Дороти Сэйерс - Неприятности в клубе «Беллона»
— Понятия не имею. Вы лучше у нее самой спросите.
— Да, мне, безусловно, стоит с ней повидаться. Вы не подскажете, где можно найти сестру Армстронг?
— Я схожу наверх за адресом. Это все, что вам нужно?
— Мне бы еще хотелось взглянуть на спальню леди Дормер и на студию, если не возражаете.
— Это зачем еще?
— Таков уж заведенный порядок. Нам предписано осматривать все, что можно, — утешающе ответствовал Паркер.
Они поднялись наверх. Дверь на площадке второго этажа сразу напротив лестницы вела в уютную, аристократическую спальню, заставленную старинной мебелью.
— Вот это — тетина комната. Вообще-то она мне никакая не тетя, но я ее так называла.
— Понимаю. А куда ведет вторая дверь?
— В гардеробную. Сестра Армстронг ночевала там, пока ходила за тетей.
Паркер заглянул в гардеробную, окинул взором обстановку спальни и заверил, что осмотром вполне удовлетворен.
Анна прошла мимо него, даже не поблагодарив детектива за то, что придержал для нее дверь. Коренастая, крепко сложенная, двигалась она, тем не менее, удручающе-вяло — ссутулившись, с какой-то вызывающей неуклюжестью.
— Хотите взглянуть на студию?
— Если вас не затруднит.
Анна поднялась вверх на шесть ступенек и прошла вдоль недлинного коридора к комнате, которая, как Паркер уже знал, располагалась прямо над кухней. Поспешая за девушкой, детектив мысленно подсчитывал расстояние.
Просторную студию заливал свет: лучи свободно проникали сквозь стеклянную крышу. Одна ее часть была обставлена под гостиную; в другой, вовсе лишенной мебели, царил, пользуясь выражением Нелли, «кавардак». На мольберте стояла картина — на взгляд Паркера, преотвратная. Вдоль стен штабелями высились еще полотна. В одном из углов притулился стол, покрытый лощеной клеенкой; на нем стояла газовая горелка, защищенная оловянной пластинкой.
— Поищу-ка я адрес, — равнодушно проговорила мисс Дорланд. — Он где-то здесь.
Девушка принялась рыться в захламленном столе. Паркер неспешно перешел в «кабинетную» часть комнаты и основательно изучил ее — при помощи глаз, носа и пальцев.
Мерзкая картина, закрепленная на мольберте, только-только вышла из-под кисти художницы, судя по запаху; липкие мазки краски на палитре еще не успели засохнуть. Инспектор готов был поклясться, что творению сему от силы два дня. Кисти в беспорядке торчали из горшочка со скипидаром. Детектив извлек их на свет: да, перепачканы в краске. Что до картины, то был, кажется, пейзаж — грубо намалеванный, неспокойных, кричащих тонов. Паркер в искусстве не разбирался; мнение Уимзи, подумал он, пришлось бы здесь весьма кстати. Инспектор двинулся дальше. На столе с бунзеновской горелкой не стояло ровным счетом ничего, но рядом, в стенном шкафу, Паркер обнаружил разнообразную химическую аппаратуру: эти приборы он помнил еще по школе. Все было дочиста отмыто и убрано: должно быть, Нелли потрудилась. На нескольких полках рядами выстроились пакетики и банки с простейшими, знакомыми химическими реактивами. Похоже, придется провести Бог знает сколько анализов, чтобы убедиться, что надписи на упаковках соответствуют содержимому, убито подумал Паркер. Вот ведь пустая трата времени: все подозрительное, естественно, давным-давно уничтожено. Но порядок есть порядок. Издание в нескольких томах, стоящее на верхней полке, привлекло его внимание: «Медицинский словарь» Квейна. Заметив торчащую из книги закладку, Паркер снял фолиант и открыл его на отмеченном месте. И взгляд его тотчас же упал на раздел: «Трупное окоченение», и, чуть ниже «Действие некоторых ядов». Инспектор прочел еще несколько строк, но тут за спиной у него раздался голос мисс Дорланд.
— Это все чушь, — сообщила она. — Больше я этой дрянью не занимаюсь. Так, мимолетная причуда. Вот живопись — дело другое. Вам нравится? — Она указала на омерзительный пейзаж.
— Очень удачная работа, — заметил Паркер. — А это тоже ваши? Детектив обвел рукою остальные полотна.
— Да, — кивнула девушка.
Паркер развернул несколько картин к свету, мимоходом отметив, насколько они запылились. От этой обязанности Нелли благополучно увиливала; а может быть, хозяйка не разрешала ей трогать полотна. Показывая работы, мисс Дорланд слегка оживилась. К пейзажу, по всему судя, художница приобщилась не так давно; большинство картин представляли собою образчики портретной живописи. Мистер Паркер подумал про себя, что, переключившись на пейзажи, художница поступила крайне мудро. О направлениях мысли в современной школе живописи инспектор имел представление крайне смутное, и затруднялся выразить свое мнение по поводу этих странных фигур с лицами в форме яйца и каучуковыми руками и ногами.
