Галина Романова - Пока смерть не разлучит нас
Кажется, ей немного, совсем чуть-чуть стало легче смотреть на него. И время, прошедшее со дня его смерти, тут совсем ни при чем. А причина в обещании, которое она дала самой себе, ну и ему, конечно, тоже. И даже уже кое-что делает, чтобы обещание это оказалось выполненным, а не повисло в воздухе пустым словесным набором. Грибов тоже обещал ей разобраться наконец во всех причинах, но…
Но она же понимала прекрасно, что он не всесилен. У него много работы. И начальница его, молодая сердитая женщина, присутствовавшая при их беседе в кабинете, разве позволит ему распыляться на частное расследование? На них теперь тяжелым бременем смерть Ивана Чаусова висит, в причинах которой им надлежит разбираться в первую очередь.
Его отец, по слухам и со слов все той же Валечки из отдела продаж, строчит без устали жалобы по всем инстанциям. Он даже Виктории несколько раз звонил по внутренней связи из своего транспортного цеха и, откашлявшись с сердитой натугой, предлагал встретиться для серьезного важного разговора.
– Ты сына моего видела незадолго до его гибели, – закончил старший Чаусов при последнем их разговоре. – И могла что-то знать.
– Могла, но я не знаю, – ответила ему тогда Виктория.
– Но он охранял тебя! – тут же сорвался Чаусов на крик. – От чего?! От кого он тебя охранял?!
– Он не говорил.
– Не говорил?! А сама-то ты!.. Сама не знаешь?!
Вика в тот момент даже зажмурилась, будто Чаусов стоял над ней с занесенной для удара рукой.
Положение спас Бобров. Он как раз вышел из своего кабинета. И, видимо, почувствовал что-то такое. Может, бледность ее его насторожила или расстроенной она ему показалась, но он тут же выхватил из рук Вики трубку и коротко приказал Чаусову не беспокоить его секретаря не относящимися непосредственно к работе разговорами.
– Все понятно тебе, Степан? – грозно поинтересовался Бобров перед тем, как положить трубку.
Неизвестно, что тот ему ответил, но Виктории больше никто не звонил. А вот ей позвонить не мешало бы именно теперь, она достаточно прождала.
Еще два дня назад она попросила одну свою знакомую по прошлогодним курсам референтов, тесно сотрудничавшую с городскими телефонными компаниями, получить распечатку всех звонков Виктора. И по возможности пробить часто повторяющиеся. Знакомая просьбе не удивилась и даже посочувствовала:
– Что, милиции недосуг тобой заниматься, Викуля?
– Не то чтобы недосуг, Тамара. Просто они не считают нужным копаться в причинах, побудивших моего Витю умереть.
– Как это? – не поняла Тамара, слухи, видимо, ее не коснулись. – Что ты этим хочешь сказать?
– Ну… Он будто бы сам умер, – пробормотала через силу Виктория. – Поняла?
– Не поняла! – фыркнула Тамара. – Мы все сами умираем, никто за нас этого не делает.
– Он повесился. – Вика вздохнула. – Все считают, что он сам повесился, Тома.
– А ты так не считаешь? – деловито осведомилась та. – Понятно теперь. Диктуй номер.
Номер Вика ей продиктовала два дня назад, и Тамара обещала, что затягивать не станет и что через два часа, ну, в крайнем случае через три…
А прошло уже два дня, результата нет.
Еще раз послушав тишину за окном, Вика потянулась к телефону.
– Тамара, добрый вечер, – поздоровалась Вика, услышав ее голос. – Это Виктория Мальина.
– Да узнала я тебя, Викуля, – вздохнула Тамара. – И не забыла о тебе, поверь. Только порадовать мне тебя нечем совершенно.
– Как это?..
Вике вдруг показалось, что она что-то услышала. И резко повернувшись, она взобралась коленками на диван, отодвинула штору и прильнула носом к окну.
Нет, никто не шел к ее двери от калитки. И машин никаких не было. Тени вроде мелькали на крыльце соседа, но ей это могло показаться. Матрена сегодня рассказывала ей, когда она вернулась с работы, что будто бы Антон Иванович уехал надолго. А его искали из милиции. Но Матрене Вика особенно не верила. Та была любительницей сенсаций, могла навыдумывать.
Вот и про Сизых придумала, сказала, что он уехал, а он возле двери своей топчется на крыльце. Кому же, как не ему там быть?
– Викуля, ты слышишь меня? Э-эй! – позвала Тамара. – Порадовать нечем, потому что все звонки на его телефоне либо тебе, либо от тебя.
– И все?! И что же, ему больше никто не звонил никогда?
Она поправила штору, сползла спиной по диванной спинке и снова уставилась на портрет своего Виктора.
Ну почему?! Почему он не оставил ни единой зацепки?! Ни единого намека?! Как можно было уйти НАВСЕГДА, не оставив ничего, кроме глупой короткой записки, отшлепанной за пять секунд на клавиатуре. Она же ничего не могла объяснить!
