Фёдор Раззаков - Убить футболиста
— Мужики, кто заменит Ивана? — обратился к болельщикам один из игроков оставшейся в меньшинстве команды.
Болельщики, подавляющая часть которых состояла из пенсионеров и совсем юных пацанов, на этот призыв никак не откликнулись. И тогда подал голос стоявший в стороне от всех Кадилин:
— Можно мне?
Все, кто находился на поле, а также болельщики повернули головы в его сторону и с интересом посмотрели на смельчака. Затем мужик, который бросил клич, подошел к бортику, где стоял Кадилин, и спросил:
— Ты играть-то умеешь?
— Умел когда-то, — уклончиво ответил Кадилин.
— Когда-то не считается. У нас на кону — ящик пива. Мы уже второй день играем. Вчерашний матч вничью сыграли — один-один, поэтому сегодня все решается. А мы один мяч проигрываем и до конца игры минут десять. Так что если сомневаешься, мы за кем-нибудь другим сбегаем.
— Не надо бегать — я попробую, — уже намного увереннее произнес Кадилин.
Мужик еще секунду подумал, после чего махнул рукой — мол, прыгай через бортик. Когда Кадилин ступил на поле, мужик спросил:
— Зовут тебя как?
— Сергей.
— А меня Вадим. С остальными потом познакомишься. Снимай пиджак и давай в игру.
Кадилин стал снимать пиджак и тут внезапно вспомнил про пистолет, торчавший у него за спиной. «Вот влип!» — пронеслось у него в голове, и он несколько мгновений стоял у бортика, раздумывая, что ему делать. Наконец придумал: незаметным движением руки он достал из-под ремня «пушку» и засунул ее в свернутый в комок пиджак. В таком виде он сложил вещи за бортиком.
Несмотря на то что Кадилин заменил нападающего, ему пришлось отойти назад — на место правого защитника. Он понял, что партнеры ему не слишком доверяют, и это было вполне оправданно — его игровых качеств никто из них пока не видел. Однако это «пока» длилось недолго. Свое первое соприкосновение с мячом Кадилин отработал на все сто — грамотно остановив грудью мяч, он сбросил его на ногу и, виртуозно обведя подскочившего к нему соперника, «щечкой» отправил точно на ногу Вадиму. Затем вновь вернулся к своим воротам.
— А ты молоток, — похвалил его вратарь, и эта похвала окончательно раскрепостила Кадилина.
Во время одной из очередных атак соперника он в чистом подкате перехватил мяч и, невзирая на то что рядом стоял игрок его команды, ринулся в атаку сам. Ему наперерез бросился нападающий соперника, но Кадилин хитроумно сыграл в «стенку» с бортиком и легко обыграл противника. Затем под оглушительные крики болельщиков он на полной скорости ворвался на территорию соперника и так же легко обыграл сначала одного, а затем и второго защитника. Последний, кто бросился ему навстречу, был вратарь, однако и его Кадилин оставил в дураках — сделав ложный замах, он заставил его упасть на колени, а сам ловко ушел в сторону и, подцепив мяч стопой, филигранно забросил его в сетку. «Го-о-ол!» — завопили болельщики, и Кадилин тут же попал в объятия своих партнеров.
— Ну ты даешь! — восхищался Вадим. — А трепался, что играть не умеешь. Становись в нападение вместо меня.
В оставшиеся до конца матча пять минут Кадилин провел еще целую серию атак на ворота противника, каждая из которых вызывала восторженный отклик у болельщиков. Однако забить гол ему никак не удавалось: в одной из атак мяч угодил в штангу, в другой — блестяще сыграл вратарь, в третьей — помешала перекладина.
Основное время игры неумолимо приближалось к концу, и рыжий лопоухий паренек, стоявший за бортиком с часами в руках и готовый вот-вот объявить об окончании игры, все чаще стал поглядывать на циферблат. Однако, прежде чем он успел вскинуть руку вверх, произошло неожиданное. Шла очередная атака кадилинской команды на ворота противника. Мяч был у Вадима, который без всякой обработки послал его Кадилину. Тот остановил его грудью, скинул на ногу и, подбросив вверх, сделал «ножницы» — в падении, стоя спиной к воротам противника, через собственную голову послал мяч в ворота. Не ожидавший этого удара вратарь соперников не успел вовремя среагировать, и мяч, пролетев мимо него, влетел в «девятку».
То, что началось затем на площадке, напомнило Кадилину самые счастливые минуты его футбольной карьеры. Игроки его команды, а также толпа болельщиков, которые сразу после финального свистка, перепрыгнув через бортик, рванули на поле, подхватили его на руки и стали дружно качать. Затем его поставили на ноги и один из качавших, седой старик в пиджаке с орденскими планками, внезапно спросил:
— Слушай, парень, мы с тобой нигде не встречались? Уж больно лицо мне твое знакомо.