— Это «Суд Париса», — сообщила мисс Дорланд.
— Ах, да! — кивнул Паркер. — А это?
— Да просто этюд: набросок одевающейся женщины. Ничего интересного. А вот этот портрет миссис Митчэм, на мой взгляд, удался недурно.
Паркер задохнулся от ужаса: возможно, это нечто — колючее, заостренное и угловатое, — представляло собою символическое изображение характера миссис Митчэм; однако больше всего оно походило на деревянную куклу на шарнирах: нос — треугольный, вроде грубо обтесанного деревянного бруска, а глаза — две черные точки на необъятной щеке цвета сырой печени.
— Что-то не очень на нее похоже, — с сомнением протянул детектив.
— Так и должно быть.
— Вот это получше… я хотел сказать, мне больше нравится, проговорил Паркер, поспешно переходя к следующей картине.
— Это так, ерунда… просто абстрактный портрет.
Очевидно, эта картина, — мертвенно-бледное лицо с недоброй улыбкой и легким косоглазием, — относилась к числу творческих неудач. И впрямь, что за филистерское ренегатство — почти на человека смахивает! Полотно поспешно убрали с глаз долой, а Паркер попытался сосредоточиться на «Мадонне с младенцем»: эта картина неискушенному взгляду протестанта показалась возмутительным кощунством.
По счастью, мисс Дорланд вскорости устала и от картин тоже и небрежно побросала их в угол.
— Вам еще что-нибудь нужно? — отрывисто осведомилась она. — Вот адрес.
Паркер заботливо спрятал листок.
— Последний вопрос, — проговорил инспектор, буравя девушку взглядом. До того, как умерла леди Дормер — до того, как генерал Фентиман явился к ней с визитом, — вы знали о том, как леди Дормер распорядилась деньгами в своем завещании? Как распределила свое состояние между ним и вами?
Девушка неотрывно глядела на него: в глазах ее отразилась паника, еще мгновение — и волна накрыла ее с головой. Анна стиснула кулачки, беспомощно потупилась под его взглядом, переступила с ноги на ногу, точно не зная, куда бежать.
— Ну же? — настаивал Паркер.
— Нет! — воскликнула она. — Нет! Конечно же, нет. И откуда бы? — В следующий миг, как ни странно, желтоватые щеки ее залил тусклый кармазинный румянец, — и тут же схлынул, уступая место смертельной бледности.
— Убирайтесь! — яростно воскликнула девушка. — Вы мне осточертели.
Глава XVIII
Фигурные карты
— Так что я послал своего человека и все, что было в стенном шкафу, забрал на экспертизу, — подытожил Паркер.
Лорд Питер покачал головой.
— Жаль, меня там не было! — вздохнул он. — Хотел бы я взглянуть на ее полотна. Однако…
— Возможно, тебе эти картины хоть что-то скажут, — заметил Паркер. Ты ведь у нас — натура артистическая. Зайди как-нибудь, взгляни, если будет время. Но что меня беспокоит, так это временной фактор. Предположим, девица дала гостю дигиталин в бокале бренди с содовой; но тогда почему препарат не сработал вовремя? Если верить книгам, старику полагалось отбросить копыта в пределах часа. Лаббок утверждает, что доза была преизрядная.
— Да, знаю. Похоже, тут опять какая-то загвоздка. Вот потому-то мне и хочется взглянуть на картины.
Паркер несколько мгновений пытался разгадать этот явный non sequitur[21] — и в итоге сдался.
— Джордж Фентиман… — начал он.
— Именно, — откликнулся Уимзи. — Джордж Фентиман. Я, должно быть, к старости становлюсь чересчур излишне чувствительным, Чарльз. Мне неодолимо претит самая мысль о том, чтобы рассматривать кандидатуру Джорджа Фентимана.
— Если не считать Роберта, — безжалостно стоял на своем Паркер, — из всех заинтересованных лиц Джордж был последним, кто виделся с генералом.
— Да… Кстати, о том, что произошло во время беседы между Робертом и почтенным джентльменом, мы знаем только со слов самого Роберта, ничем не подтвержденных.
— Да брось, Уимзи. Не станешь же ты утверждать, что Роберту было выгодно, чтобы его дед умер раньше леди Дормер. Скорее уж, напротив.
— Да — но, возможно, Роберт был заинтересован в том, чтобы генерал Фентиман умер, не оставив завещания. Вспомни тот клочок бумаги. Большая часть наследства отходила Джорджу. И это плохо согласуется с утверждением Роберта. А вот в случае отсутствия завещания все деньги получил бы Роберт.
