Лесли Чартерис - Убийство на голубой яхте
Мейсон тоже поднялся на ноги и весело рассмеялся.
— Бюргер, — сказал он, — вся беда в том, что вы не видите ничего дальше своих прокурорских интересов. Вас абсолютно не интересует ни правосудие, ни наказание виновных и даже определение невиновных. Вас, как мне кажется, вообще не интересует законная сторона дела. Для вас основное, чтобы обвинение «выиграло» дело, — подчеркнул он слово «выиграло» — и добилось осуждения намеченной им жертвы, совершенно независимо от того, правильно это или нет. Так вот, я не сказал еще своего последнего слова. Вы его обязательно услышите, но только на суде. И, будьте уверены, на этот раз я тоже миндальничать с вами не собираюсь. Вы ежечасно попираете гражданские права и свободу населения, а от меня требуете ортодоксальных методов работы. Без внешней театральности, без нагнетания драматизма мне бывает слишком трудно пробить стену «полицейской непогрешимости», заверений в том, что обвинение не может быть неправым.
Мы с вами встречались в процессах уже неоднократно, и какими бы неортодоксальными ни были мои методы расследования и ведения дела, вы ведь ни разу не сумели доказать моей неправоты!
Разве это не так, Бюргер? А сколько раз я спасал обвинение от ошибочных решений? И даю вам слово, что и на этот раз вы тоже, возможно и намеренно, но я в этом, правда, совсем не уверен, напрасно цепляетесь за свою версию.
Карточный домик, построенный прокуратурой, Бюргер, может разлететься от первого же дуновения свежего ветра. Я разрушу его на глазах у присяжных, у прессы, у всех присутствующих на этом судебном заседании. И вы, Бюргер, не вините меня потом в нежелании сотрудничать с вами. Вы сами первым бросили мне вызов. Я его принимаю!
— Прекрасно, Мейсон, прекрасно. Что ж, разберемся в суде, кто из нас прав. Я с нетерпением жду вашего последнего слова.
Лицо Мейсона выражало гнев и возмущение.
— Услышите, мистер окружной прокурор! И я надеюсь, что оно не доставит вам удовольствия.
Глава 21
Судья Ланкершим поднялся на возвышение и грозным взглядом окинул переполненный зал. Бейлиф[1] ударил молотком, и в зале постепенно воцарилась тишина.
— Слушается дело по обвинению Деллы Стрит, — объявил судья.
Мейсон поднялся со стула и встал во весь рост.
— Подзащитная находится в суде под залогом. Пусть в протоколах будет отмечено, что она явилась на заседание.
— Хорошо, мистер Мейсон, это будет занесено в протокол, — наклонил голову судья. — На протяжении всего процесса она будет находиться на поруках. Насколько я понимаю, залог был внесен по совету защитника.
— Совершенно верно, Ваша Честь, — подтвердил окружной прокурор Гамильтон Бюргер.
— Я хотел бы услышать от обвинения, в чем суть данного дела. — Бюргер поднялся со своего места и заговорил:
— Ваша Честь, я готов сделать краткое предварительное заявление. Обвинение считает возможным утверждать, что в то время, как полицейские офицеры расследовали попытку убийства некоего Джерри Темплера, обвиняемая по данному делу, Делла Стрит, намеренно и тайно похитила важного свидетеля, Франклина Тора, располагавшего, как известно обвинению, сведениями, которые, если бы стали известны полиции, очень существенно помогли бы в кратчайшие сроки раскрыть это преступление.
Обвиняемая по делу Делла Стрит прекрасно понимая значение тех фактов, которыми располагал этот свидетель, скрыла его от полиции и продолжает скрывать до сего времени.
— Обвиняемая заявила, что она невиновна в предъявленных ей обвинениях? — спросил судья Ланкершим. — Обвиняемая отрицает свою вину и потребовала суда присяжных, — вмешался и пояснил Перри Мейсон. — И для того, чтобы доказать нашу полную беспристрастность и уверенность в справедливости вынесенного решения, мы согласны принять без рассмотрения первые двенадцать имен, названных в качестве присяжных для разбирательства данного дела.
Судья Ланкершим посмотрел поверх очков внимательным взглядом на Перри Мейсона.
— Однако вы настаивали именно на суде присяжных?
— Совершенно верно, Ваша Честь, суд присяжных для каждого гражданина нашей страны гарантирован Конституцией. Мы иногда слишком легко отказываемся от наших прав и предоставленных нам привилегий. Однако в качестве представителя интересов своей подзащитной, мисс Стрит, я уполномочен заявить, что требование суда присяжных имеет в данном случае большое символическое значение. В противном случае мы охотно передали бы дело на рассмотрение Вашей Чести.