— Вряд ли, — пожал плечами Кадилин. — Я человек маленький.
— Какой ты маленький, мы только что на площадке видели, — не унимался старик. — Меня не проведешь, я ведь болельщик с большим стажем. Ты случайно в футбол нигде не играл?
Кадилин секунду раздумывал, стоит ли раскрывать свое инкогнито, но видя, с каким восхищением смотрят на него стоящие рядом юные пацаны, не сдержался:
— Играл когда-то.
— В какой команде?
— В «Спартаке». Помните такого игрока — Сергея Кадилина?
Едва он произнес свое имя, как все, кто стоял с ним рядом, мгновенно замолчали. Имя легендарного футболиста, которое всего лишь десятилетие назад приводило в неописуемый восторг многомиллионную армию болельщиков, знал каждый из стоявших здесь. Однако никто из них не ожидал увидеть знаменитость в таком виде, да еще у себя во дворе. Но это оцепенение длилось недолго. Прервал его все тот же старик с орденскими планками:
— Не берусь судить о твоей бороде, Сережа, но ноги у тебя по-прежнему золотые.
— А знаете почему? — встрял в разговор Вадим. — Потому что талант не пропьешь! Верно?
— Верно, — согласился Кадилин. — Будь по-другому, я бы играл на молоко, а не на пиво.
Присутствующие встретили эти слова дружным смехом.
В самом начале четвертого Громов приехал в ОВД, который раскручивал дело об убийстве коммерсанта Раковского. Поднявшись на второй этаж, он направился к кабинету оперативника Юрия Шлыкова. Однако на самом пороге столкнулся с молодой женщиной, которая выходила из кабинета с лицом, опухшим от слез. Уступив ей дорогу, Громов проводил ее взглядом до угла, после чего вошел в кабинет. Шлыков сидел на своем привычном месте — за столом у окна — и нервно курил сигарету.
— Ты чего женщин обижаешь? — спросил у него Громов, протягивая руку для приветствия.
— Они сами кого хочешь обидеть могут, — ответил Шлыков. — Взяли моду вешать на себя золото-бриллианты, хотя знают, в какое время, блин, живем. Вот и эта — вырядилась. Ладно бы одно золотое колечко на пальчик натянула, так нет — целых три кольца напялила, серьги дорогие, часики с бриллиантиком, да еще медальон неписаной красоты на шею намотала. Вот и ввела кого-то в искушение. Ее в переулке кто-то по затылку шарахнул и все ее брюлики поснимал. Хорошо еще, что не трахнули. Видел, какая у нее задница? И ведь ни одной зацепки. Сама она в отключке была, и свидетели отсутствуют. Кого тут искать?
— И что же, ты ее так не солоно хлебавши и отправил?
— Да нет, конечно, заявление принял. Хотя представляю, как шеф взъерепенится. У него же тактика какая: хороший опер должен заявителя уболтать и вежливо отправить восвояси. Вот и я поначалу эту дамочку хотел завернуть, а потом почему-то жалко стало.
— Не гони пургу, Юра. С каких это пор ты жалостливым стал? — усмехнулся Громов. — Наверняка зацепка какая-нибудь появилась?
— Угадал. Есть подозрение на одного местного наркомана. Он как раз недалеко от того места, где на дамочку напали, живет. Наверняка либо он сам, либо дружки его на золотишко позарились.
Шлыков наконец докурил свою сигарету и, отправив ее метким щелчком пальца в стоявшую на соседнем столе банку из-под кофе, которая служила пепельницей, спросил:
— А ты чего приперся? Неймется из-за убиенного Раковского? Так это зря — парень сам выбрал себе такую планиду. Как говорится: за что боролся, на то и напоролся.
— Вредную теорию проповедуешь, Шлыков, — ответил Громов. — Убивец — он и есть убивец, кого бы ни убил. Потому как кровушка людская — она пьянит. Сегодня он коммерсанта грохнул, ему это с рук сошло, так он завтра и бабульку с ребенком не пожалеет. Это, брат, диалектика.
— Херектика, — огрызнулся на рассуждения Громова хозяин кабинета. — У меня это дело вот где уже сидит. — И Шлыков резанул себя ладонью по горлу. — Ведь ясно как божий день, что никакая коммерция здесь ни при чем, и Раковского его же баба заказала. Как говорится, ничто не ново под луной. Вон, я на днях газету купил, а там статья про итальянского модельера Гуччи. Его в марте девяносто пятого киллер у дверей офиса подстерег и классически замочил — три «маслины» в грудь и контролька в набалдашник. Так знаешь, кто киллера этого отрядил?
