Лариса Соболева - Фрейд и его госпожа
– Не мучайся, найми адвоката, – дала очевидный совет Марианна. – Он сумеет убедить Яна развестись с тобой без лишних осложнений.
– И Антон то же говорит. Раньше не нанимала, потому что лишних денег не было, а у Кирилла просить… Нет, он дал бы, но я не могла… неловко было.
– А сам он не догадался тебе деньги предложить? – с осуждающей интонацией бросила Марианна. – Адвокат был бы не дороже капризов его утонувшей жены и Тамары. Небось себе он уже нанял акулу юриспруденции!
– Не суди его строго, ему сейчас худо. Знаешь, я все думаю… Может, целились-то в Кирилла, а попали в Тамару? Ты подбрось эту идею своему милиционеру, не исключено, что она как-то поможет.
– Он не мой, у него есть семья, – улыбнулась Марианна. – Но я скажу ему. Полина, извини, у меня есть один меркантильный вопрос. Продукты заканчиваются и как быть с кухаркой и домработницей?
– Ой, я об этом не подумала, – растерялась Полина – ведь проблема действительно серьезная. – Давай попытаемся открыть сейф Кирилла. У Антона я денег просить не буду.
– Твой брат нас не засадит за грабеж? – рассмеялась Марианна.
– Да нет, что ты.
– Сейф мы вряд ли откроем. А если сделаем так: домашних помощников временно уволим, только до выхода Кирилла Андреевича на свободу. Я справлюсь: Злата уже большая, поможет. А продукты… возьму из своих денег.
– Да-да, – с благодарностью закивала Полина. – Брат все до копейки тебе вернет, лишь бы он вышел оттуда. Как быстро ты находишь выход, у меня так не получается. Наверное, я рохля, не приспособлена к трудностям, хотя и мою жизнь легкой не назовешь.
– Не наговаривай на себя. Я своему «господину мужу» тоже поклонялась, пока он меня не выставил. Поехали? У меня там такой пирог с яблоками… Надеялась, праздновать будем, ничего, мы и без повода его съедим. Птенчики, ко мне, ко мне! Едем кушать пирог!
Шурик на всякий случай украл у папы газовый пистолет – вряд ли Зойка сможет отличить боевую пушку от ее подобия. Сказал маме, будто едет на мальчишник с однокурсниками. Та покивала и пробубнила: мол, знаем мы, какие у этих мальчишек кудри, каблуки и юбки. Ну и пусть она так думает. В дороге он особо не раздумывал, дорога и без того – риск, а, приехав в Никищиху и остановившись неподалеку от дома тети Вари, он тщательно, по пунктам, обдумал свою тактику. В душе Шурик торжествовал: скоро он расколет преступницу и доставит ее в отделение к… Викентию! К нему, к нему, чтобы тот не заносился. Главное – атаковать Зойку, не давать ей времени на обдумывание своих действий.
Ага, она вышла из дома! Не напялила в этот раз на себя маскарадный костюм мальчиша-плохиша – в платье обрядилась и двинулась по улице в сторону станции с хозяйственной сумкой в руке. Шурик, тронув авто с места, со скоростью черепахи догнал ее. Высунувшись в окно, крикнул:
– Извините, Зоя Аркадьевна, мне необходимо с вами поговорить.
Она остановилась, развернулась к нему лицом. Увидев за рулем мальчика, дерзко спросила:
– А ты кто такой?
– Садитесь ко мне в машину, – открыл он дверцу.
– С какой стати?
– Меня прислали из городской прокуратуры.
«Прокуратура» – магическое слово не только для бывших заключенных, а для простых граждан, не совершивших ничего незаконного, тоже. Зоя под воздействием этого слова села в машину, насторожилась, одновременно она исподволь оценивала этого мальчика.
– Меня зовут Шурик, я прохожу практику в прокуратуре, вот моя зачетка. К сожалению, временного удостоверения я не успел получить… – Зря он столько наговорил. Удостоверение она не спрашивала, ее долбануло слово «прокуратура», а он ей зачетку сует! Надо расслабиться и говорить с позиции силы. – Меня прислали к вам выяснить кое-какие детали. Не волнуйтесь, я задам вам всего несколько вопросов.
– Ты сам не волнуйся, – сказала она, пронизывая его стальным взглядом. – Что надо?
– Где вы были вечером двадцатого июля?
– Дома. Постой, это же ты спрашивал дорогу до станции?
– Я, – сознался он. – Проверка… плановая.
– Ну-ну, – усмехнулась она. Внешне Зоя выглядела уверенной и спокойной, в то время как самозванец весь покрылся предательским потом с головы до ног. – Так что там случилось двадцатого июля?
