Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)
— Отпустите меня, — хриплым шепотом попросил Виталик, с ужасом смотря в черное дуло направленного на него револьвера. — Пожалуйста… Я ничего не знаю о вашем Жабе.
— Жаба не мой. Жаба твой. И я тебя не отпущу, пока ты не скажешь мне, где он. Потому как он мне очень нужен. Настолько нужен, что и передать тебе не могу. Равно как и понять, почему ты не хочешь мне ответить на такой простой вопрос, вынуждая меня к противоправным действиям.
Виталик еще никогда не чувствовал так близко дыхание смерти, и теперь ему было страшно. Тем более глупо — если его не пришьет этот парень с холодными глазами, то уж наверняка это сделает Жаба, если он сообщит этому хмырю, как того найти! Уж лучше этот, чем Жаба. В конце концов, он-то явно из ментов, так что вряд ли будет убивать!
Эта мысль принесла Виталику странное облегчение. Теперь он утвердился в своем первоначальном решении не открывать местонахождения Жабы.
Словно почувствовав его настроение, парень обернулся и теперь с интересом смотрел на Виталика. У Виталика по коже пробежали мурашки от этого взгляда, ей-богу! Как будто этот паразит читал его мысли.
Наклонившись к Виталику, парень бережно приподнял его голову обеими руками и спокойно спросил:
— Так ты по-прежнему собираешься упорствовать?
Виталик почуял недоброе, но попытался противостоять напору возникшего в самой глубине души страха и отчаянно выкрикнул:
— Да пошел ты!
Резкая боль пронзила его голову. Он даже не понял, что этот гад с ним сделал. Неужели от удара по ушам может быть так больно?
— Ой, б… Мамочки! — простонал Виталик. — Перестань, козел! Я тебе все скажу! Все!
— Давно бы так, — улыбнулся его непрошеный гость. — Я тебя слушаю!
* * *— Ну? Кто же такой этот Лео?
Она слишком уж замешкалась! Кажется, я прожду ответа до Второго Пришествия!
— Лео? Это мой… однокурсник. Мы вместе учимся!
Она врала. Правда, к чести ее стоит сказать, что все-таки она краснела. Значит, еще далека от полной и окончательной погибели. Я вздохнула. Но то, что Лео никакой не однокурсник, в этом у меня никаких сомнений не было. Иначе с какой стати нашей мамзельке так скрывать его присутствие в прошлогодних брожениях по новогоднему Парижу? Нет уж, этот загадочный Лео наверняка ее амант, и точка! Просто теперь красавицу пленил своими светлыми кудрями наш Пенс, а у них там, на Западе, только своя собственность считается святой, а чужая… На чужую, значит, посягать и не грешно совсем!
Если бы я не была так озадачена, я бы, наверное, обиделась. Но обидеться я сейчас никак не могла, да еще и звонок в дверь раздался, так что было мне совсем не до обид. На пороге возник Ларчик собственной персоной и застыл как истукан на острове Пасхи, обалдело пялясь то на меня, то на Этель.
— Вот это да! — наконец произнес он.
После столь длинной и многозначительной фразы он плюхнулся в кресло и потер ладонями виски. Кажется, мы вдвоем произвели на него ошеломляющее впечатление — по крайней мере, если мы и на Жабу произведем такое же, то есть вероятность обезвредить опаснейшего преступника без особых усилий с нашей стороны.
— Как это у вас получилось? — наконец спросил пришедший в себя босс.
— Что получилось? — поинтересовалась я.
— Как вы ее нашли?
— Да не мы ее нашли, — почему-то начал оправдываться Пенс. — Она сама меня нашла. То есть она просто сидела на лавке и была похожа на Сашку. Я подошел и надел на нее свою шапку, а уже потом понял, что она не Сашка.
И он поведал историю их романтического знакомства еще раз, чем меня даже притомил.
Кажется, Лариков своим типичным детективным видом нашу новую знакомую изрядно напугал, потому что она как-то съежилась и забилась поглубже в кресло, явно сожалея, что за его спинкой нет четвертого измерения, в которое она могла бы кануть. Лишь бы ее не буравил суровый взгляд моего босса. Вот она, незакаленность! Я-то уже привыкла к его взору, посему оставалась совершенно спокойной.
Более того, я наябедничала с огромным удовольствием, что Этель скрывает какого-то очень подозрительного типа по имени Лео. То есть не желает о нем ничего рассказывать.
— Неправда! — возмутилась Этель.
Пожалев, что она так хорошо шпарит по-русски, я снова сказала:
— А если этот твой Лео и есть тот самый человек, который заинтересован в твоем исчезновении? Если они договорились с Элен, а? Украдут тебя и потом получат денежки с папашки?
