Аркадий Гендер - Траектория чуда
— Тогда… можно ехать? — еще неуверенно спросил нас он.
Мы активно закивали, и Ален, ловко подхватив наши чемоданы и сумки, быстро пошел на выход.
Как только мы вышли на улицу, прямо к дверям бесшумно подкатил серебристый Мерседес, и Ален гостеприимно распахнул перед нами заднюю дверь машины. На свежем воздухе было в высшей степени не жарко, и мы поспешили нырнуть в недра авточуда, удобно рассевшись на огромных креслах, обтянутых бежевой кожей. Тронулись, и севший впереди Ален сразу всем корпусом повернулся к нам. Мое внимание сразу же оказалось разорванным между изучением интерьера «мерина», красивейшим видом Альп, открывающегося из окон, и оживленной болтовней Алена. Несмотря на то, что слушал я его вполуха, я уяснил, что работой в "Бернштейн и Сын" он очень гордится, и что к нам он приставлен лично биг-боссом в качестве гида, или, как он выразился на итальянский манер, «чичероне». Причем определяющим в этом выборе стал его, Алена, русский, ведь его бабка была из Смоленска. Еще он рассказал, что хотя, конечно, в городе есть отели и пороскошнее, чем «Нога-Хилтон», где нас разместили, — взять тот же «Англетер» или "Де Берж", но такого вида на Женевское озеро, как из нашего отеля, нет нигде. К тому же знаменитое Гранд-Казино, где вполне можно в случае необходимости поправить свои финансовые дела (тут он как-то криво усмехнулся), находится как раз в здании нашего отеля. Мы вместе с ним вежливо посмеялись шутке, и он продолжил, сказав, что все дела у нас завтра, а сегодня день совершенно свободен, и что если мы хотим, то он полностью в нашем распоряжении. Несмотря на то, что гидом Ален явно был хорошим, мы, переглянувшись, вежливо отказались, памятуя о том, что у нас есть на сегодня задача посетить клинику. Вообще же оказалось, что аэропорт расположен совсем недалеко от города, по сути, на окраине, и минут через двадцать без умолку тараторивший Ален объявил вдруг, что мы прибыли.
Мы вышли из лимузина, и я первый раз со времени прибытия осмотрелся по сторонам. Было совсем прохладно, и эту совсем не летнюю свежесть приносил легкий, но уверенный ветерок, тянущий с огромной глади озера, практически на самом берегу которого, на набережной Монблан и стоял отель "Хилтон Нога Женева". Вообще же вид, открывавшийся отсюда, от самых дверей отеля, был настолько красив, что у меня просто дух захватило. Озеро гигантским серым зеркалом лежало в зубчатой раме из горных пиков, по левую руку в туманной дымке сливаясь с линией горизонта. Бог ты мой, красотища-то какая! От созерцания фантастической картины меня отвлек только вид зябко скукожившейся Таши, не решавшейся прервать мое созерцание. Я спохватился, и поспешил вслед за ней и Аленом в отель.
Внутри обстановка и интерьер отеля были, конечно, в высшей степени приличными, но до мраморно-бронзовой роскоши того же «Балчуга» не дотягивали сильно. Я с усмешкой отметил, что сейчас мною руководила та самая напыщенная гордость провинциала, обнаружившего, что небо в столице ничуть не синее, чем в его родном селе. А вот номер нам отвели поистине великолепный двухкомнатный люкс в верхнем этаже. Ален не только проводил нас до дверей и руководил действиями одетых в униформу отельских, расставляющими наш багаж, но и вообще не спешил уходить, явно стремясь всячески быть нам полезным. Вообще он был классный парень, и со своими обязанностями чичероне справлялся отлично, но за тот час, что мы были с ним знакомы, он уже успел нам слегка поднадоесть. Мы, встав плечо к плечу, двумя широкими искусственными улыбками дали ему это понять, и он с непоказным сожалением откланялся. На прощание он заставил меня записать номер своего мобильного и напомнил, что заедет завтра за нами ровно в одиннадцать, так как нам нужно быть в конторе в половине двенадцатого. Дверь за ним закрылась, и мы остались одни.
Таша подошла ко мне, обняла за шею:
— Если бы ты знал, Глебушка, какая я счастливая, — сказала она, заглядывая мне в глаза. — Я до сих пор не верю, что я здесь и с тобой. Ты мой добрый волшебник, я так тебе благодарна!
Ее глаза мерцали. Я положил свои руки ей на бедра и с упоением втянул в себя одуряющий запах ее волос. Зашумело в голове, и загудело в теле. Захотелось подхватить ее на руки и отнести на широченную кровать, призывно белеющую крахмалом простынь. И я четко осознал вдруг, что если сейчас я не остановлюсь, то обязательно произойдет все, а не только то, что было в первые наши два свидания. Вихрь противоречивых эмоций захлестнул меня. Удивительно, но понял, что в этот момент я хотел или всего, или — ничего, но такого всего я не хотел! Я опустил руки. Таша все поняла, тоже разжала объятия, и я понял, что она готова зарыдать. Я чмокнул ее в покрасневший от близких слез нос, и не зная на самом деле, что сказать, пробормотал:
— Не обижайся на меня, пожалуйста.
