Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра
Перченок подошел к нему и пристально, внимательно оглядел.
Действительно, трудно было представить, что этот тщедушный мужичок — профессиональный преступник, убийца. Хотя внешность людей бывает обманчива…
— А если ты не при делах, если ты действительно сторож Стрекопытов, тогда откуда у тебя эти номера?
— От того человека! — прохныкал сторож.
— От какого такого человека?
И Стрекопытов, перемежая свой рассказ вздохами и жалобами, поведал, что за полчаса до его задержания к нему подошел незнакомый человек с сумкой в руках и попросил передать эту сумку мастеру Сигильдееву.
— А что ж ты сам не хочешь ему эту сумку отдать? — якобы спросил незнакомца подозрительный Стрекопытов.
— Поссорились мы с ним намедни, — признался незнакомец, — не сошлись во мнениях по вопросу глобального потепления. Боюсь, что он на меня зло затаил. А он, Сигильдеев, мужик здоровый, может крепко накостылять.
— А мне-то от него не перепадет? — опасливо осведомился Стрекопытов.
— Нет, тебе ничего не будет! — успокоил его незнакомец. — Ты же человек посторонний, не при делах…
А чтобы его слова выглядели убедительнее, он заплатил Стрекопытову некоторую сумму денег. И обещал заплатить еще столько же, когда тот передаст сумку Сигильдееву и благополучно вернется.
— А тут вы на меня всем скопом навалились, — всхлипнул несчастный сторож. — Так что мне вместо денег достались одни неприятности… Отпустите меня, а?
— Лежи! — прикрикнул на него командир и снова повернулся к Перченку: — Похоже, капитан, что ваш человек нас обманул, послал вместо себя этого недомерка…
— Он ведь тебе еще денег обещал? — обратился Перченок к несчастному Стрекопытову.
— Обещал, — подтвердил тот. — Непременно, говорил, заплачу еще столько же, когда эти номера отдашь и обратно вернешься! За мной, говорил, не заржавеет!
— А где он тебя обещал ждать?
Стрекопытов замялся и потом с некоторым смущением в голосе проговорил:
— А он сказал, что сам ко мне подойдет.
Перченок выслушал его и переглянулся с командиром опергруппы. Отведя его в сторону, он вполголоса проговорил:
— Может быть, еще не все потеряно… Может, еще есть шанс взять убийцу… Он же захочет удостовериться, что Стрекопытов отдал номера мастеру…
— Сомневаюсь, — покачал головой командир. — Думаю, что он следил издалека за мастерской и видел, как мы этого хомячка повязали. Так что сейчас его и след простыл.
— Так-то оно так, — вздохнул Перченок, — но все же, мне кажется, шанс есть, и нужно этот шанс использовать. Следует отпустить Стрекопытова и проследить за ним. Видится мне, он темнит и что-то недоговаривает.
— Ладно, у нас есть еще полчаса, — командир взглянул на свой хронометр.
— Тогда прикажите отпустить Стрекопытова, пускай он возвращается на свое рабочее место, а ваши ребята за ним скрытно наблюдают!
Командир опергруппы отдал соответствующие распоряжения.
Бойцы отпустили несчастного сторожа, тот, кряхтя и потирая поясницу, поднялся с пола.
— Приносим свои извинения, — обратился к нему Перченок. — Можете быть свободны и вернуться на свое рабочее место.
— Извинения! — недовольно проворчал Стрекопытов. — Толку-то с этих извинений… Вон, бока намяли…
— Ты, никак, чем-то недоволен? — Командир опергруппы шагнул к нему с угрожающим видом.
— Нет, я доволен, я всем доволен! — пролепетал сторож и поспешно покинул мастерскую.
Спецназовцы немного выждали и незаметно двинулись за ним. Перченок и Скопин шли последними, командир опергруппы приказал им держаться на безопасном расстоянии от бойцов и ни в коем случае не ввязываться в драку, если таковая начнется.
Стрекопытов прошел пару кварталов. Дальше начинался пустырь, застроенный разномастными гаражами — солидными кирпичными постройками, более скромными сварными конструкциями из железных листов и совсем старыми развалюхами.
Рядом с этими гаражами располагалась сторожка — рабочее место Стрекопытова. Перченок и Скопин остановились на краю пустыря и оттуда наблюдали за событиями через бинокль, который дал им командир опергруппы.
Дойдя до своей сторожки, Стрекопытов остановился и огляделся по сторонам.
Спецназовцы так ловко попрятались, слившись с пейзажем, что, даже зная об их существовании, Перченок не мог найти ни одного из них. Это напомнило ему детскую картинку, на которой нужно было найти семь спрятавшихся зверюшек. Зато он хорошо видел сторожа.
