Ольга Володарская - Хрустальная гробница Богини
А «галлюцинация» тем временем подбежала к Ане, склонилась над ней и прошептала:
– Бедняжка, до чего ж он тебя довел…
Аня опять заплакала, уткнувшись лицом в покрытые цыпками и язвами кулачки. Но тут же отдернула руки от лица, боясь, что человек исчезнет. Он не исчез. Стоял над Аней, качал головой и старательно прятал автомат за спиной. Затем он повернул голову к распахнутой двери и громко, но не оглушительно крикнул:
– Здесь еще одна! – Заметив, как Аня вздрогнула от его крика, он совсем тихо добавил: – Врача сюда!
Тут же в каморку вошел еще один человек. Он был очень высок, поэтому ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Стоя в этой позе, он походил на журавля, и Аня опять рассмеялась.
– Похоже, он довел ее до умопомешательства, – сказал «журавль», посветив Ане в глаза маленьким фонариком. – Хочется надеяться, временного… – Он щелкнул перед ее лицом пальцами, а когда Аня моргнула, спросил: – Вы слышите меня?
Она кивнула головой.
– Вы давно тут?
Аня пожала плечами.
– А примерно?
Аня хотела ответить, что минимум два года, а максимум – сто, но не смогла вымолвить ни слова, только тяжело вздохнула и опять начала плакать.
– Ладно, оставим расспросы на потом, – буркнул тот. – Надо ее выносить. Сама она не сможет. Ножные мышцы, я вижу, атрофированы. – Он наклонился еще ниже и взял Аню за плечи и под колени, чтобы поднять, но та заплакала громче и начала вырываться. – Тише, тише, – успокаивал ее мужчина. – Все будет хорошо… Я не причиню тебе боли. Я помогу тебе. Я врач… – Но, видя, что на Аню его уговоры не действуют, он обратился к товарищу со словами: – Коля, ты цепь расклепал? Ага. Давай теперь вместе, один не справлюсь. Мне неудобно, а она вырывается…
Тот, кого назвали Колей, отложил автомат, сел на кровать, подсунул свою руку под худые Анины бедра.
– А-а-а-а! – заголосила Аня и начала качаться вперед-назад. – А-а-а-а-а!
– Успокойся. Мы только хотим вынести тебя отсюда…
– Не-э-э-э! – затрясла головой она. – Не… не… не надо!
– Да что с ней такое? – воскликнул Коля, недоуменно глянув на доктора.
– Не пойму… – ответил тот и, приблизив свое лицо к Аниному, заглянул ей в глаза. – Чего ты боишься? Почему не хочешь выходить? Там воздух, солнышко… Ты помнишь, как оно выглядит?
Аня улыбнулась сквозь слезы и кивнула.
– Тогда пойдем с нами. На улицу…
– Я не могу, – хрипло прошептала Аня, а улыбка с ее лица исчезла бесследно. – Он будет ругаться, если я уйду…
– Кто тебя будет ругать?
– Леонид Павлович.
– Не будет…
– Вы его не знаете, вот так и говорите… – Она задрожала всем своим иссохшимся тельцем. – А он и побить может. Видите? – Аня показала кривой шрам на шее. – Это потому, что я его не слушалась… Леонид Павлович так меня наказывает. Это больно. И я больше не хочу, чтобы меня наказывали…
– Не волнуйся, Леонид Павлович больше ничего плохого тебе не сделает. Его арестовали и увезли в милицию.
– Зачем? – тупо спросила она.
– Его будут судить. И посадят в тюрьму… Надолго!
– Ты свободна, девочка! – сказал доктор и почему-то тоже заплакал. – Ты можешь идти, куда захочешь, и никто тебя больше не накажет.
Аня слышала каждое его слово, но не понимала смысла. Она свободна? Может идти, куда хочет? И ее никто не накажет? Как такое может быть?
А что они говорили насчет Ленчика?
Арестован? Увезен в милицию?
Милиция…
И только тут до затуманенного сознания Ани дошло, что эти два человека не миражи, не галлюцинации, а реальные люди. Милиционер и врач, пытающиеся ей помочь…
Радость штормовой волной накрыла Аню. Она захохотала, запрокинув голову. А из ее глаз брызнули горячие, соленые-соленые слезы – первые слезы радости за последние годы. Аня не утирала их, давая ручьем стекать на впалую грудь. Ей казалось, что они, как живая вода, пробуждают ее к жизни… Об этом она хотела сказать своим спасителям, с беспокойством глядящим на нее, но тут доктор взял ее руку в свою и кольнул чем-то острым в вену. Аня, не переставая смеяться, посмотрела на то место, где было больно, и увидела иглу и шприц. Она собралась доложить доктору, что с детства боится уколов, но тут голова ее закружилась, дыхание перехватило, тело стало легким, и Аня полетела… нет, не в привычную черную бездну, а во влажно-светлое облако, подхватившее ее и закачавшее, убаюкивая и умиротворяя…
«Из ада – в рай!» – краем сознания отметила Аня. Тогда она еще не знала, что ее ад останется с ней на всю оставшуюся жизнь.
