Артур Конан Дойль - Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса
На первом этаже стояла нерушимая тишина. В кухне на огне запевал чайник. В корзине, свернувшись клубком, лежал большой черный кот, но бабы, с которой я столкнулся в первый день, там не оказалось. Я бросился в соседнюю комнату, но и в ней никого не было. Тогда я взбежал по лестнице, однако и там обе комнаты, как и мансарда, были пусты и безмолвны. Все обитатели коттеджа его покинули. Мебель и картины отличала вульгарная убогость, но только не комнату, в окне которой я видел загадочное лицо. Вот она была обставлена уютно и элегантно, и все мои подозрения вспыхнули яростным жгучим пламенем, когда на каминной полке я увидел фотографию моей жены в полный рост – фотографию, для которой, по моему настоянию, она позировала всего лишь три месяца тому назад!
Я задержался там лишь настолько, чтобы удостовериться, что в доме действительно никого нет. Потом покинул его, ощущая на сердце нестерпимую тяжесть. Когда я вошел в свой дом, в прихожей меня встретила жена, но мои боль и гнев были слишком велики, и я, почти оттолкнув ее, направился к себе в кабинет. Однако она вошла туда за мной прежде, чем я успел захлопнуть дверь.
«Прости, что я нарушила свое обещание, Джек, – сказала она, – но, будь тебе известны все обстоятельства, я знаю, ты не сердился бы на меня».
«Ну так расскажи мне все», – сказал я.
«Не могу! Джек, не могу!»
«Пока ты не объяснишь мне, кто живет в коттедже и кому ты подарила свою фотографию, ни о каком доверии между нами не может быть и речи», – сказал я и, оттолкнув ее, покинул дом. Произошло это вчера, мистер Холмс, и с тех пор я ее не видел и ничего не узнал об этом загадочном деле. Это первая вставшая между нами тень, и я настолько потрясен, что не представляю, что мне делать дальше. Утром мне внезапно пришло в голову, что выручить меня может ваш совет, и вот я здесь и безоговорочно отдаю себя в ваши руки. Если остались какие-то неясности, спросите у меня пояснений. Но самое главное – скажите мне без промедления, что мне делать, я долее не в силах терпеть эту муку.
Мы с Холмсом с величайшим интересом слушали этот поразительный рассказ, излагавшийся с той отрывистостью и бессвязностью, какие свидетельствуют, что говорящий находится во власти всепоглощающего отчаяния. Мой товарищ некоторое время молчал, подпирая подбородок ладонью и размышляя.
– Скажите мне, – заговорил он наконец, – можете ли вы поклясться, что лицо, которое вы видели в окне, принадлежало именно мужчине?
– Каждый раз я видел его с большого расстояния и потому не могу ответить категорично.
– Однако же оно произвело на вас неприятное впечатление?
– Слишком оно неестественного цвета, и черты жутко неподвижны. А когда я хотел подойти ближе, оно исчезло странным рывком.
– Как давно ваша жена попросила у вас сто фунтов?
– Почти два месяца назад.
– Вы когда-нибудь видели фотографию ее первого мужа?
– Нет. Вскоре после его смерти в Атланте случился большой пожар, и все ее бумаги погибли.
– И все-таки у нее было свидетельство о его смерти. Вы сказали, что видели этот документ?
– Да. После пожара она взяла копию.
– Вы встречали кого-нибудь, кто знал ее в Америке?
– Нет.
– Она когда-нибудь высказывала желание вновь побывать там?
– Нет.
– И писем оттуда не получала?
– Нет, насколько мне известно.
– Благодарю вас, теперь я хотел бы немного поразмыслить. Если коттедж покинут, у нас могут возникнуть некоторые затруднения. Если же, напротив, как я полагаю, его обитатели были вчера предупреждены о вашем возвращении и успели скрыться до вашего появления, то они, надо полагать, возвратились, и мы легко и незамедлительно все выясним. Рекомендую вам вернуться в Норбери и вновь осмотреть окна коттеджа. Если у вас сложится впечатление, что там кто-то есть, не пытайтесь войти туда, а телеграфируйте моему другу и мне. Менее чем через час по получении телеграммы мы уже будем у вас и очень скоро разберемся с этим делом.
– А если он по-прежнему пуст?
– В таком случае я приеду к вам завтра, и мы все обсудим. Так до свидания и, главное, не терзайте себя, пока не убедитесь, что у вас для этого действительно есть причина.
– Боюсь, Ватсон, дело скверно, – сказал мой товарищ, когда проводил мистера Гранта Манро и вернулся в гостиную. – К каким выводам вы пришли?
– Судя по всему, ничего хорошего, – ответил я.
– Да. Пахнет шантажом, или я очень ошибаюсь.
– И кто шантажист?
