Наталья Александрова - Побег из гламура
На этот раз, проснувшись, Катя сразу открыла глаза.
Ей хотелось убедиться, что она дома, в своей собственной, любимой спальне…
Она действительно была дома.
Огромная, удивительно удобная кровать, шелковые простыни, японская гравюра на стене, которую привез Виталий из Токио. Катя очень любила разглядывать перед сном эту гравюру — изящные японки в разноцветных кимоно спешили куда-то под дождем, кокетливо подбирая край одежды, переступая деревянными подошвами… Разглядывая гравюру, Катя плавно перетекала в сон, и сны к ней приходили красивые, с восточным колоритом.
Она была дома, в своей спальне.
Может быть, все вчерашние приключения ей просто приснились? Сейчас все это казалось ей таким далеким, нереальным…
Катя повернулась на бок, чтобы посмотреть на Виталия…
Но его не было рядом с ней. Наверное, он тихонько встал, чтобы не беспокоить ее, и ушел в бассейн. Утреннее купание давало ему заряд бодрости на весь день.
Шелковая простыня еще хранила форму его тела, подушка — его запах… Катя перекатилась на место мужа, погрузилась лицом в подушку и замерла, впитывая такой знакомый, такой любимый аромат Mistrale de Grasse.
Нет, надо встать, надо приготовить мужу завтрак… ему это будет приятно…
Неожиданно дверь спальни распахнулась, на пороге появился Виталик в белом махровом халате. Он катил перед собой столик — кофе, свежевыжатый сок, омлет, хрустящие круассаны…
— Просыпайся, лежебока! Завтрак готов!
— Ой! — вскрикнула Катя, прячась в одеяла. — Как неудобно! Это я должна приносить тебе завтрак! Ведь ты уходишь на работу…
— Ты еще будешь делать это тысячи раз, — проговорил Виталик удивительно серьезным голосом и присел на край постели. — А сегодня это сделаю я… после того, что тебе вчера пришлось перенести, ты должна отдохнуть…
Значит, ей ничего не приснилось. Значит, вчерашний день, который так хотелось бы вычеркнуть из памяти, действительно был. Были те страшные люди, которые запихнули ее в багажник и чудом не убили в лесу. Были те подонки в поселке Вяжищи.
Была та мертвая темноволосая девчонка, которая лежала на шоссе в Катиной куртке.
И труп Светы Новиковой, распростертый на тротуаре.
И задушенная горничная Анжела в кладовке маленького полуночного отеля.
Виталик почувствовал перемену в ее настроении, наклонился, нашел губами пульсирующую ямку за ухом…
И снова все остальное отступило, сделалось не важным, не существенным.
Только сухие горячие губы, только они двое во всем мире — она и Виталий, ее Виталий, ее единственный мужчина. Только облако бесконечной нежности.
И вдруг на прикроватной тумбочке зазвонил телефон.
Катя не хотела слышать этот назойливый звук, не хотела допускать его в свое сознание. Ей было так хорошо, так тепло и спокойно, ей никто, совершенно никто не был сейчас нужен. Никто, кроме Виталия.
Но телефон звонил не умолкая.
Он звонил долго, настойчиво, неотвязно.
Наконец Катя не выдержала и протянула руку.
— Неверова Екатерина Антоновна? — осведомился в трубке сухой официальный голос.
— Да, я вас слушаю… — ответила Катя, спускаясь с небес на землю.
— Попрошу вас прибыть сегодня к следователю Сергачеву, — проговорил ее собеседник, — для дачи показаний. Иметь при себе паспорт.
Он назвал время и адрес и повесил трубку.
Настроение у Кати резко испортилось.
На нее снова накатили воспоминания о вчерашних событиях.
Она пыталась отодвинуть их от себя, заслониться, забыть хотя бы на время, но сухой официальный голос в телефонной трубке ясно дал ей понять, что это невозможно.
— Кто это звонил, малыш? — спросил Виталий, ласково ероша ее волосы. — Почему у тебя такой расстроенный вид? Кто посмел испортить тебе настроение?
— Это милиция, — пробормотала Катя, натягивая одеяло до подбородка. — Меня вызывают на допрос… или не допрос, а как это называется… дача показаний…
— Что делать, придется ехать! Милиция — это серьезно! — Виталий встал, расправил плечи. — Ну все, малыш, мне пора. Я пришлю тебе машину с водителем.
Катя что-то хотела ответить, но он перебил ее:
— И давай договоримся, малыш: ты больше не будешь ездить одна. Никогда и никуда. И не надо мне возражать. По-моему, вчерашние события должны были тебя научить…
Катя и не думала ему возражать.
