Инна Бачинская - Два путника в ночи
Около пяти вечера я добралась до дома. Прошла через кольцо многоэтажек к небольшой деревеньке, бывшему дачному кооперативу, который местные власти, пугая жильцов, неоднократно собирались сносить, да каждый раз откладывали – то денег не было, то попросту забывали, увлекшись каким-нибудь новым проектом. Мой дом – кукольный домик, память о дядьке Андрее Николаевиче, брате мамы, сработанный с любовью собственными руками, – и камин, и полы, и веранда.
Неяркий теплый день мягко заканчивался приятным задумчивым вечером. Все радовалось жизни. Верещали и носились по двору, как угорелые, детишки. На лавочках сидели бабушки-старушки и сплетничали взапуски. Из распахнутых окон неслась музыка и плыли запахи еды. Перекликались, высунувшись из окон, хозяйки. Жизнь била ключом.
Мне не хотелось домой. Не хотелось смотреть телевизор, не хотелось читать. Я соскучилась по Галке… и по Ситникову. Да, да, по Ситникову! Даже не смешно…
А кроме того, мне хотелось рассказать Галке о Трембаче, Элле и убитом старике-инвалиде Симкине.
Сбросив туфли, я уселась на верхней ступеньке крыльца, оперлась спиной о перила и закрыла глаза. Мне было слышно, как в доме зазвонил телефон, но я не двинулась с места.
«Может… Ситников? Вряд ли… В Нью-Йорке сейчас… сколько? Час ночи… или два… Или, нет, наоборот, кажется. Ну и пусть!»
– А мне фиолетово! – кричал Юра Швальбе, имея в виду, что ему по барабану.
«Мне тоже фиолетово», – подумала я.
Телефон зазвенел снова. «Надо же, какой настырный. Ни за что не встану! Мне фиолетово».
Темнело. В окнах домов зажигались огни. Семьи усаживались ужинать. Легкая вечерняя сырость уже поднималась от земли. Я запахнула куртку и устроилась поудобнее. Мне даже стал сниться сон. Я увидела летящую Эллу в черной маске с выпученными глазами и растянутыми в злой улыбке красными губами… Растопырив руки, она летела на меня…
– Катюха! – услышала я и вздрогнула. – Катюха, ты что, спишь?
Я открыла глаза и увидела Галку.
– Галка! Ты откуда взялась?
– Как ты меня напугала! – закричала Галка. – Звоню на мобильный, домой, в офис, а тебя нигде нет! Я уже думала – что-нибудь случилось. Нервы ни к черту! А ты чего тут расселась? Заболела?
– Почему – заболела? Вечер такой хороший, проясняется. Звезды… Садись!
Галка тяжело плюхнулась рядом.
– А как же Веник? – вспомнила я.
– Никак! – Галка шлепнула ладонью по крыльцу. – Опять обманул, гад! Я, как дура, сижу с помытой шеей, прическу сделала, стол накрыла. А его нет! В семь звоню его матери, здрасте, говорю, а где ваш сынок и мой супружник Вениамин? А она ехидно так отвечает: уехамши, говорит, Вениамин в Крым. Друг пригласил, они на своей машине едут, место было, он и поехал. Когда, спрашиваю. Вчера, отвечает, отбыл. Ну, не гад? – Галка расстроена, грудь ее бурно вздымается. – И ведь знаю, что веры ему нет ни на грамм, врет на каждом шагу, причем не для пользы дела, а просто так, для кайфа!
– Галюся, я так рада, что ты пришла! – говорю я невпопад.
– Я тоже рада, – отвечает Галка. – Веник гад, конечно, ну ничего, даст бог, вернется из Крыма!
– И что будет?
– Что? – Галка ненадолго задумывается. Потом, рассмеявшись и махнув рукой, говорит: – Да ничего не будет! Разве его можно всерьез принимать? Хуже Ритки!
Мы помолчали.
– Галь, ты знаешь, старика убили! – говорю я.
– Какого старика? – встрепенулась Галка.
– Старика-портного, Симкина. Я тебе о нем рассказывала.
– Как – убили! – ахнула Галка. – Кто?
– Задушили, как и генеральшу. А вот кто – вопрос.
– А может, это один и тот же?
– Нет, тут двое убийц.
– Откуда ты знаешь?
– Убийца Медведевой пришел с повинной.
– Кто? – выдохнула Галка, хватая Екатерину за руку. – Турист?
– Нет, не турист. Его подруга, Якубовская.
– Не может быть! – ахнула Галка.
– У нее был мотив.
– У них обоих был мотив. Генеральша его на коротком поводке держала, а у него любовь. А Якубовская… Даже не знаю! Вот если бы она генеральшу под горячую руку шарахнула, в ресторане, блюдом или вазой, я бы еще могла понять. Знаешь, когда эта старая ехидна, мать его, сказала, что Веник свалил в Крым, я бы его в тот же миг растерзала! И рука бы не дрогнула! А потом настроение ушло – ну его на фиг, нервы себе трепать.
– Она и не думала убивать. Она позвонила Медведевой, чтобы извиниться, а та ее позвала к себе. Якубовская и пошла. А Медведева стала ее оскорблять по-всякому, ну она ее и… растерзала!