– Ну, видимо, некто, занявший единственную удобную комнату в коттедже, где поставил ее фотографию на каминной полке. Честное слово, Ватсон, есть что-то очень притягательное в этом желчном лице, выглядывающем из окна, и я крайне рад, что мне выпало это дело.
– У вас есть гипотеза?
– Да. Предварительная. Но я удивлюсь, если она окажется неверной. В коттедже поселился бывший муж этой женщины.
– Почему вы так считаете?
– А как еще можно объяснить ее отчаянные усилия помешать второму мужу войти туда? Факты, как я их толкую, примерно таковы: эта женщина в Америке вышла замуж; у ее мужа развились какие-то омерзительные привычки, или, скажем, он заразился какой-то гнусной болезнью, стал прокаженным или впал в идиотизм. В конце концов она бежит от него, возвращается в Англию, меняет фамилию и начинает жизнь, как ей кажется, заново. Прожила в нынешнем браке три года и верила в прочность своего положения, показав мужу свидетельство о смерти какого-то мужчины, чью фамилию приняла. Но вдруг первый муж узнает, где она. Или, возможно, тут действует бесчестная женщина, которая хочет извлечь выгоду из беспомощного инвалида. Они пишут жене, угрожают приехать и разоблачить ее. Она просит у мистера Манро сто фунтов в надежде откупиться. Но они все равно приезжают, и, когда муж мимоходом сообщает ей, что коттедж арендован, она каким-то образом догадывается, что это они, ее преследователи. Она ждет, пока ее муж не уснул, а затем бежит туда, чтобы умолить их оставить ее в покое. Ничего не добившись, она пытается снова на следующее утро, а когда выходит из коттеджа, встречается с мужем, как он нам и рассказал. И обещает ему больше туда не ходить, но через два дня надежда избавиться от этого ужасного соседства превозмогает ее опасения, и она предпринимает еще одну попытку, захватив с собой фотографию, которую, возможно, у нее потребовали. Их переговоры внезапно прерывает горничная, которая вбегает предупредить, что хозяин вернулся домой. Жена, зная, что он немедленно бросится в коттедж, выпроваживает его обитателей через задний ход, вероятно, в сосновую рощу поблизости. Вот почему он нашел дом пустым. Однако я буду крайне удивлен, если там никого не окажется, когда он вечером займется разведкой. Ну, как вам моя гипотеза?
– Строится на одних только предположениях.
– Зато охватывает все факты. Когда нам станут известны новые факты, которые в нее не укладываются, вот тогда настанет минута пересмотреть ее. А пока нам остается только ждать известия от нашего друга в Норбери.
Впрочем, ждать нам пришлось недолго. Телеграмма пришла, когда мы еще допивали наш чай. «В коттедже по-прежнему живут, – гласила она. – Снова видел лицо в окне. Встречу семичасовой поезд и ничего не предприму до вашего приезда».
Когда мы вышли из вагона, он ждал нас на платформе, и в свете станционных фонарей мы увидели, что он очень бледен и весь дрожит от волнения.
– Они все еще там, мистер Холмс, – сказал он, кладя ладонь на локоть моего друга. – Я видел свет в коттедже, когда шел сюда. Мы сейчас же покончим с этим раз и навсегда.
– Так каков ваш план? – спросил Холмс, когда мы пошли по темной, обсаженной деревьями дороге.
– Я намерен ворваться туда и собственными глазами посмотреть, кто прячется там. И я хотел бы, чтобы вы оба были со мной в качестве свидетелей.
– Вы твердо намерены поступить так, вопреки предостережению вашей жены, что будет лучше для вас, если тайна останется нераскрытой?
– Да, мое решение твердо.
– Ну, по-моему, вы правы. Любая правда лучше неопределенности. Отправимся туда немедленно. Разумеется, юридически мы поставим себя в положение нарушителей закона, но, по моему мнению, оно того стоит.
Вечер был очень темный, и начал накрапывать дождь, когда мы свернули на узкий проселок, весь в глубоких рытвинах, зажатый между живыми изгородями. Мистер Грант Манро в нетерпении почти бежал, и мы, спотыкаясь, еле успевали за ним.
– Вон свет в моем доме, – пробормотал он, указывая на проблески за деревьями, – а вот коттедж, в который я сейчас войду.
При этих словах за поворотом поселка возник совсем близко небольшой дом. Желтая полоска, рассекавшая темноту перед ним, указывала, что дверь не затворена, а одно окно в верхнем этаже было ярко освещено. Поглядев туда, мы увидели маячащую на занавеске темную бесформенную тень.
– Вон эта тварь! – воскликнул Грант Манро. – Вы сами видите, что там кто-то есть. Теперь следуйте за мной, и мы незамедлительно узнаем все.