* * *Последующие три месяца Аня провела в больнице. Ее лечили от истощения, дисбактериоза, псориаза, чесотки, множественных вагинальных инфекций. Ей вывели вшей. Вырезали ногти, вросшие в пальцы. Вылечили зубы. Повысили гемоглобин. Ее заново научили ходить. Каждый день с ней занимался психотерапевт, он лечил Аню таблетками и гипнозом, но все равно не смог до конца избавить девушку от страха. Каждую ночь она вскакивала с кровати с криком – ей казалось, что все события последних месяцев ей приснились, и стоит открыть глаза, как окажется, что она до сих пор находится в тюрьме, прикованная собачьей цепью к чугунному кольцу. И потом долго не могла поверить в обратное. Все ковыляла по палате, хватаясь за стены, и плакала, ощущая под пальцами не шероховатое дерево, а гладкую краску…
Первые две недели к ней никого не пускали, кроме врачей. Даже милиционеров, не говоря о родственниках. Боялись рецидива. Но когда Аня более-менее оклемалась (то есть перестала срываться с койки и заползать в угол при виде любого постороннего), родителям разрешили ее навестить. Маму с папой она долго не узнавала. Не то чтобы они так сильно изменились, просто, подзабыв за время заточения, как они выглядят, Аня создала себе их образы. В мечтах родители были моложавыми, красивыми, родными, а в жизни оказались потрепанными, рано состарившимися от тяжелой деревенской жизни, измученными и, что самое ужасное, абсолютно чужими. Когда рыдающая мама прижимала Аню к своей груди, а отец гладил покрытые шрамами руки дочери, Аня не испытывала ничего, кроме растерянности. Она не знала, как себя вести, что говорить, как смотреть в глаза этим людям, к которым у нее нет ни единого чувства…
К счастью, родители пробыли у нее недолго – они тоже не знали, как себя вести с дочерью. Оставив на тумбочке банку деревенского молока и сетку яблок, они уехали в село, чтобы вернуться только через месяц. Раньше не могли – мама родила еще одного ребенка, а отец запил. Вместо них Аню стала навещать младшая сестренка Катюша. Она-то ей все и рассказала! И о Ленчике, и о его жертвах…
Да, кроме Ани, в доме школьного учителя Леонида Павловича Сухова была заточена еще одна пленница. Девочка Света. Десятиклассница из соседнего села. Ее Ленчик заприметил на школьной дискотеке, где дежурил по поручению педсовета. Света частенько бывала на танцах – ее ухажер учился как раз в суховском классе – и нередко возвращалась домой одна (мальчишка, как большинство сельских парней, много пил и проводить даму сердца иной раз был не в состоянии). Как-то раз Ленчик нагнал ее на пустынной дороге и предложил подвезти до дома. Света с радостью согласилась, но попала, естественно, не к себе домой, а к Ленчику. Для нее в нем уже была оборудована тюрьма. Такая же убогая, как Анина, но потолок повыше, чтобы не наклоняться. Еще одно отличало каморки – расположение. Если Анина находилась под землей (под нее был переоборудован подпол), то Светина – в заброшенном хлеву. Его Ленчик отстроил по-новому. Укрепил, для звукоизоляции обшил пенопластом, снабдил хорошими запорами. Выстрогал мебель. Все установил и начал готовиться к приему гостьи…
Которая не замедлила появиться.
Дальше все развивалось по известному Ане сценарию. Свету так же, как и ее, морили голодом, унижали, истязали, и все ради «очищения» души и тела. Только на сей раз прокол вышел! Не очистилась Светочка. Так и осталась «грязной», потому что досталась Ленчику далеко не девственницей. Света в отличие от Ани на момент встречи с Суховым имела большой сексуальный опыт. Кроме того, прошла через гинекологическую больницу и вендиспансер. Делала мини-аборт и лечилась от гонореи. Неоднократно! К Ленчику попала с тем же диагнозом. Так что, кроме «грязи» малолетней шлюхи, он еще и вензаболевание подхватил…
Пришлось к врачу идти. Тот обнаружил не только старую, добрую, широко распространенную гонорею, но и довольно редкий в их краях трихомоноз. Доктор больного вылечил, но, сверяясь со своими записями, обнаружил, что точно такой же «диковинкой» болела школьница Света Кузина, которая, если верить районным газеткам, без вести пропала около трех месяцев назад. Наплевав на врачебную тайну, венеролог сообщил о своем открытии в милицию. Те отправились по адресу и обнаружили в доме Сухова не только Свету Кузину, исчезнувшую недавно, но и Аню Кулаеву, сгинувшую бог знает когда…
