Море остывших желаний - Соболева Лариса Павловна

– Не могу. Кстати, сажает суд, а мы задерживаем. Когда получим ваше чистосердечное признание, проведем следственный эксперимент...

– Это что?

– На местах убийств вы покажете, как действовали, кто и где находился, во что был одет и какая в тот момент была погода. Если ваши показания на следственном эксперименте совпадут с вашим чистосердечным, а также с теми данными, которые мы имеем на сегодняшний день, тогда вас задержат, а сына отпустят.

– Я пойду к прокурору, – пригрозила женщина.

– Второй этаж, сразу направо, семнадцатый кабинет, – тут же рассказал Сербин, как найти прокурора. – До свидания.

Агата скрипнула зубами, в бессильной ярости буркнула неразборчивую фразу и покинула кабинет. Следователь выпил минеральной воды прямо из бутылки, громко крякнул, словно ему удалось выиграть крупную сумму в рулетку, и сказал, не избежав желчности:

– Мужественная женщина.

– А вам не кажется, что она говорила правду? – сполз с подоконника Оленин.

– Не кажется, – резко бросил Сербин.

– Она говорила очень убедительно, – попробовал возразить Оленин. – И совпадения есть. Чемоданчик с денежками Бельмо вынес, а ей они действительно были ни к чему.

– Не согласен. Она рассказала то, что расскажет любой член их семейства, которому уже известно многое. Что Гринько нашли в кресле, а секретаршу у стены возле двери, знают все. Что Белоусову утопили в ванне, тоже. Время убийств знают. Она в курсе дела ровно столько, чтобы ее достаточно качественное серое вещество – а дама, спору нет, умна – сконструировало картину убийств. Но неубедительную, так как ни одной конкретной детали, ни одной улики мадам Гринько не привела, свидетелей нет. «Не помню, не видела, не слышала». А ее «не могу больше», когда дошли до обстоятельств убийства Белоусовой? Она попросту ушла от ответа, потому что не знает, как там все происходило и во что была одета убитая.

– Но такое бывает, когда человек перевозбужден.

– На следственном эксперименте выясним, что совпадает. Но могу предсказать, хоть я и не гадалка: она будет списывать свою неточность на состояние, а в квартире Белоусовой, скажет, была и вовсе не в себе. Но польза от ее глупого признания есть. Пожарная дверь! О ней никто не вспомнил, но именно через нее вошел и вышел настоящий преступник. Отсюда следует, что Вадима мы задержали не напрасно. Так, я еду в изолятор, допрошу сыночка, а ты пошли ребят, пусть опросят соседей Белоусовой. Всех до единого. Должны быть свидетели, которые видели Вадима. Но еще не все. Выясни про ту чертову пожарную дверь – кто заведует ключом от нее и давал ли тот человек кому-нибудь ключ.

– Вот будет хохма, если мама все же окажется убийцей, – хмыкнул Оленин. – Что вы тогда будете делать?

– Съем свою шляпу. И галстук в придачу.

В дверь постучали. Затем она отворилась и вошли... Артур и Никита. Сербин просто обмяк, даже скрыть не смог, как не хочет их видеть. Строго спросил:

– По какому вопросу?

– Мы с предложением... – Артур покосился на Оленина, видно, не ожидал встретить его здесь, но продолжил: – Нельзя ли внести залог, чтобы выпустили Вадима?

– А я уж думал, вы пришли с чистосердечным признанием, – пробубнил Сербин под нос. – Кстати, вы никого не встретили, когда шли сюда?

– Нет, – ответил Артур. – Как насчет залога?

– Не получится, – категорично заявил Сербин.

– Но почему?

– Ваш брат подозревается в тройном убийстве.

– Он не мог застрелить отца, – повысил тон Артур.

– Вы перегибаете палку, – поддержал его Никита. – Вадим чересчур слабохарактерный, чтобы убить кого бы то ни было, а отца тем более. Неужели думаете, что молодой человек, у которого есть все, который занимался лишь своими хобби, польстился на деньги? Андрей Тимофеевич давал Вадиму денег столько, сколько тот хотел. Он баловал младшего сына. К тому же Вадим и сам зарабатывал своими хобби.

– Огорчу вас, – сказал Сербин. – Думаю именно так, как вы сказали. И пока Вадим не предоставит доказательств, что не он совершил преступления, ему придется сидеть в СИЗО.

