Эд Макбейн - Красавица и чудовище
Она замолчала.
— Дальше, — подбодрил я.
— За время всех этих встреч в комитете некоторые сблизились. Вот мы и продолжали встречаться.
— А Эндрю и Салли Оуэн бывали на этих встречах?
— Ну да, они же входили в состав комитета.
— Так вы там познакомились с Эндрю? На одной из этих встреч?
— Да, — ответила она едва слышно, отпив глоток коньяка. Одно бревно в камине с треском вдруг рассыпалось искрами. С залива донесся шум моторной лодки.
— Знаете, — продолжала она, — я была разведена, владела престижным магазином на Сёркл, но в те дни ничего, кроме этого магазина, в моей жизни не было. Может, именно поэтому и вошла в этот комитет, хотелось заняться чем-то важным, иметь цель в жизни, понимаете? Развод — нелегкая штука.
— Да, знаю.
— Вы прошли тем же маршрутом?
— Прошел.
— Такие вот дела, — сказала она, снова вздохнув. — Эндрю был внимателен ко мне, хорош собой. Вот мы с ним… ну, вы знаете.
— Когда это случилось?
— Наверное, в прошлом сентябре. Или в октябре? Где-то осенью.
— И Салли обо всем узнала.
— Наверное.
— Вы не уверены в этом?
— Ну да, узнала об этом.
— И тут же подала на развод.
— Да, так вроде.
— Но ведь Салли так сделала, верно?
— Да, да, сделала.
— Почему вы не решились рассказать мне об этом в нашу прошлую встречу?
— Все это касаюсь только меня одной.
— Так и сейчас это касается только вас.
— Да, но тогда Салли была жива.
— А Мишель убили.
— С мужем Мишель меня ничто не связывало.
— Так, по-вашему, смерть Салли…
— Нет, нет.
— Как-то связана с тем, что вы были близки с ее мужем?
— Нет, конечно, нет.
— Тогда что же изменилось после ее смерти? Неделю назад вы отказывались говорить со мной на эту тему, а теперь, кажется…
— Эта смерть заставила меня о многом задуматься, вот и все. Сначала Мишель, потом — Салли, такое впечатление, что это касается всех женщин из ор…
Она резко оборвала фразу на полуслове. У Китти это просто стало дурной привычкой. В нашу первую встречу все никак не решалась произнести имя «Мишель» и сейчас, как только заговаривала, очевидно, об «организации», тут же сжимала челюсти, как акула, заглотнувшая крючок.
Я внимательно посмотрел на нее.
Опустив глаза, она сказала:
— Вот так все оно и было… ну, в нашем кружке, который образовался после распада комитета, я имею в виду… у нас считали, что влюбляться по-настоящему, как мы с Эндрю, нельзя, мы только всех перебаламутили.
— Но такая реакция вполне естественна: точно так же к вам отнеслись бы в любом кружке, если бы в него входили люди женатые…
— Это верно, но реакция Салли… Она ведь из тех, кто рубит сплеча, понимаете? Салли слишком высокого о себе мнения… Так она просто рассвирепела. Ясно дала понять нам обоим, что мы изгнаны из этой группы, заявила, что никто из ор… что никто из наших друзей не станет с нами больше общаться. Вот почему она потребовала развода и в исковом заявлении назвала мое имя. Чтобы добиться нашего изгнания. Изгнать. Навсегда отлучить.
— Что это за слово, начинающееся с «ор», на котором все время спотыкаетесь…
— О чем вы?
— Вы хотели произнести какое-то слово, начинающееся с «ор»…
— Вам, наверное, показалось.
— По-моему, я не ослышался.
— Не может быть, ошибаетесь, — сказала Китти. — Хотите еще коньяка?
— Спасибо, нет. Итак, насколько я понял, вас изгнали из круга людей, с которыми вы встречались…
— Да, это все из-за Салли, она добилась этого.
— А где жили эти люди: в нашем городе?
— Да. Но не только в Калузе, ведь дело Толливера привлекло много внимания. Были супруги из Венайс, я уже говорила вам о них, кто-то приезжал из Тампы, Майами, Сарасоты… да из разных мест, самый разный народ, все, кто не хотел мириться с этой несправедливостью — оправдательным приговором полицейскому.
— А кто именно из Майами? — спросил я.
— Да честно говоря, не помню. Ведь это было так давно.
— Не входил ли в ваш комитет человек по имени Ллойд Дэвис?
— Честное слово, не помню всех фамилий.
— Он служил вместе с Харпером в армии, я только подумал…
— М-м-м, да.
— Если Харпер с женой входили в этот комитет, как вы сказали…
— Да, Харперы в нем участвовали.
