Дороти Сэйерс - Неприятности в клубе «Беллона»
— Ага, и так злилась — просто не верится! Один визит мистера Притчарда мне особенно запомнился: я, видите ли, в тот день пыль обметала в прихожей, а мисс Дорланд говорила так быстро и громко, что не услышать я просто не могла. «Я буду сражаться до последнего», — вот что она сказала, — и еще: «мошеннический что-то там», — ох, как же она сказала?
— Замысел? — подсказал Паркер.
— Нет… за… за… заговор, вот! Мошеннический заговор. И больше я ничего не расслышала; а потом мистер Притчард вышел со словами: «Хорошо, мисс Дорланд, мы проведем независимое расследование». И распалилась она, видать, не на шутку; я даже подивилась про себя. Да только все это вроде как прошло бесследно. Последнюю неделю мисс Дорланд сама не своя.
— Поясните, пожалуйста.
— Ну, вы разве сами не заметили, сэр? Мисс Дорланд стала такая тихонькая, как мышка; испуганная такая. Словно пережила страшное потрясение. И все время плачет. Поначалу-то такого не было.
— Ну, и как давно мисс Дорланд пребывает в расстроенных чувствах?
— Ну, сдается мне, с того самого дня, как всплыла вся эта кошмарная история: что, дескать, бедный старый джентльмен не своей смертью умер. Жуть что такое, сэр; просто жуть! Вы ведь поймаете убийцу, правда?
— Очень на это рассчитываю, — бодро заверил Паркер. — Для мисс Дорланд это разоблачение явилось настоящим шоком, так?
— Ну, еще бы! Понимаете, сэр, в газете появилась короткая заметочка, насчет того, что сэр Джеймс Лаббок обнаружил в теле яд; и когда я утречком заглянула к мисс Дорланд, я позволила себе об этом помянуть. Ну, и говорю: «Странные вещи на свете творятся, мисс; генерал Фентиман-то, оказывается, отравлен!», — вот так прямо и сказала. А она мне: «Отравлен? Нелли, ты, верно, ошиблась». Так что я показала ей статью, и она прямо с лица спала.
— Ну-ну, — проговорил Паркер, — нелегко узнавать такое про знакомого! Тут любой расстроится.
— О да, сэр; мы с миссис Митчэм просто в себя не могли прийти. «Бедный старик, — говорила я, — и с какой стати его убивать? Небось, разумом повредился, да сам и покончил с собой». Как думаете, сэр, оно похоже на правду?
— Я не исключаю такой вероятности, — добродушно согласился Паркер.
— Себя не помнил от горя, когда сестрица-то померла, вам так не кажется? Вот так я и сказала миссис Митчэм. А она говорит, что истинный джентльмен, вроде генерала Фентимана, не станет кончать с собою, оставив дела в этаком беспорядке. Вот я и спрашиваю: «А что, выходит, дела генерала вроде как запутаны?» А она мне: «Не твоя забота, Нелли; вот и придержи язык». А вы сами что думаете, сэр?
— Пока что ничего не думаю, — отозвался Паркер, — но вы мне изрядно помогли. А теперь не будете ли так добры пойти спросить у мисс Дорланд, не уделит ли она мне несколько минут?
Анна Дорланд приняла инспектора в малой гостиной. «На редкость некрасивая девушка, — подумал про себя Паркер, — держится угрюмо и замкнуто; фигура, и движения напрочь лишены изящества». Анна устроилась на краешке дивана, сжавшись в комочек; на фоне черного платья болезненный, желтоватый цвет лица смотрелся особенно невыигрышно. Глаза ее покраснели от слез; изъяснялась девушка короткими, отрывистыми фразами, а голос ее звучал хрипло и глухо, и до странности безжизненно.
— Извините, что снова вас беспокою, — вежливо начал Паркер.
— Полагаю, выхода у вас нет. — Избегая его взгляда, Анна извлекла из пачки новую сигарету и прикурила от предыдущей, уже докуренной.
— Мне просто хотелось выяснить все подробности, касающиеся визита генерала Фентимана к сестре. Я так понимаю, миссис Митчэм проводила гостя наверх, в спальню больной.
Девушка угрюмо кивнула.
— Вы были там?
Анна промолчала.
— Вы были с леди Дормер? — повторил детектив, на сей раз — куда более резко.
— Да.
— И медсестра находилась там же?
— Да.
Нет, эта особа решительно отказывалась ему помочь!
— Так что же произошло?
— Ничего ровным счетом. Я подвела его к постели и сказала: «Тетушка, к вам генерал Фентиман».
— Значит, леди Дормер была в сознании?
— Да.
— И очень слаба, надо думать?
— Да.
— Она что-нибудь говорила?
— Она воскликнула: «Артур!», — вот и все. А он воскликнул: «Фелисити!» А я сказала: «Вам нужно побыть одним», — и вышла.
