Наталья Александрова - Побег из гламура
После вчерашних приключений лицо выглядело просто ужасно.
Придется как следует над ним поработать.
Катя выдвинула верхний ящик, где хранила кремы и косметические средства…
И первое, что она увидела, был ее злополучный паспорт.
Он лежал на самом видном месте, между тональным кремом и блеском для губ.
Катя тупо уставилась на документ.
Она была совершенно уверена, что не клала его сюда.
Провалами памяти она пока что не страдала.
Она была совершенно уверена, что положила этот чертов паспорт в верхний ящик секретера.
Но тогда кто переложил его сюда?
Кто и зачем?
Наверное, Наташа, кто же еще… Но зачем ей мог понадобиться ее паспорт?..
Так или иначе, паспорт нашелся, и нужно ехать в милицию.
Катя привела себя в порядок, спустилась в столовую, выпила кофе.
Наташа стояла у стены все с тем же оскорбленным видом.
Катя не успела еще одеться, как снизу позвонили: за ней приехал водитель, присланный мужем.
Следователь Сергачев оказался мужчиной самого сурового и неприступного вида. Он сидел в своем кабинете в полном одиночестве и сосредоточенно перелистывал пухлую папку в коричневом засаленном переплете. Он скупо, без улыбки, кивнул на Катино «здравствуйте» и тут же снова углубился в свою папку. Не дожидаясь приглашения, Катя села на жесткий неудобный стул и притихла.
В кабинете совсем недавно сделали ремонт. Это Катя определила по запаху — от стен, выкрашенных салатовой масляной краской, все еще попахивало тем унылым безнадежным запахом, какой сопровождает ремонт на вокзалах и в больницах.
Несмотря на то что занавески на окне были новые и само окно чисто вымыто, и светильник пока что не засижен мухами, и мебель была скромная, но необшарпанная, кабинет наводил на Катю жуткую тоску. Возможно, это было сделано нарочно, чтобы посетители проникались серьезностью момента. Возможно, этому способствовала внешность хозяина кабинета — его темный, без рисунка, галстук и мрачно нахмуренные брови говорили человеку, сидящему напротив, что шутить в этой комнате не привыкли и что лучше сразу сказать следователю всю правду, только правду и ничего, кроме правды, в противном случае он в состоянии устроить массу неприятностей.
В довершение картины на стене над головой следователя висел плакат, изображающий болтливого молодого человека в несолидной светлой шляпе и внимательно прислушивающегося к его болтовне подозрительного господина определенно иностранной внешности. Подпись под этим плакатом гласила: «Болтун — находка для шпиона».
Наконец следователь аккуратно завязал коричневую папку и достал из ящика стола другую, голубую, поновее и потоньше. Бумаг внутри было поменьше, Сергачев пошуршал какими-то листочками и наконец поднял глаза на Катю.
— Слушаю вас! — проговорил он удивительно сухим, неприятным голосом. Наверное, так говорил бы канцелярский дырокол, если бы он неожиданно обрел дар речи.
— Вы мне звонили и вызывали для дачи показаний. — Катя изо всех сил старалась, чтобы в голосе не звучала неприязнь.
— Ах да, Неверова. — Он сделал вид, что вспомнил о ней только сейчас. — Ну рассказывайте, как вы дошли до жизни такой…
— Какой? — тихо спросила Катерина. — Что вы конкретно имеете в виду?
Следователь отложил ручку и поднял глаза на Катю. Он посмотрел на нее очень внимательно и строго. Катя неуверенно заерзала и отвела глаза. Под этим пронзительным взглядом она почему-то почувствовала себя виновной во всех преступлениях, предусмотренных Уголовным кодексом. Сергачев удовлетворенно хмыкнул, еще больше посуровел бровями, потом взглянул на часы и огорченно покачал головой — мол, время летит, а мы тут воду в ступе толчем…
— Фамилия? — бросил он, не глядя на Катю. — Имя? Отчество? Год рождения?
Перед ним на столе лежал Катин открытый паспорт, тем не менее следователь исправно задавал вопросы и заполнил все графы типового бланка.
— Итак, гражданка Неверова, вы утверждаете, что десятого сентября сего года, в понедельник, на отрезке шоссе между вашим коттеджным поселком и МКАД вас остановил сотрудник ГИБДД, представившийся лейтенантом Смородиным…
— Да, только это был не сотрудник, то есть сотрудник, но ненастоящий…
— Тогда зачем же вы его послушались и остановились? — удивился Сергачев.
— А я только потом поняла, что они бандиты, когда очнулась в багажнике.
— В багажнике? — переспросил Сергачев. — Что вы там делали?