— Тогда, вполне вероятно, что Джордж привлек и Дэвиса, заинтересовал его…
— Вот теперь, когда вы рассказываете об этом, вспоминаю, что на какой-то встрече был человек с такой фамилией.
— Ллойд Дэвис?
— Кажется, да.
— С женой?
— Да, наверное.
— Ее звали Леона?
— Ей-богу, не помню.
— Где проходила встреча?
— По-моему, у Эндрю. Прошел уже целый год, больше года. Кажется, у него. Понимаете, люди вместе боролись за справедливость, у них вошло в привычку встречаться. Не помню, были знакомы с ним Салли и Эндрю или его привел кто-то еще. Понимаете, приходило много народу.
— Вы говорили, дюжины две-три.
— Иной раз и больше. По крайней мере сначала. До развала комитета.
— Понятно. — Я посмотрел на часы. — Мисс Рейнольдс, — сказал я, — мне по-прежнему не…
— Китти, — поправила она.
— Мне по-прежнему непонятно, зачем вы просили меня приехать сегодня ночью.
Она надолго задумалась, явно не зная, что ответить. Потом наконец решилась:
— Ведь вы — адвокат Джорджа.
— И что же?
— Сегодня вечером услышала ваше обращение к нему и подумала: если он позвонит вам…
— Да?
— Сказали бы ему, что я не имела ничего общего с… этим.
— С чем, мисс Рейнольдс?
— С тем, что началось.
— А что началось?
— Неважно, вы только скажите ему. Что бы он ни думал…
— Что, по-вашему, он думает?
— По-моему, Джордж докопался и… — Китти покачала головой. — Забудьте об этом, — сказала она.
— До чего он докопался?
— Не имеет значения. Просто скажите ему. Если Джордж сбежал из тюрьмы, чтобы разделаться со всеми нами, не хочу оказаться следующей жертвой.
— С кем это — «всеми нами»?
— Со всеми женщинами.
— Какими женщинами?
— С… нашими подругами, понимаете?
— Нет. С какими подругами?
— С теми, кто были подругами. До развода Салли. До того, как Эндрю и Салли расстались.
— И вы думаете, что Джордж… или кто-то другой убил Салли и Мишель…
— Это Джордж, — прервала она.
— Почему так уверены?
— А кто же еще мог это сделать?
— Так вы считаете, что Джордж все-таки охотится за теми, кто дружил с вами и Эндрю Оуэном?
— Ну… да.
— Ничего не понимаю. Зачем ему…
— Если не понимаете, о чем говорю…
— Не понимаю.
— Тогда забудьте все это, договорились?
— Почему не расскажете мне все просто и ясно? — спросил я. — Как бы чертовски трудно ни было, просто возьмите и расскажите все.
— Я и так рассказала более чем достаточно.
— Так вы в самом деле напуганы? — спросил я.
— Да. — Китти старательно рассматривала что-то на дне бокала. Она отвечала почти шепотом.
— Может, вам лучше позвонить в полицию?
— Нет, — решительно ответила Китти, подняв глаза. — В нашем городе? После всего, что случилось с Джерри? Нет, сэр, никакой полиции, будь она проклята.
— Что ж, — сказал я со вздохом, поднимаясь с дивана. — Если появится желание рассказать еще что-то, знаете, где меня найти. Если нет…
— Только передайте это Джорджу, ладно? Когда будете разговаривать с ним.
— Если буду с ним разговаривать.
— Я провожу вас, — сказала Китти, стремительно поднимаясь с места, пеньюар при этом распахнулся, обнажив ноги. Она запахнулась плотнее, быстрыми шагами подошла к двери и открыла ее со словами:
— Спокойной ночи, мистер Хоуп. Спасибо, что приехали.
— Спокойной ночи, — ответил я, выходя на улицу. Как и обещала Предсказательница погоды, легкий мелкий дождичек моросил с покрытого облаками неба. Я услышал, как за моей спиной щелкнул замок, заботливо смазанный маслом.
До дома добрался во втором часу ночи.
Поставив в гараж «гайа», запер дверь, открыл ту дверь, что вела из гаража в кухню, включил на кухне свет, после чего запер и эту дверь. Я стоял в нерешительности, не зная, что предпринять: выпить ли еще стаканчик мартини или ограничиться молоком? Решив вопрос в пользу молока, достал из холодильника бутылку, налил полный стакан и, поставив бутылку на место, со стаканом в руке направился в гостиную. И чуть не умер от страха.
В гостиной в темноте сидел Джордж Харпер.
— Господи! — воскликнул я, щелкнув выключателем.