— Этого не может быть, — проговорила Этель тихо. — Лео… Он совсем не плохой. Он никогда не причинил бы мне вреда!
* * *Виталик приходил в себя.
Его веки с трудом поднялись. Больше всего он сейчас боялся, что его глаза снова увидят этого гада.
Почему-то его лицо было мокрым…
Почему?
Перед глазами все плыло. Вдруг он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и вздрогнул.
— Черт, — тихо выругался он. Губы были распухшими, поэтому вместо ожидаемого «черта» получилось «ш-шерш»…
Неужели этот гад не ушел? Он же все сказал!
Впрочем, руки были свободны. Он пошевелил ими и с облегчением вздохнул:
— Шер-ш.
— Кого мы шерш? — услышал он знакомый голос и снова вздрогнул.
Прямо напротив него возвышался Жаба собственной персоной.
— Славик? — скорее простонал, чем спросил, Виталик. — Как хорошо, что это ты!
— Хорошо, что это я? — искренне удивился Жаба. — А кто тут был? Почему у тебя дверь была распахнута? Ты ожидаешь гостей?
— Нет, — попробовал улыбнуться Виталик. — Все гости, по счастью, уже вышли вон…
— Да, — протянул Жаба, насмешливо рассматривая лицо Виталика. — Ну и рожа у тебя. Ни один фейс-контроль в приличном месте не пройдешь! Кто это тебя так уделал? Ревнивый супруг?
Что-то помешало Виталику откровенно рассказать обо всем. Сейчас он даже не мог сказать, кого он больше боится: Жабу или своего недавнего гостя.
Впрочем, боялся он обоих.
«Один стоит другого, — уныло подумал он, глядя в откормленное и надменное лицо Жабы. — Оба вы дешевые убийцы!»
И ему впервые захотелось оказаться так далеко от этого места и здешнего общества, чтобы даже воспоминаний об этих суках не осталось. Но это было невозможно.
«Бежать бы отсюда, да некуда», — с тоской подумал он, смотря в бесцветные Жабины глаза, не обещающие ему ничего хорошего.
* * *— Этель, — произнес Ларчик, глядя на нее теперь так задушевно, что Этель неминуемо должна была ему довериться. — Видите ли, Этель, я не хочу вас пугать, но ситуация у нас весьма опасная! Не знаю, рассказала ли вам Саша о том, что произошло в баре…
— Рассказала, — кивнула Этель.
— По приметам человек, пославший Саше записку, очень опасен. Он спутал ее с вами, значит…
Он выдержал эффектную паузу, искусством которой он владел не хуже великого Щепкина, и, когда щеки Этель побледнели, продолжил:
— Значит, он охотится на вас.
— Если бы он на меня охотился, он не стал бы писать эти глупые записки, — хмуро попыталась возразить Этель.
— Жаба — человек нестандартный, — усмехнулся Ларчик. — Я уже говорил Саше, что он всегда играет в кошки-мышки. Конечно, то, что он встретил в баре Сашу, несомненная удача…
— Я бы так не сказал, — подал голос доселе молчавший Пенс. — Потому как получается теперь, что он будет преследовать Сашку, так?
— Сережа, ты и сам прекрасно понимаешь, что Сашка куда более способна к сопротивлению, чем Этель!
— Что? — возмутилась Этель. — Откуда вы знаете, на что я способна, а на что нет?
— В том-то и дело, что не знаем, — съязвила я. — Может быть, вы вообще это все сами придумали с Лео.
— Нет, — проговорила она, но как-то не очень уверенно. — Зачем мне это?
— Чтобы получить все те же деньги.
— Я не хочу отцовских денег, — возразила Этель.
— Почему? — искренне удивилась я.
— Потому что…
Она немного грустно посмотрела на Пенса и пробормотала:
— Потому что они грязные, его деньги! Очень грязные!
Ларчик взглянул на нее с недоверием.
— Подождите, Этель, — сказал он. — Но ведь вы сюда приехали на его деньги?
— Нет! — горячо возразила Этель. — Не на его. Я заработала. Понимаете? Я целый год работала учительницей у одного русского эмигранта. Учила его ребенка французскому, и заодно его жену. Именно там я так и освоила язык.
— Успокойтесь, — попросил Лариков.
Этель явно обиделась. Ее руки были сцеплены в «замок» на коленях, а в глазах светилось такое упрямство, что я сразу поняла — мое собственное упрямство по сравнению с ее упрямством ничего не стоит.
— Слушайте, Андрей Петрович, — мягко сказала я. — Что вы привязались к ее отношениям с господином Мальпером? Живет Этель на его «грязные» деньги или не живет — ваше-то какое дело?
