Харлан Кобен - Единожды солгав
Если Ву и обиделся, то виду не подал.
– Давайте присядем на минутку?
– Спасибо, я постою.
– Как вы себя чувствуете, Майя?
– Я в полном порядке.
Он кивнул:
– Больше эпизодов не было?
Значит, все-таки Шейн.
Ву ни за что не поверит, если она станет утверждать, что приступы больше не повторялись.
– Было несколько, – бросила Майя.
– Не хотите рассказать мне о них?
– Я их контролирую.
– Это неожиданно.
– Что?
Ву вздернул бровь.
– Не думал, что вы попытаетесь возобновить наши с вами отношения со лжи.
Туше.
Ву вкрадчиво улыбнулся. Майя уже собиралась выставить его за дверь, как вдруг вспомнила перепуганное личико Лили, каким она увидела его сегодня утром. На глазах у нее, к собственному изумлению, выступили слезы. Майя повернулась к Ву спиной и попыталась подавить их.
– Майя?
– Мне нужно сделать так, чтобы они прекратились. – Она сглотнула тугой ком, застрявший в горле.
– Что произошло? – Ву придвинулся чуть ближе.
– Я напугала собственного ребенка.
Майя рассказала ему о событиях прошлой ночи. Ву слушал, не перебивая. Когда она закончила, он сказал:
– Возможно, придется сменить вам препарат. В последнее время у пациентов со схожими симптомами я добился хороших результатов, назначая серзон[8].
Майя больше не доверяла собственному голосу, поэтому молча кивнула.
– У меня есть небольшой запас в машине. Если вы не против.
– Спасибо.
– Не за что. – Он придвинулся еще ближе. – Могу я высказать вслух одно наблюдение?
– Почему нельзя просто дать мне лекарство и оставить в покое? – нахмурилась Майя.
– Простите, Майя, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Я так и поняла. Ладно, что там у вас?
– Вы никогда раньше не признавали, что нуждаетесь в помощи.
– Очень тонкое наблюдение.
– Это еще не наблюдение.
– А-а…
– Вы наконец-то признали это! – провозгласил Ву. – Чтобы защитить своего ребенка. Ради себя самой вы бы на это не пошли. Для этого понадобилась Лили.
– Да, еще одно тонкое наблюдение, – съязвила она.
– Вы не пытаетесь облегчить свое состояние. Вы пытаетесь защитить вашего ребенка. – Он склонил голову набок в докторской манере. – Когда вы наконец перестанете вести себя подобным образом?
– Когда я прекращу заботиться о благе моего ребенка? – пожала плечами Майя. – А что, родители когда-то перестают это делать?
– Туше! – Ву положил обе ладони на столешницу. – От ответа вы, конечно, увернулись, но туше. А теперь послушайте меня. Буква Р в аббревиатуре ПТСР[9] означает «расстройство». Это не то, что можно просто перетерпеть. Вы хотите оградить вашего ребенка от опасности? Тогда вам нужно серьезно заняться своим состоянием.
– Я согласна, – ответила Майя.
– Что ж, это оказалось несложно, – улыбнулся Ву.
– Я запишусь на прием.
– Почему бы нам не начать прямо сейчас?
– Мне сейчас некогда.
– Ну, первый сеанс не займет много времени.
Майя подумала и снова решила – почему бы и нет.
– Они похожи на те, что были раньше, – сказала она.
– Только более сильные?
– Да.
– Как часто случаются эти эпизоды?
– Вы упорно продолжаете их так называть. «Эпизоды». Только это тактичное наименование того, чем они являются на самом деле. Это же галлюцинации.
– Мне не нравится такой термин. Не нравятся связанные с ним коннотации…
Она не дала ему договорить:
– Могу я задать вам один вопрос?
– Разумеется, Майя.
Порыв был абсолютно спонтанным, но она решила поддаться ему. Хоть какой-то будет от этого докторишки прок.
– Со мной произошло кое-что еще. Связанное со всем этим.
Ву внимательно посмотрел на нее и кивнул:
– Расскажите мне.
– Моя подруга купила для меня скрытую камеру, – начала она.
И снова Ву выслушал ее, не перебивая. Майя рассказала ему о том, как увидела на записи скрытой камеры Джо. По выражению лица Ву нельзя было догадаться, что он думает.
– Любопытно, – произнес он, когда она закончила. – Я правильно понимаю, что все это случилось в дневное время?
– Да.
– Значит, это произошло не ночью, – протянул он, обращаясь скорее к себе самому, нежели к ней. И затем снова: – Любопытно.
Хватит с него любопытных фактов.
– Мой вопрос заключается в том, – продолжала Майя, – было ли это плодом моей галлюцинации, или тут есть какой-то подвох?