Она радовалась, что все стало как прежде — муж берет на себя ответственность за ее проблемы, решает все за нее. Ей остается только довериться ему и с благодарностью принимать эту заботу…
Виталий уехал, а она еще немного повалялась и отправилась в ванную комнату.
Ласковые потоки душа сменялись жесткими массажными струями, тело оживало, наливалось бодростью. Катя долго стояла под душем, запрокинув голову, закрыв глаза.
Наконец она вышла из-под душа, растерлась жестким полотенцем, нанесла на кожу питательный лосьон, накинула халат.
Вернувшись в свою комнату, вспомнила, что ей понадобится паспорт, и выдвинула ящик секретера, в котором хранила все свои документы.
Паспорта не было.
Она перебрала все содержимое ящика.
Все было на месте, кроме паспорта.
Что за ерунда?
Катя прекрасно помнила, что несколько дней назад, вернувшись из банка, положила его в этот ящик…
Да, собственно, куда еще она могла его положить?
Все ее немногочисленные документы лежали только здесь, только в этом ящике.
На всякий случай Катя проверила остальные ящики секретера. Даже заглянула под сам секретер.
Паспорта нигде не было.
На пороге комнаты тихо, как тень отца Гамлета, появилась домработница Наташа.
— Екатерина Антоновна, пока вы мылись, вам звонил…
— Наташа, извините, вы, случайно, не видели мой паспорт? — перебила ее Катя.
— Паспорт? — переспросила Наташа, краснея. — Вы же знаете, я никогда…
Наташа действительно никогда не прикасалась к Катиному секретеру. Она только вытирала с него пыль.
— Он куда-то пропал… был в этом ящике и пропал… — пробормотала Катя, чувствуя, что делает что-то не то, что результат ее слов может быть самым ужасным.
Она была всегда очень тактична и щепетильна, стараясь ничем не задеть прислугу. Подруги и приятельницы говорили ей, что она чересчур щепетильна, что с прислугой надо держаться строже, иначе она сядет тебе на шею, но Катя не могла преодолеть врожденную деликатность.
Не могла и не хотела.
— Я никогда не роюсь в ящиках! — воскликнула Наташа в порыве праведного возмущения и даже подняла театральным жестом руки с ярко-розовыми наращенными ногтями. Она призналась как-то Кате, что всегда мечтала иметь красивый маникюр, а от работы ногти ломаются, поэтому и приходится тратиться на акрил. — Если вы мне не верите, я уволюсь! — В подтверждение серьезности своих намерений она сняла фартук. — Я работала в очень хороших домах, и никогда нигде ничего не пропадало! Я не могу работать, если мне не доверяют!
— Наташенька, извините, я вовсе не хотела вас обидеть! — перебила ее Катя. — Я просто думала, может быть, случайно… извините, наверное, я сама положила его не на место…
Наташа все еще продолжала негодовать.
Катя чувствовала мучительную неловкость.
Чтобы прекратить эту сцену, она напомнила домработнице:
— Простите, вы сказали, что мне кто-то звонил…
— Да, — недовольно выдохнула домработница, сменила тон и достала из кармашка фартука смятую бумажку. — Вот, я записала… я всегда все аккуратно записываю… вам звонил адвокат Ольховский, сказал, что все документы готовы, и вы сегодня в тринадцать часов можете за ними приехать.
— Куда приехать? Какой Ольховский? — недоуменно переспросила Катя. — Я не знаю никакого Ольховского…
— Ничего не знаю. Вот адрес и телефон. — Наташа протянула ей записку и вышла из комнаты, всей своей фигурой выражая оскорбленное достоинство. На самом пороге она задержалась и спросила через плечо: — Вы завтракать будете?
— Спасибо, Наташа… — отозвалась Катя виноватым, заискивающим тоном. — Я выпью кофе минут через пятнадцать…
Когда шаги домработницы затихли в конце коридора, Катя уставилась на смятый листочек.
«Садовая-Триумфальная, дом четыре».
Ни этот адрес, ни телефон, ни фамилия адвоката ровным счетом ничего ей не говорили.
Что он сказал — что документы готовы и она может сегодня за ними заехать?
Но какие документы?
Она понятия не имела ни о каких документах!
Катя взяла с тумбочки телефонную трубку, набрала номер адвоката.
Ей ответили короткие сигналы.
Какая-то совершенно непонятная история…
Впрочем, к часу дня она все равно не успеет, ей ведь нужно ехать в милицию… А тут как назло паспорт пропал…
Она подошла к туалетному столику, села в удобное кресло, посмотрела на свое отражение.