— А медсестра задержалась в спальне?
— Я же не могла ей приказывать. Ее долг — приглядывать за пациенткой.
— Вы абсолютно правы. Сестра оставалась в комнате на протяжении всей беседы?
— Понятия не имею.
— Ну, что ж, — терпеливо продолжал Паркер. — Скажите мне вот что: когда вы принесли бренди, вы застали медсестру на прежнем месте?
— Да.
— А теперь перейдем к бренди. Нелли говорит, что поднялась к вам в студию с бутылкой в руках.
— Да.
— А в комнату она зашла?
— Я не совсем понимаю.
— Нелли прошла прямо в комнату, или постучалась в дверь, а вы вышли к ней на лестничную площадку?
Девушка на миг стряхнула с себя апатию.
— Вышколенные слуги в двери не колотят, — презрительно бросила она. Разумеется, Нелли вошла.
— Ах, извините, — отпарировал уязвленный Паркер. — Я просто подумал, что в дверь ваших личных апартаментов горничная могла бы и постучать.
— Но не постучала.
— Что Нелли вам сказала?
— А вы не можете задать все эти вопросы ей?
— Уже задал. Но на память слуг не всегда возможно положиться; мне хотелось бы услышать подтверждение из ваших уст. — Паркер уже взял себя в руки и заговорил учтиво и вежливо.
— Нелли сказала, что сестра Армстронг послала ее за бренди, потому что генерал Фентиман вдруг почувствовал себя дурно, и велела позвать меня. Так что я попросила горничную позвонить доктору Пенберти, а сама пошла отнести бренди.
Все это Анна пробормотала очень быстро и невнятно, и так тихо, что детектив с трудом разбирал слова.
— И тогда вы отнесли бренди наверх?
— Да, разумеется.
— И взяли бутылку прямо из рук у Нелли? А может, она поставила ношу на столик или куда-нибудь еще?
— Какого черта я должна это помнить?
Паркер терпеть не мог женщин, употребляющих бранные слова; но он изо всех сил старался сохранять беспристрастность.
— Вы забыли? Но, по крайней мере, вы знаете доподлинно, что сразу понесли бутылку наверх? Вы ведь не отвлеклись на что-то другое?
Анна свела брови, напряженно пытаясь вспомнить.
— Если это настолько важно, сдается мне, я задержалась на секунду снять кое-что с огня: жидкость уже выкипала.
— Выкипала? На огне?
— На газовой горелке, — нетерпеливо пояснила девушка.
— Что за жидкость?
— Да так, ничего.
— Чай или какао, вы хотите сказать?
— Нет, химические реактивы. — Слова срывались с губ девушки словно против ее воли.
— Вы занимались химией?
— Да… немножко… так, забавы ради… всего лишь хобби, не больше… сейчас я все это забросила. Так я понесла бренди…
Явное стремление Анны уйти от темы, связанной с химией, похоже, перебороло даже ее нежелание продолжать рассказ.
— Вы развлекались химическими экспериментами — даже несмотря на тяжелое состояние леди Дормер? — сурово подвел итог Паркер.
— Я всего лишь пыталась отвлечься, — пролепетала девушка.
— А что это был за эксперимент?
— Я не помню.
— Совсем не помните?
— НЕТ! — почти прокричала она.
— Ну, неважно. И вы отнесли бренди наверх?
— Да… хотя «наверх» — не совсем то слово. Тетина спальня расположена на той же лестничной площадке; надо только на шесть ступенек подняться. Сестра Армстронг встретила меня в дверях и сказала: «Ему уже лучше». Вхожу я и вижу: генерал Фентиман сидит в кресле, бледный как полотно, с виду совсем больной. А устроили его за ширмой, чтобы тетя не видела; зачем ей лишние потрясения? Медсестра и говорит: «Я дала больному его капли; думаю, что глоток бренди живенько его на ноги поставит». Так что налили мы ему бренди, — совсем чуть-чуть, на донышке, — и спустя какое-то время лицо его порозовело и задышал он ровнее. Я говорю, мы сейчас вызовем доктора, а генерал мне: нет, лучше он сам съездит на Харлей-Стрит. Я подумала, что неразумно это, но сестра Армстронг сказала, что генералу, судя по всему, и впрямь полегчало, и не стоит волновать его, заставляя что-то делать против воли. Так что я велела Нелли предупредить доктора, а Уильяма послала за такси. К генералу Фентиману силы и впрямь понемногу вернулись, так что мы помогли ему спуститься вниз и посадили в такси.
В бурном потоке слов Паркер отметил одну небольшую подробность, о которой не слышал прежде.
— А что за капли дала ему медсестра?
— Его собственные капли. Пузырек лежал у него в кармане.
— Как вы думаете, медсестра не могла превысить дозу? Там была этикетка с указаниями?