– Это вы должны доказать, что он убил! – вскипел Артур.

– Над этим мы и работаем. А теперь, молодые люди, прошу покинуть кабинет.

– Что ж, я обращусь к прокурору, – пригрозил Артур. – У вас не было веских улик, чтобы арестовать Вадима.

– Второй этаж, сразу направо, семнадцатый кабинет, до свидания, – скороговоркой выпалил Сербин.

Молодые люди к прокурору не пошли, Артур пригрозил от бессилия и ярости. Да и следовало продумать более действенный способ укротить упрямого следователя. В машине он процедил сквозь зубы:

– Этому бесполезно предлагать взятку.

– Общеизвестно, что надо дать столько, чтобы человек не смог отказаться, – сказал Никита. – Но в нашем случае давать ее нужно не следователю, а прокурору. Пусть он вообще прекратит дело, иначе господин Сербин всех нас пересажает. У меня нехорошие подозрения: кажется, следователь ненавидит состоятельных людей, видит в них потенциальных преступников.

– Прекратить дело? – задумался Артур. – Считаешь, такое возможно?

– Более чем. Подобные случаи имели место. Но дать придется о-очень много. Ищи выход на прокурора.

– Подумаем. А пока поищу Бельмо.

– Бельмо-то тебе зачем?

– Он убил отца, я не сомневаюсь.

– А Белоусову кто утопил? Сербин же говорил: кто убил Белоусову, тот и Андрея Тимофеевича...

– Про нее не знаю и знать не хочу. Она меня вообще не волнует, а вот Бельмо... Найду и волоком притащу к следаку, заставлю его признаться.

– Где ты его найдешь, как? – усмехнулся Никита. – Вот уж что невозможно так невозможно. Твой Бельмас давно тю-тю.

– Ну, сам я вряд ли справлюсь, поэтому найму частного сыщика. Поехали искать адвоката, наши юристы не подойдут. Нужен спец по уголовным делам.

Только он хотел тронуться с места, как вдруг заметил мать, выходящую из того же здания, где они с Никитой только что были. Артур выскочил из авто, крикнул:

– Мама!

Глава 17

Бельмас предпочел выспаться, ибо свежая голова работает на все свои проценты, а она ему сейчас требовалась качественная. Вопреки ожиданиям с утра его не отвели к Шаху, принесли только завтрак. Бельмас поел, потребовал еще чашку кофе – принесли. Ну а потом делать было нечего, и он снова завалился на диван. Настала пора подумать, чего ждать от Шаха. Ничего путного не придумалось. Но можно же примерно наметить его цель... Оказалось – нельзя. Как Бельмас ни ломал голову, идеи в нее не приходили. А ведь что-то ему нужно, раз Шах долго его пас, выяснил, что у Бельмаса есть дочь, выманил Ксению, думая, будто она его любовница... Не выкуп же он хочет получить. Хотя почему нет? Вероятно, Шах думает, что Бельмас унес от Гринько кучу денег, поэтому захватил троих, чтоб уж наверняка получить всю сумму сполна.

Так, в бесплодных размышлениях, пролетело несколько часов. В два его отвели в столовую, где стоял накрытый стол. За спиной Шаха сидел, развалившись в кресле, бугай лет тридцати пяти, сам же хозяин восседал во главе длинного стола. Жестом он указал Бельмасу на стул рядом с собой и поинтересовался:

– Как провел время? Ты всем доволен?

– Кофе плохой, – с небрежной интонацией сказал Бельмас, усаживаясь.

Он соврал, кофе был отменный. Просто потянуло досадить падишаху хотя бы таким жалким способом. Скрипнула дверь, и у Бельмаса рот открылся сам по себе, на миг он забыл, где и почему находится. Но только на миг.

В столовую вплыла шикарная – другого определения просто не подобрать – женщина. Лет ей около сорока, но находись Бельмас в жюри на конкурсе красоты, корону отдал бы ей, на остальных претенденток даже не взглянул бы. Впрочем, вряд ли ее пустили бы на конкурс, туда ведь берут отощавших девиц, которые и ходят, как цапли, потому что ноги в туфлях силенок не хватает поднять. У этой женщины были красивое пышное тело, белая кожа, черные волосы и брови, золотистые глаза. Но при всей красоте лицо ее не назовешь божественным, скорее дьявольским. И было оно печальным, будто жила она на свете лет сто пятьдесят, все про всех уже знала и оттого скучала.