— Согласны ли вы, мистер окружной прокурор, по примеру мистера Мейсона, на двенадцать первых имен, названных в составе жюри.
Гамильтон Бюргер, который на этот раз лично возглавлял обвинение, поручил своим помощникам только второстепенные роли, поднялся со своего места.
— Нет, Ваша Честь, мы будем опрашивать членов жюри в обычном порядке, — сказал он.
Мейсон опустился в свое кресло.
— Но я не имею вопросов ни к одному из присяжных, — заявил он с улыбкой, — я вполне уверен, что любые двенадцать американских граждан, поднявшиеся на возвышение для членов жюри, будут беспристрастно и честно оценивать любые представленные им на рассмотрение вещественные доказательства. А это и есть то, что требуется в данном случае моей подзащитной.
— Обвинение считает нужным заметить, — с кислой миной заявил Гамильтон Бюргер, — что в данном случае адвокат использует отказ от права проверять предварительно кандидатов в состав жюри присяжных в качестве предлога, чтобы выступить со столь драматическим заявлением и тем самым подготовить почву…
— Суд и без чьих-либо подсказок разберется в складывающейся ситуации, — сразу же оборвал его судья Ланкершим. — Присяжные, как всем известно, не должны обращать внимание на не относящиеся к делу комментарии обоих представителей: обвинения и защиты.
Давайте, не теряя времени, перейдем к слушанию дела. Прежде всего, мистер Бюргер, я прошу вас приступить к отбору членов жюри.
Проверку Гамильтона Бюргера была очень длительной, придирчивой и довольно тщательной. Окружной прокурор трудился просто-таки в поте лица, в то время как Перри Мейсон сидел в свободной позе в кресле, на его лице была заинтересованная улыбка, и было видно по всему, что он не обращает ни малейшего внимания ни на вопросы, которые задавал Бюргер, ни на ответы, которые дают присяжные.
Возможно, поэтому, а возможно, и по другой причине, но по мере продолжения своих придирчивых вопросов каждый новый кандидат казался все более подозрительным Гамильтону Бюргеру. Он сомневался в его беспристрастности, объективности и в том, что кандидат не является подставным лицом, готовым всеми силами помочь Мейсону.
Вопросы окружного прокурора постепенно приобретали все более личный характер. Дважды помощники предостерегали его, что этого делать не следует, но Гамильтон Бюргер не обращал на предупреждения ни малейшего внимания, а упрямо засыпал претендентов различными мелочными вопросами, что, вне всякого сомнения, вызывало у них раздражительность.
Когда он наконец закончил, судья сказал:
— Ну и как, вы убеждены в беспристрастности членов жюри, мистер прокурор?
После столь детальной проверки, которую провел окружной прокурор, этот вопрос прозвучал по меньшей мере издевательски. Бюргер молча поклонился.
Мейсон повернулся и приветливо улыбнулся членам жюри. Измученные и раздраженные придирками Бюргера, они с благодарностью улыбнулись в ответ, тем более, что произошло именно то, что предлагал защитник, а именно: были избраны те самые двенадцать человек, имена которых были названы с самого начала.
Гамильтон Бюргер обратился к присяжным и сообщил уже лично им, что намерено в данном случае доказать обвинение, а потом сказал, что в качестве своею первого свидетеля он вызывает Элен Кендал.
Элен Кендал, явно смущенная вниманием сотен людей, находящихся в переполненном зале, вышла на возвышение для свидетелей и была приведена к присяге. Она сообщила необходимые общие данные о себе и внимательно посмотрела на Гамильтона Бюргера, ожидая его вопросов.
— Вы хорошо помните все события тринадцатого числа этого месяца? — спросил он.
— Помню.
— Скажите, произошло ли что-нибудь необычное вечером этого дня?
— Да, сэр.
— Что именно?
— Прежде всего, начались странные спазмы у моего котенка, и я срочно отвезла его в ветеринарную лечебницу к доктору, который сказал…
Бюргер поднял руку:
— Неважно, что сказал ветеринар. Это в данном случае будет пересказом чужих слов. Вы же должны показать только то, что сами видели и знаете лично.
— Хорошо, сэр, только я привыкла всерьез относиться к словам врача.
Бюргер нахмурился. Он не любил неожиданностей, даже самых мельчайших, в ходе ведения допроса.
