Наталья Александрова - Браслет императрицы
Кажется, я от кого-то слышала это имя. Во всяком случае, Пабло показался мне милым и удивительно простым. Он поздоровался с Полем, Поль представил меня.
– Нина – художник, – сообщил он доверительно.
– Мне кажется, сейчас в Париже каждый второй – художник. – Пабло смущенно улыбнулся. – Не обижайтесь, моя дорогая, я уверен, что вы – прекрасный художник. Вы ведь из России?
Я подтвердила его догадку, он снова улыбнулся и продолжил:
– Сейчас у вас в России происходят удивительные дела. Однако, мне кажется, большевики допускают большую ошибку. Они хотят сделать людей равными, а это не приведет ни к чему хорошему. Природа создает людей разными – красивыми и безобразными, талантливыми и бездарными, умными и не очень, и в этом есть высший смысл. Если все станут одинаковыми – жизнь сделается необыкновенно скучной. И потом, они приносят слишком большие жертвы, руководствуясь девизом Макиавелли – цель оправдывает средства. Это неправда, никакая цель не оправдывает грязные и кровавые средства, такие средства осквернят любую, самую высокую цель. Кроме того, велика вероятность, что пока добиваешься этой цели – она тебя разочарует, ты поймешь, что зря потратил жизнь. И вообще, цель – это не главное…
– А что вы считаете главным?
– Главное – это чтобы человек был счастлив и чтобы по возможности его счастье делало счастливыми других…»
– Надо же, она встречалась с Пикассо, – пробормотала Надежда. – Надо будет порекомендовать Нине попробовать издать эти воспоминания, возможно, эти мемуары помогут историкам, но пока я не вижу ничего действительно важного, ничего такого, из-за чего стоило бы прятать эту тетрадку в тайник…
Она торопливо перевернула еще несколько страниц и снова погрузилась в чтение.
«…Последние дни Поль стал озабоченным и рассеянным. Кажется, его что-то беспокоит. Однако, когда я прямо спросила его о причинах беспокойства, он улыбнулся своей очаровательной детской улыбкой и проговорил:
– Все в порядке, малыш. Тебе кажется.
Улыбка сделала его прежним – милым и ласковым, и я подумала, что ошибаюсь, что он просто устал.
Однако сегодня он вернулся домой очень встревоженным, торопливо взбежал по лестнице, запер дверь на засов и долго не мог отдышаться. На мои озабоченные вопросы он наконец проговорил усталым, измученным голосом:
– Они выследили меня.
– Они? Кто они? – переспросила я в испуге.
– Помнишь, я рассказывал тебе о китайском мальчике? О том, который говорил, что видел своими глазами Прекрасную Императрицу Сяо Линь?
– Ну да, помню. – Я не понимала, какое отношение тот забавный рассказ имеет к нашим сегодняшним тревогам.
– Так вот, как ты понимаешь, я не поверил в его историю. А потом… потом мальчика убили, и перед смертью он передал мне одну вещь. И попросил сохранить ее.
– Что это за вещь? – спросила я в недоумении.
– Браслет. Старинный золотой браслет. Мальчик сказал, что он называется Кольцо Змея и что этот браслет дала ему сама Прекрасная Императрица.
– До чего красивая история! – воскликнула я. – Слишком красивая, чтобы быть правдой.
– Мне тоже так казалось, – прошептал Поль, и в его глазах я увидела печаль и безнадежность.
– Казалось? Значит, сейчас твое мнение изменилось?
– Увы, да… тогда я не принял его слова всерьез, посчитал, что это – бред умирающего. Но поскольку мальчик очень просил меня, а предсмертная просьба священна, я сохранил тот браслет, привез его во Францию… лучше бы я этого не делал!
– Да в чем же наконец дело?
– Они выследили меня. – Поль снова перешел на шепот. – Точнее, не меня, а браслет.
– Они? Кто такие эти они? – повторила я свой вопрос.
– Я не знаю. Только уже несколько дней меня преследует странный человек. Он ходит за мной по пятам, караулит меня возле дома. А сегодня он догнал меня в переулке за церковью Сен-Сюльпис, приставил к моей груди нож и сказал, что убьет меня, если я не отдам ему Кольцо Змея. К счастью, в это время возле нас остановился автомобиль, из него вышли какие-то люди, я сумел воспользоваться замешательством того человека и сбежал. Но в следующий раз мне так не повезет…
– А отчего ты не хочешь пойти в полицию?