Стрекопытов стоял на пороге своей сторожки, явно чего-то или кого-то ожидая.
Так он простоял минут десять и вдруг устремился в сторону от сторожки, видимо, увидев там что-то интересное.
Перченок перевел бинокль в ту сторону, куда бежал Стрекопытов, и увидел в траве картонную коробку, перевязанную красной лентой.
Подбежав к этой коробке, сторож в раздумье остановился над ней, затем наклонился, потянул за ленту…
Тут из травы, в нескольких метрах от него, выскочил, словно чертик из табакерки, человек в черной облегающей униформе — один из бойцов опергруппы.
— Стой! — крикнул он Стрекопытову. — Стой, не трогай!
Однако было уже поздно.
Стрекопытов дернул за ленту…
В то же мгновение на месте коробки полыхнула яркая вспышка, а затем раздался грохот взрыва. Стрекопытов рухнул, как подкошенный, и бежавший к нему на помощь боец покачнулся и упал.
Из разных потайных укрытий высыпали бойцы опергруппы и бросились к своему товарищу. Перченок со Скопиным подошли к месту трагедии последними и увидели искалеченное тело несчастного сторожа и в нескольких шагах от него сидящего на траве оперативника, которому товарищ бинтовал раненую руку.
— Вот черт! — проговорил, оглядывая эту картину, Перченок. — Вот же черт!
— Верное наблюдение! — процедил, покосившись на него, командир опергруппы.
Он достал телефон и вызвал вспомогательную службу — чтобы увезли труп сторожа и захватили с собой раненого бойца.
— Это я виноват! — выдохнул капитан. — Это была моя идея проследить за Стрекопытовым…
— Верная, между прочим, была идея, — возразил командир. — Тем более что сторож все равно бы погиб. А что Рябинников ранен — так это у него работа такая, он на нее по своей воле пошел. По зову, как говорится, сердца. И рана у него нестрашная, на нем все быстро заживает. А вот мастера того, в чьей мастерской мы засаду устроили, надо как следует тряхнуть. Он непременно еще что-то знает…
Перченок согласился с командиром, и вся группа дружно вернулась в мастерскую. Даже раненый Рябинников шел за ними, слегка прихрамывая. Правда, немного не доходя до мастерской, командир что-то ему сказал, и Рябинников исчез за углом.
Войдя в ворота мастерской, Перченок огляделся.
Сигильдеева нигде не было видно.
— Эй, хозяин! — крикнул он в пустоту.
Никто не отзывался.
— Сбежал… — горестно протянул Перченок.
— Тс-с-с! — прошипел командир опергруппы, прижав палец к губам и к чему-то прислушиваясь.
В следующую секунду он сделал несколько непонятных жестов, которые, однако, поняли его бойцы. Они рассыпались по мастерской, двое выбежали наружу.
Через несколько минут они вернулись, волоча за собой вяло упирающегося Сигильдеева. Под глазом у мастера назревал здоровенный синяк, большой нос свернулся на сторону. Один из бойцов нес в свободной руке большую спортивную сумку.
— Сбежать пытался, — сообщил оперативник, выталкивая Сигильдеева на середину мастерской, и бросил на пол его сумку.
— Я… не убегал… — бормотал тот, вытирая разбитый нос тыльной стороной ладони. — Я к знакомой съездить хотел, с днем рождения поздравить, а тут эти на меня налетели…
— К знакомой, говоришь? — мрачно переспросил командир опергруппы. — А в сумке что? Подарки?
— По… подарки! — пролепетал Сигильдеев. Глаза его предательски бегали.
— Ну-ка, посмотрим, какие тут у тебя подарки! — Перченок наклонился и расстегнул сумку. В ней лежала пара чистых рубашек и смена белья. Приподняв эти вещи, капитан увидел под ними несколько толстых пачек денег в разной валюте.
— Хоро-ошие подарки! — протянул Перченок, демонстрируя деньги присутствующим. — Видать, это о-очень хорошая знакомая!
— Хорошая. — Сигильдеев шмыгнул носом.
— А я знаешь, что думаю? — раздумчиво проговорил капитан. — Думаю, Сигильдеев, что ты так перепугался, что решил сбежать куда-нибудь подальше. Может, и правда к какой-нибудь знакомой, только не в нашем городе. И на всякий случай все свои сбережения прихватил. И думаю я, Сигильдеев, что не нас ты так испугался, а того человека, которому ты давал напрокат номера.
Сигильдеев молчал, только шмыгал разбитым носом.
— Прав я, Сигильдеев? — спросил Перченок, сверля мастера пронзительным взглядом.