– Откуда ты знаешь?
– Кузнецов рассказал. Тебе привет, кстати.
– Спасибо. Он ей верит?
– Не знаю. В принципе, так могло быть. Я видела Медведеву однажды, думаю, она соперницу ни за что бы не потерпела.
– А что он?
– Кто?
– Турист!
– Нанял адвоката.
– Себе?
– Зачем ему? Якубовской. Лучшего из всех возможных.
– Любит, значит! Ты знаешь, сколько они гребут?
– Значит, любит.
– А старик при чем?
– Видимо, знал что-то. Вот его и убрали, как свидетеля.
Они снова помолчали.
– Ты знаешь, я виделась с друзьями Медведевой.
– С какими друзьями?
– С физиком и актрисой. Физик мне очень понравился. Хотя с большим прибабахом. Старый холостяк. Они все учились в одной школе. А Элла – ведьма.
– Ведьма? Настоящая?
– Настоящая. Я у нее в обморок упала.
– В обморок? – удивилась Галка. – Как это – в обморок?
– Обыкновенно! Стала рассматривать африканские маски и очнулась уже на диване.
– Катюха, а может, ты… того…
– Чего?
– Может, ты в интересном положении?
– Не выдумывай! Это из-за масок. Элла устроила алтарь бога… забыла, как его зовут… такое жалобное имя. Дышать нечем, окна закрыты, свечей полно, трещат, запах тяжелый… воск, ваниль… еще какая-то дрянь, сухие цветы, пыль. До смерти угореть можно. Трембач считает, что она ведьма.
– Ведьма или колдунья?
– Ведьма!
– Не один фиг?
– Колдунья молодая, ведьма постарше. Элла уже ведьма. Разговаривает с этим самым богом… А в комнате чего только нет! Младенец заспиртованный, стеклянные шары, кот Маркус. Я сначала думала, – ненастоящий. Элла сказала, что это жрец бога… Жа… Же… Как-то на «ж».
– Катюха, а у нее с крышей все в порядке?
Я пожала плечами.
– Не уверена. С ней тоже случился обморок. Я перепугалась до смерти, думала, она умерла.
– А может, она притворялась? Ей же раз плюнуть!
– Что ты! Она сама, знаешь, как перепугалась! А я чуть окно не выбила… А оно заклеено лет сто назад, все так и посыпалось – всякие жучки-паучки, целый гербарий. И облако пыли. Я и сейчас, как вспомню запах горящих свечей, так и подкатывает к горлу. Ты знаешь, мне до сих дурно… Маски жуткие, выпученные глаза, губы красные, волосы, я думаю, настоящие, человеческие, жесткие такие, торчат, как будто кровь на них засохла… и запах тошнотворный.
– Надо было меня с собой взять. Я в эти дела не верю. Сейчас колдунов развелось – не продохнуть. А что она сказала про Медведеву?
– Сказала, что Медведева у нее жениха отбила.
– Генерала?
– Тогда он еще лейтенантом был и, оказывается, встречался с Эллой, а когда увидел Медведеву, то есть Лиду, так сразу забыл про нее.
– И она ей этого не простила!
– Думаю, что нет. Тем более, она все время бывала у Медведевой, видела, как та живет. Элла, кажется, так и не была замужем.
– Простила или нет, а убила не она, – резонно заметила Галка. – А что физик сказал?
– Рассказывал про Медведеву, какая она была замечательная – и красавица, и личность, и стерва. И знаешь, Галюсь, что интересно? Они оба – и физик, и Элла – сказали, что искать убийцу бесполезно. Никто никогда не узнает, как была убита Медведева. Физик уверен, что это политическое убийство. Медведева знала о делах и связях покойного мужа… она была уверена, что его убили. А Элла сказала, что это возмездие.
– За что? За то, что жениха отбила? Знаешь, Катюха, меня просто бесят эти бабы! В колдовство верят, в сглаз верят, по гадалкам бегают. А эти жулики и рады, бабки гребут – дай бог всякому! Соседка Аля, я тебе о ней рассказывала, которая в Клуб знакомств ходит, говорила мне, что у них на работе завелась ведьма. Представляешь? На полном серьезе! Так знаешь, что эти идиотки сделали? Ходили к другой ведьме, чтобы она им серебряную ложку заговорила, и сунули эту ложку в карман своей ведьме. Серебро – первейшее средство от ведьм и вампиров.
– Элла не гребет.
– Я не о ней, я вообще. Элла твоя, по-моему, с большим сдвигом. Ей самой к ведьме надо!
– А самое главное, объявилась наследница Медведевой.
– Наследница? Уже? Не может быть! – поразилась Галка. – Откуда она взялась?
– Из Иркутска приехала. Племянница генеральши, дочь ее сестры. Сейчас живет у генеральши.
– Откуда ты знаешь?
– Элла сказала. Говорит, они очень подружились, и Наденька – это племянница – ей маски подарила. Медведева не давала, а эта сразу отдала.
– Подожди, Катюха, как же так? Завещание вступает в силу только через шесть месяцев. Я точно знаю. Мне тетка дачу оставила, так я только через полгода смогла ее продать. Они всегда ждут, может, еще наследники объявятся. Как же она туда вселилась? Дверь взломала?