– В полицию? – Поль горько усмехнулся. – Ты думаешь, что меня станут там слушать?
Думаешь, кто-нибудь поверит в мою историю? Особенно если я расскажу о звере…
– О звере? – удивленно переспросила я. – О каком звере? Ты ничего мне о нем не говорил…»
Дальше несколько страниц было вырвано.
Надежда разочарованно вздохнула:
– Вот как дошло до дела, так и ничего не сохранилось…
После утраченной части текст продолжался.
«…столько событий. Кажется, эти дни вместили в себя целую жизнь. Главное – они вместили в себя смерть, смерть Поля. Не знаю, как я буду жить дальше. Но в любом случае – ничего не будет прежнего. Прежняя жизнь закончена, она перевернута, как прочитанная страница книги. Сейчас поезд уносит меня обратно в Россию, к новой, неизвестной жизни. Мне страшно, я боюсь того, что ждет меня впереди, – но еще больше боюсь того, что осталось за моей спиной, того, что, кажется, дышит мне в затылок…
Последние дни мне было не до дневника – слишком много всего происходило, слишком мучительны были перемены в моей жизни. Но теперь у меня есть время, и я опишу события последних дней. Не для кого-то, кто прочтет мой дневник, а для себя, для того, чтобы отстраниться от этих событий, взглянуть на них со стороны и понять, понять наконец. Если только все это поддается пониманию.
Начну по порядку.
После того как Поль рассказал мне о китайском браслете и о человеке, который преследует его, чтобы отнять этот браслет силой или хитростью, два дня прошли относительно спокойно. Я уже начала думать, что Поль если не выдумал всю эту историю, то по крайней мере преувеличил ее серьезность и опасность.
Однако на третий день…
Мы шли по бульвару Монпарнас с художником, новым знакомым Поля. Фамилия его Сутин, он родом откуда-то из Белоруссии. У него мастерская возле площади Данфер-Рошро, мы с Полем заходили в эту мастерскую. Его живопись поразила меня – сплошь окровавленные бычьи и свиные туши, но как выразительно написаны!
Зачем я стала писать о Сутине? Только из неосознанного желания оттянуть, отложить, отстранить от себя то, что произошло дальше. Задержаться в том благополучном, счастливом, беззаботном времени, которое больше не вернется, не вернется никогда! Но все, я возьму себя в руки и перейду к делу.
Мы шли втроем по бульвару Монпарнас, как вдруг распахнулась дверь маленького ресторана и оттуда вывалился пьяный человек. Он налетел на нас, обхватил Поля и понес какую-то чушь – про долги, которые нужно отдавать, и про тайну вечной жизни. Лицо Поля удивительно переменилось – на нем был такой ужас, как будто он увидел привидение… нет, как будто он увидел собственную смерть!
Если бы я знала, что это так и есть…
Поль был так парализован страхом, что даже не мог сопротивляться, не мог оттолкнуть пьяного дебошира. Тогда Сутин, человек крепкий, несмотря на небольшой рост и хрупкое телосложение, решительно схватил пьяного незнакомца за плечи, оторвал от Поля и толкнул в ближайшую подворотню.
Мы пошли дальше, но Поль хмуро молчал, опустив глаза, не поддерживал разговора, а потом сказал, что плохо себя чувствует и хочет пойти домой.
Мы попрощались с Сутиным и ушли к себе.
Поль сразу лег в постель.
Он и вправду очень плохо себя чувствовал, его бросало то в жар, то в холод, лицо покрылось пятнами нездорового румянца. Потом он заснул и проспал несколько часов. Я обрадовалась, решила, что сон его исцелит. Однако около полуночи он проснулся.
Лицо Поля было удивительно бледным, губы его посинели, дыхание стало слабым и хриплым. Он позвал меня, приподнялся на подушках и заговорил так тихо, что мне пришлось склониться к самым его губам, чтобы не пропустить ни слова.
– Он сделал свое дело! – прошептал Поль.
– Кто? – переспросила я удивленно.
– Тот человек, с которым мы столкнулись на бульваре… тот человек, который уже несколько дней преследовал меня… человек, которому нужно Кольцо Змея…
– Ты хочешь сказать, что это – тот же самый человек?
– Да, несомненно… и он сделал то, что обещал, – он убил меня. Я еще жив – но это ненадолго. Может быть, я проживу до утра, а может, и меньше…