— Все о'кей, — вздохнула Таша, поглатывая комок. — Ведь в конце концов мне скоро сделают операцию…
— …И тогда я затрахаю тебя до смерти! — закончил за нее я.
— Ловлю на слове! — улыбнулась она.
Мы распаковались, по очереди приняли душ, а потом звонили в клинику. Я лежал рядом с ней на кровати, слушал, как Таша совершенно свободно разговаривает с кем-то по-английски, смотрел на нее и думал, насколько она образована и вообще развита, и просто — какое необыкновенное она существо! И как странно и печально, что при мысли о всей этой ее необычности хочется… грустно вздохнуть. Как обычно, нахлынуло сразу все. Воспользовавшись тем, что Таша что-то увлеченно обсуждала с кем-то на том конце провода, я потихоньку вышел в другую комнату, и включил мобильный. На дисплее появилась надпись "Swisscom", — это значило, что телефон автоматически настроился на местную сеть. Я прикрыл дверь и набрал номер Лорика. Он ответил сразу же, на первом гудке, как будто ждал:
— У нас все в порядке, Глеб Аркадиевич, устроились прекрасно, Галина Сергеевна смотрит телевизор, а Юлия Аркадьевна жует жвачку! — бодро отрапортовал он, картинно изображая доклад подчиненного старшему начальнику. — Как у вас?
— Все нормально, встретили, разместили, — буркнул я, не поддержав шутливого тона. — Дай Галину.
Слышно было, как в соседней комнате, — роуминг работал безукоризненно.
— Глеб, это ты? Как долетел, все в порядке? — зачастила в трубку Галина.
— Да, да, все в порядке, как вы? — с трудом перебил ее я.
— Все отлично, хорошая квартира, все удобства, даже кондиционер, так что занимайся делами, и поскорей приезжай, ну, давай, целую, а то связь очень дорогая, — протараторила моя благоверная, и дала отбой.
Я вздохнул — вот так, в кои-то веки расчувствовался, хотел сказать жене что-нибудь эдакое, а она и трубку повесила. Хотя вовремя, потому, что в комнату с победным кличем ворвалась Таша и объявила, что она обо всем договорилась, что можно ехать в клинику, сегодня же ее посмотрит профессор светило в этой области и, если все нормально, прямо завтра можно будет и лечь. Мы принялись шарить по карте города и обнаружили, что Швейцарский бульвар, где располагалась клиника, находится довольно далеко и решили начать собираться. Тем более, что определенно нужно было сначала где-нибудь перекусить. Мы оба утянулись в джинсы, и в таком демократичном виде мы спустились в фешенебельный холл отеля, где, впрочем, до того, как мы выглядим, абсолютно никому не было дела.
Мы постояли у парапета над озером, полюбовались на ряды белоснежных яхт у причала, на знаменитый Фонтан, бьющий на фантастическую высоту прямо из середины водной глади, и пешком отправились вдоль набережной в направлении видневшегося невдалеке моста, как и набережная, носящего имя Монблан. Создавалось впечатление, что все в этом городе названо в честь этой высочайшей вершины Альп, которая, вполне оправдывая свое французское название, белым великаном смутно возвышалась в туманной дали над соседними пиками. В первом попавшемся по дороге бистро мы на скорую руку перекусили вкуснейшими жареными колбасками, которые я со смаком запил кружкой какого-то потрясающе вкусного пива, подтрунивая над Ташей, которая перед визитом к эскулапам была вынуждена ограничиться минеральной. Подкрепившись, мы взяли такси, и поехали в клинику.
Мы зря переживали, боясь опоздать, поскольку Женева оказалась, по крайней мере по меркам Москвы, совсем небольшим городом, и на Швейцарском бульваре, расстояние до которого туристическая карта преподносила чуть не как другой конец города, мы были ровно через двенадцать минут. Фасад нужного нам здания ничем не выдавал медицинского учреждения, и только неприметная табличка с надписью "Клиника пластики" говорила о том, что мы не ошиблись адресом. Мы вошли в высокую, при открывании звякнувшую, как в магазине, дверь, и оказались в небольшом холле. Не успели мы оглядеться, как я услышал частое цоканье спешащих каблучков, и через секунду из узкого полутемного коридора, ведущего куда-то вглубь здания, навстречу нам вышла невысокая очень худая дама в годах и в белом халате. "Мадемуазель Талия?" — спросила она Ташу, делая ударение на последней букве имени. Получив утвердительный ответ, дама расплылась в улыбке, закружила вокруг нас, рассыпалась в многочисленных "Бонжур мадам, бонжур мсье!", тут же органично перешла на английский, и предложила следовать за ней. Пока мы шли по длинному коридору, а потом поднимались по лестнице на второй этаж, из их разговора я уловил, что дама — ассистент того самого «светилы», который специально задержался в клинике позже обычного, чтобы осмотреть пациентку из России. Наверху мне было предложено обождать в коридоре, а Таша с ассистентшей скрылись за дверями его кабинета.