– Вика, ты там еще или нет? – Похоже, Тамара начинала сердиться. – Я говорю, говорю, а ты не отзываешься.
– Прости, – выдохнула Вика. – Я тут просто плачу.
– Ох, господи! – Тамара тоже поспешила всхлипнуть, но скорее за компанию, жалеть Виктора она не могла, поскольку не была с ним даже знакома. – Это ты меня прости, Викуля. Срываюсь, грублю…
– Ничего, Тамара, спасибо тебе, извини, что побеспокоила тебя.
– Да нет, ты беспокой, если что. Да, ты слышала, что я тебе перед этим сказала?
– А что?
– Ему четыре раза звонили из бара «Кристина». Из того, что на улице Кирова, – повторила Тамара.
– Откуда знаешь? – ахнула Вика.
И тут же вспомнила, что какие-то звонки то ли из бара, то ли из клуба или ресторана были и на их домашний. И Виктор заметно скучнел после них и в кабинете своем запирался.
– Оттуда! – фыркнула Тамара. – Нет, ты там вообще уже! Выбери время и приходи в гости, пока совсем не свихнулась в своем ауле. Роман бы с боссом своим закрутила, что ли. Он у тебя еще бравый мужчина… Звонили с телефона, который установлен на барной стойке, я сама там не раз бывала, видела. Так вот с этого самого номера и звонили четыре раза твоему Виктору. Догоняешь теперь?
– Да, теперь догоняю, – закивала Виктория. – Подумала просто, что если звонили с мобильного на мобильный, как это тебе удалось узнать, в каком месте в тот момент находился звонивший.
– Ого! Это ты, мать, хватила! – Тамара, забыв, что еще минуту назад сочувственно всхлипывала, рассмеялась. – У меня такой аппаратуры нет. И знакомых в структурах таких тоже пока нет. Но это пока! Все впереди! Так что если чего понадобится, звони…
Бар «Кристина» Вика знала. Бывать там не бывала никогда, но издали наблюдала вывеску, нарядных молодых людей, толпившихся у входа. Слышала громкие звуки джаза, разбивающие вдрызг тишину ночного города, когда кто-то входил или выходил из стеклянных дверей с красивой подсветкой. Когда Виктор входил туда, музыка едва не оглушила ее.
Так! Минуточку! Надо же, вспомнилось только сейчас. Он и в самом деле заходил туда, когда они прогуливались как-то поздним вечером после вечернего сеанса кино. Сказал, что ему буквально на пару минут надо заскочить туда, переговорить с кем-то и он тут же вернется. Она тогда послушно закивала, не спрашивая его ни о чем.
Ну, не принято у них было выпытывать признания. Ни у него, ни у нее.
Но пробыл там Виктор не больше двух минут. Вышел расстроенным, увидел ее на скамеечке рядом с баром, оживился тут же. Или притворился оживленным? Вышел-то расстроенным…
Ну почему она тогда не придала этому значения? Почему не пристала с расспросами? Сочла, что если он захочет, то расскажет сам? А он не захотел вот ничего ей объяснять. Ни того, зачем пошел туда. Ни того, с кем встречался. И не объяснил, что его там так расстроило.
А что, в самом деле? Или кто?
Скорее всего второе. Кто-то звонил ему четыре раза на мобильный. С этим же человеком Виктор встречался там, заставив Викторию ждать на улице. А почему не позвал с собой? Она посидела бы за столиком, не стала бы мешаться, пока он утрясает свои проблемы. Но он не позвал ее. А может быть…
Может быть, он просто не хотел, чтобы она видела, с кем именно он встречается? А почему? Не потому ли, что человек этот – женщина?
Да, скорее всего все так и есть. Если бы Виктор встречался в баре с мужчиной, ему ничто не помешало бы позвать ее с собой. Отошел бы, переговорил, и все. А он пошел туда один!
– Господи, какая же я дура! – ахнула Вика, отворачиваясь от его портрета и закрывая лицо руками. – Почему я такая дура, а, Витя? Почему я не поняла этого раньше?! Ты наверняка страдал, потому и сделал с собой такое. Она что, шантажировала тебя, да? А ты боялся мне все рассказать. Ты устал, издергался и… рассказать не мог, потому что это было, наверное, гадко. А я… Я узнаю ее, Витя? Если я сейчас поеду туда, я ее узнаю?..
Она целую вечность никуда не выходила, работа не в счет. Она давно уже не была на людях. Виктор предпочитал сидеть дома, объясняя это тем, что ему с ней не скучно. Походы в кино и вылазки в гости случались крайне редко. Поэтому она даже не знала, в чем можно пойти в бар.
Полчаса перебирала гардероб, все оказывалось не тем. Потом еще столько же пыталась справиться с волосами, которые вставали дыбом следом за расческой, искрили и потрескивали, но лежать ровно отказывались. Еще дурацкий румянец портил картину и никакой пудрой не прикрывался.