– Хороший вопрос. – Рикки Ву снова сел, скрестив ноги, и даже погладил себя по подбородку. – Мозг – штука хитрая, разумеется. А в вашей ситуации – ПТСР, убийство сестры, убийство мужа на ваших глазах, ответственность, которую накладывает воспитание в одиночку, практическое отсутствие лечения – напрашивается вывод, что… Ну, мне опять же не нравятся коннотации. Но я полагаю, что большинство экспертов пришло бы к заключению, что появление на записи Джо – плод вашего воображения или, да, галлюцинации. Самый простой диагноз, который чаще всего оказывается самым верным, это то, что вы так хотели его увидеть, что в конце концов и увидели.
– Большинство экспертов, – повторила Майя.
– Прошу прощения?
– Вы сказали «большинство экспертов пришло бы к выводу». Меня не интересует большинство. Меня интересует ваше мнение.
– Я почти польщен, – улыбнулся Ву.
Майя ничего не ответила.
– Можно было бы предположить, что я соглашусь с этим диагнозом. Вы все это время избегали меня. Это послужило бы вам хорошим уроком. Вы прервали лечение раньше, чем я рекомендовал. Затем добавились новые травмирующие факторы. Вы скучаете по нему. Вы не только потеряли возможность заниматься делом, которое определяло вас как личность, но теперь еще и вынуждены воспитывать ребенка в одиночку.
– Рикки?
– Да?
– Давайте сразу перейдем к той части, которая начинается после «но».
– Но вы не страдаете галлюцинациями. У вас навязчивые воспоминания. Если хотите, картинки из прошлого. Это характерно для ПТСР. Некоторые специалисты полагают, что эти навязчивые воспоминания сходны с галлюцинациями или даже, по сути своей, ими являются. В таком случае опасность заключается в том, что эти галлюцинации могут привести к психозу. Но ваши приступы, не важно, как их называть, всегда были слуховыми. Во время этих приступов, по ночам, вы никогда не видели погибших, так ведь?
– Никогда.
– Вас не преследуют их лица. Троих мужчин. Матери. – Он сглотнул. – Ребенка.
Майя ничего не сказала.
– Вы слышите крики. Но лиц не видите.
– И что?
– То, что это не является чем-то из ряда вон выходящим. От тридцати до сорока процентов ветеранов боевых действий, страдающих ПТСР, жалуются на слуховые галлюцинации. В вашем случае они всегда были исключительно слуховыми. Я не утверждаю, что вы не, – он изобразил пальцами кавычки, – «видели» Джо. Вы могли его видеть. Я говорю лишь, что это не укладывается в рамки вашего диагноза и синдрома ПТСР в целом. Я не могу с полным правом утверждать, что ваше ПТСР привело к тому, что на той видеозаписи без звука вам померещился ваш муж.
– Короче говоря, – подытожила она, – вы не считаете, что я это все вообразила.
– То, что вы называете галлюцинациями, Майя, на самом деле навязчивые воспоминания. Воспоминания о событиях, которые имели место в действительности. Вы не видите и не слышите того, чего на самом деле никогда не происходило.
Майя откинулась на спинку кресла.
– Что вы сейчас чувствуете? – поинтересовался Ву.
– Наверное, облегчение.
– Я, разумеется, не могу утверждать наверняка. По ночам вы опять оказываетесь в том вертолете?
– Да.
– Расскажите мне все, что вы помните.
– Ничего нового, Рикки.
– Вы слышите по рации сигнал о помощи. Солдаты попали в окружение.
– Я лечу туда. Я открываю огонь. – Ей хотелось поскорее покончить со всем этим. – Мы уже сто раз все это обсуждали.
– Да, обсуждали. И что происходит потом?
– Что вы хотите от меня услышать?
– На этом месте вы всегда умолкаете. Погибли пять человек. Мирные люди. Одна женщина была матерью двоих…
– Терпеть это не могу.
– Что именно?
– Все вы заладили как попугаи: «женщина, мать». Что за сексизм? Мирный житель есть мирный житель. У тех мужчин тоже были дети. Но об этом никто ни разу не вспомнил. «Мать и женщина». Можно подумать, это чем-то хуже, чем убить отца и мужчину.
– Семантика, – сказал он.
– Что?
– Вы злитесь на семантику, потому что не хотите взглянуть правде в глаза.
– Господи, как же я ненавижу, когда вы начинаете так говорить. Какой именно правде я не хочу взглянуть в глаза?
На лице доктора отразилось сочувствие. Она терпеть не могла сочувственные лица.
– Это была ошибка, Майя. И ничего более. Вы должны простить себя. Вас преследует чувство вины, и иногда это выражается в форме навязчивых слуховых воспоминаний.
– Вы меня разочаровываете, доктор Ву. – Майя скрестила руки на груди.