— Как вы понимаете, я там оказалась не по своей воле! — На этот раз Катя не смогла сдержать раздражение.
— Подробнее, — сухо бросил следователь, и Катя, морщась и кусая губы, начала вспоминать подробности.
— А потом они забрали у меня сумочку, сережки и часы, и тот, Смородин, велел остальным двум рыть яму… вы понимаете для чего, а один из них стал отказываться, потому что у них бизнес чистый и на мокрое они не подряжались… А тот, главный, стал орать, чтобы они не смели ослушаться, что он уже с заказчиком обо всем договорился и деньги взял, а этот, первый брат, сказал, что они ни про какого заказчика ничего не знают, что они так не договаривались и что из-за меня у них бизнес может накрыться…
— Минуточку, — прервал ее горячую сбивчивую речь следователь, — а откуда вы знаете, что те двое были братьями? Они что, очень похожи были, на одно лицо?
Катя замолчала, как будто наткнулась на бетонную стену. Сергачев смотрел на нее вроде бы даже доброжелательно, сочувственно, и голос его был вкрадчив, однако за внешней мягкостью Катя смогла увидеть его железную хватку. И еще она поняла, что если раньше следователь не испытывал к ней никакого интереса, то теперь все изменилось, и интерес этот вполне профессиональный.
Ей показалось, что он ходит вокруг нее кругами, как леопард вокруг легкомысленной антилопы, и только выбирает удобный момент для того, чтобы напасть, воспользовавшись ее ошибкой…
Катя по природе своей была личностью совершенно неконфликтной и не слишком активной. Однако очень чувствительной. И в данном случае это свойство сослужило ей хорошую службу. Она поняла, что здесь, в этом кабинете, следует следить за своими словами и не болтать лишнего, потому что Сергачев слушает очень внимательно, а чего от него ждать, Катя пока не знала.
Стас сказал ей про то, что двоих ее похитителей опознали, это были братья Саловы, но наверняка он выяснил это неофициально, по своим каналам, незачем его подводить.
— Может быть, они и были похожи, я не присматривалась, — отчеканила она, — мне, как сами понимаете, было не до того. Но когда «Смородин» выстрелил в того парня в кожаной куртке, второй закричал: «За что ты Митьку, брата моего, убил?» — и выстрелил в главного. Потом сел в мою машину и уехал.
— Просто так сел и уехал? — недоверчиво спросил следователь.
— Еще матом выругался.
— А вы?
— А я побежала по лесу к дороге. Бежала долго и вы—шла куда-то. Машина мимо проехала, не остановилась, тогда я пошла дальше и вышла к поселку Вяжищи.
Осторожно подбирая слова, она рассказала про двух девчонок и про курточку. Пришлось рассказать и про звонок Стасу — пусть сам с милицией разбирается, Катя вовсе не намерена его прикрывать.
— Потом там, перед кафе, случилось дорожное происшествие, автомобиль наехал на девушку и скрылся. — Катя выговаривала слова медленно, чтобы не наболтать лишнего, однако следователь смотрел недоверчиво. — И я… убежала.
— Странно как-то получается, — вздохнул Сергачев, — вас, как вы утверждаете, ограбили и покушались на убийство. И вот вместо того, чтобы обратиться в соответствующие органы, чтобы немедленно заявить об этом в милицию, вы мечетесь, суетитесь, просите помощи у посторонних людей…
— Да я понятия не имела, где искать милицию в этой дыре! — вскричала Катя.
— Ну вот, на ДТП милиция уж точно приехала бы…
Катя посмотрела на него с такой тоской, что Сергачев снова нахмурился и спросил строго:
— Вы что же, не доверяете милиции? Вы, может быть, и мне не доверяете?
— Здесь, в этом кабинете, я вам верю, — сказала Катя, сильно покривив душой, — а на большой дороге, одна, без документов и денег… Позвольте вам напомнить, что меня остановили на дороге мнимые сотрудники ГИБДД. Документы мне предъявили, а один даже в форме был.
— И куда же вы отправились? — Сергачев решил оставить ее выпад без ответа.
— Решила доехать на рейсовом автобусе до своего дома…
— Без денег? — Теперь в голосе следователя послышалось ехидство.
— Ну… — В ту же секунду Катя поняла, что ни за что не назовет следователю имя Татьяны. Не хватало еще ее впутывать. Потому что если с ней, потерпевшей, он разговаривает таким тоном, то приезжую нищую девчонку сразу же заподозрит во всех смертных грехах. Нечего сказать, хорошо бы она отблагодарила Таню за то, что та ей помогла в трудную минуту! — Кондуктор пожалела меня и пустила просто так, — буркнула Катя.
