.
— Вы находитесь под моей личной защитой, — важно произнес он. — Доминика пока что отстранена от работы и отправлена в отпуск, дело будет разбираться под моим руководством, и все виновные понесут обязательное наказание.
Интересно, каким образом он попытается сместить Доминику? Та прочно сидит на своем месте, у нее масса высокопоставленных знакомых. Таня подумала, что пройдет месяц, и она снова окажется во власти этой сумасшедшей. Доминика доберется до нее.
— Вы пока отдыхайте, — сказал директор, мягко похлопав Таню по руке. — У вас есть особые просьбы?
О да, так и хотелось сказать Тане, выпустите меня из Святой Берты немедленно.
— Я желаю написать на волю, — сказала Таня. — И хочу, чтобы мое письмо дошло до адресата.
— И кому вы намерены писать? — улыбнулся мсье Орвилль. — Вашему отцу в Россию?
— Нет, — ответила Таня. — Его высочеству великому князю Бертранскому.
Возникла небольшая пауза. Орвилль переваривал услышанное. Затем он спросил:
— И зачем вы хотите потревожить великого князя, если не секрет?
— Чтобы его высочество знал, что я оказалась в его тюрьме на грани смерти, — ответила Таня. — И все из-за Доминики. Вы правы, господин Орвилль, она — единственная виновная.
Видимо, Орвилль давно хотел сместить могущественную заместительницу, поэтому план, предложенный Татьяной, его устроил. Он даже сказал:
— Надеюсь, мое имя там не будет упоминаться?
Прежде чем письмо попадет к князю, я лично его прочту, таковы правила, вы ведь ничего не имеете против, госпожа Полесская?
Еще бы она была против! Орвилль опасается, что последствия для него, узнай князь обо всем, что происходит в Святой Берте, будут более чем плачевные.
— Конечно же, нет, господин Орвилль, — ответила Таня. — Я когда-то имела честь знать князя Клода-Ноэля. Во всем виновата ваша заместительница.
Глаза Орвилля загорелись. Вот он, единственный шанс. Сам бы он никогда не рискнул обратиться напрямую к князю, но эта русская соображает, что надо делать. Мсье Орвилль ненавидел Доминику. Как же ему хотелось, чтобы эта надменная мерзавка, которая при каждом удобном случае намекает ему, что он — полное ничтожество, вылетела из Святой Берты со скоростью света. Ему не нужны скандалы, ему не нужна кровь. Эта гестаповка удовлетворяет свою похоть и садистские наклонности, а он вынужден за это отвечать.
— Пишите, — разрешил он. — И как можно быстрее. Вам немедленно доставят бумагу и ручку. И можете не волноваться, я сам прослежу за тем, чтобы письмо оказалось у князя.
Тане пришлось потрудиться, чтобы сочинить достойное послание. Пальцы отказывались ее слушаться, ручка вываливалась из руки, она извела не менее двадцати листов бумаги, пока наконец не удалось набросать кое-что подходящее.
«Ваше высочество, — начала она. — Возможно, вы еще помните дочь русского посла, которой вы посылали восхитительные розы и ожерелье. Это было так давно. Сейчас я нахожусь в тюрьме вашего княжества…»
Жалостливые слова, она взывает к его благородству и великодушию. Орвилль остался доволен прочитанным.
— Очень хорошо, — сказал он. — У меня послезавтра прием у премьер-министра, и я смогу увидеть великого князя. Я передам письмо ему лично в руки, госпожа Полесская, и добавлю еще кое-что от себя. Но никто не должен знать, что вы написали князю.
Орвилль готовил себе пути к отступлению. На тот случай, если письмо не окажет должного эффекта. Как обычно, пугливый директор Святой Берты желал остаться в стороне.
Таня с нетерпением ждала того, что последует за ее письмом. Орвилль не появлялся, он пропал, больше не заходил в госпиталь. Таня подумала — ну что же, великий князь давно забыл о ней, кто она такая, шпионка…
Не более того. Она зря рассчитывала на его помощь.
Скоро из отпуска выйдет Доминика, и тогда кошмар возобновится. Ей предстоит схватка не на жизнь, а на смерть. Если понадобится, она убьет Доминику, она не собирается снова оказаться в карцере, полном крыс.
В один из дней, когда Таня находилась в полудреме, дверь палаты распахнулась. Мсье Орвилль вкатился внутрь, улыбаясь и отчаянно жестикулируя. Вслед за ним вошла многочисленная свита — важные сановники, дамы в шикарных платьях, несколько корреспондентов с фотоаппаратами. Завершал процессию великий князь собственной персоной. Он был при параде — в форме морского офицера с множеством орденов, с ярко-красной лентой наперевес.
Клод-Ноэль подошел к постели, на которой лежала Татьяна, и склонился над ней.
— Добрый день, госпожа Полесская, — произнес он. Князь не забыл ее. Он здесь! — Я получил ваше послание. Я возмущен тем, мсье Орвилль, что в Святой Берте, тюрьме, которая имеет столь длинную историю, происходят такие страшные истории. Вы как директор несете прямую ответственность за здоровье и жизнь заключенных.
Орвилль промямлил что-то невразумительное, несколько человек из свиты делали пометки.
— Господин Орвилль ни в чем не виноват, — тихим голосом произнесла Таня. — Он, к сожалению, не в курсе того, что творит его заместительница.
— Вы на то и директор, Орвилль, чтобы обо всем знать, — назидательно проговорил князь. Его узкая белая рука легла на лоб Татьяны. — Эта Доминика происходит из рода маркизов д'Бузевилей, выскочек, в их роду всегда было полно умалишенных. Ее прадед застрелил жену и сам повесился, а другие только тем и занимались, что тратили фамильное состояние, истязали окрестных жителей и спивались. В ее жилах течет гнилая кровь. Где она?