– Вы знали, что ваш бывший муж в этот день женится?
– Я с ним не контачу.
– То есть не знали. – Шурик затормозил, забыв все, о чем он собирался расспросить ее, видимо, от волнения. Ой, нехорошо, нехорошо! Ведь он продумал каждый вопрос, логически выстроил последовательность! А если прикинуться шлангом?
– Знаете, я только учусь, опыта у меня – ноль, мне сложно вас допрашивать… Давайте поедем в прокуратуру, и вы там подробно следователю… У меня такие инструкции есть: если не справляюсь, доставить вас туда.
– В город?! – ужаснулась Зойка. – С ума сошел, мальчик Шурик? Вечер уже! А назад я потом как вернусь?
Ух ты, подействовало!
– Электричкой, – сказал он. – Я вам дам денег.
– Нет уж, миленький, вспоминай, что там тебе велели узнать.
– Ну, раз вы просите… Короче, кто подтвердит ваше алиби?
– На какое время?
– На двадцатое.
– Число – это понятие растяжимое. Утро, день, вечер?
Опять промах, но, к счастью, небольшой, дело поправимо. Шурик продолжил увереннее:
– На весь вечер. Примерно до одиннадцати вечера.
– Тетка подтвердит.
– Тетка не годится, она – лицо заинтересованное…
– Слушай, а что случилось в это время, чего ты ко мне привязался? – взяла агрессивный тон Зоя.
– Примерно в половине одиннадцатого в ресторане «Три пальмы» была убита новая жена Кирилла Андреевича Тамара, на которой он женился в тот день.
И вдруг… Нет, что это за реакция?! Зоя расхохоталась, будто перед ней клоун выступал! Шурик опешил, таращась на нее во все глаза, обиженно вымолвил:
– Не понимаю, чему вы радуетесь?
– Прямо на свадьбе? – хохотала жестокосердная Зойка. – Так ему и надо! А почему же не его замочили? Он этого вполне заслуживает.
– Вы, Зоя Аркадьевна, отдаете отчет своим словам?
– Отдаю, отдаю! Слышь, а я тут при чем? Мне шьете ее труп, что ли? У вас в прокуратуре одни болваны штаны протирают? На хрен мне его новая жена?
– Не горячитесь, Зоя Аркадьевна. Сначала подозрения пали на Кирилла Андреевича…
– Это правильно, – утирая слезы, выкатившиеся от смеха из уголков ее глаз, вставила она. – Он запросто так может любого заделать.
– Но позже экспертиза установила, что лезвие бритвы метнули с нижней площадки, а Кирилл Андреевич в это время стоял на балконе… э… вместе с Тамарой. Поэтому следствие устанавливает алиби всех, кто, так или иначе, конфликтовал с Кириллом Андреевичем. У вас ведь были… гм… весьма неприязненные отношения?
– У него, может, и неприязненные, а у меня… ненависть. Лютая!
– Особо проверяются лица, вернувшиеся из мест лишения свободы. – Шурик намеренно говорил сухим юридическим языком, чтобы она не сомневалась, с кем имеет дело. – Ко всему прочему есть свидетели, видевшие, как вы ночью неоднократно стояли у ограды дома Кирилла Андреевича, даже пытались пробраться к нему в дом…
– Вспомнила! – азартно хлопнула себя ладонью по колену Зоя.
Если говорить о ее темпераменте, то, насколько был осведомлен Шурик, она по всем признакам была холериком с перепадами в меланхолию, а такие люди весьма непредсказуемы.
– Простите, что вы вспомнили? – озадачился Шурик.
– Голос вспомнила, – прищелкнула пальцами Зоя. – Еще когда ты спрашивал у меня дорогу на станцию, я подумала: где-то я слышала этот голосок недорезанного петушка! Тембр у тебя не сформировавшийся, не мужской. Значит, это ты на меня напал, когда я пробиралась в дом?
Пожалуй, она покрепче его будет и наглее, что неудивительно. Тот, кто провел несколько лет в колонии, если окончательно не ломается, приобретает эдакий кураж, вольность в поведении и качества хищного зверька, всегда готового к обороне. Иногда печать зэка проскальзывала и в ее интонациях. Подобную речь папа Шурика называл жлобской.
– Вон, у тебя и синяк до сих пор на скуле, – разглядела Зойка и вновь захохотала. – Как я тебя, а?
– Поэтому меня и послали к вам, – нашелся Шурик. – Я живу рядом с Кириллом Андреевичем, мой отец – прокурор.
