Игорь Заседа - Бой за рингом
Серж сердито засопел, заурчал, как перегретый самовар, выбил в пепельницу трубку, напрессовал в нее табак и снова без перерыва задымил. Я уже и окно раскрыл - кондишн не был готов к таким перегрузкам, - но свежий воздух Кобе тоже был напитан горечью бензинного перегара, дымом порта и еще тысячью запахов большого города.
- "Телеграммка... Вам, сэр, из Парижа", - сует мне в руки портье и смотрит на меня, как кот на сало. Дал я ему на чай, хотя мысль так и сверлила: не хватай ты эту бумажку, скажи портье, чтоб выбросил ее на помойку, у тебя законный отдых... О слабости человечьи, о любопытство, что родилось раньше нас! - запричитал Серж. - Раскрываю... "Вам надлежит быть в Париже... билет Сеул... утверждены специальным корреспондентом на Играх XXIV Олимпиады... Агенство выражает надежду, что вы с вашим опытом..." Фу, еще сегодня становится жарко, как вспомню, что я в тот миг почувствовал... Вот и обретаюсь теперь в Сеуле, и торчать мне там до 2 октября 1988 года и ни часом дольше!
- Поздравляю, Серж! Ведь это так интересно.
- И ты, Брут... - тяжко вздохнул Серж.
- Мне проще, я приеду в Сеул на три недели, вполне достаточно, бодреньким тоном произнес я, в душе завидуя счастливчику-толстяку.
- А может, ты еще до Игр заявишься? - с надеждой полюбопытствовал Казанкини. - Я для тебя там такое организую! Уже начал обрастать связями и знакомыми, к Играм буду своим человеком в Сеуле...
- Если Игры вообще состоятся...
- Состоятся. Даже если вы снова не приедете. О ля-ля, они были бы рады, кабы могли б окончательно отлучить вас от Олимпиад!
- Кто это они? - прикинулся я дурачком.
- Много их, разных. И политики, и мафия. Помнишь, мы с тобой в Лейк-Плэсиде... постой, постой, а что с тем парнем, вашим боксером, ну, которого судили в Монреале?
- Дисквалифицировали. Грузчиком работает.
Серж насупился, потемнел лицом - это всегда служило у него признаком гнева.
- Жалко парня, такой спортсмен... И ты ничем не мог ему пособить?
- Ничем.
- Как же так?
- Он совершил преступление и несет заслуженное наказание, - сказал кто-то чужой моими устами.
- Я тоже не терял времени даром в Штатах, да и здесь в Сеуле. Кое-что привез тебе любопытное. Захватил так, на всякий случай, надеялся, авось ты заявишься на Универсиаду... Завтра встретимся в пресс-центре...
- Хорошо, Серж, - отчужденно сказал я, уносясь в мыслях в предстоящую через несколько часов встречу с Тэдом. Что-то она мне принесет?
- Я, пожалуй, пойду... Поздно уже...
Я не задерживал Сержа.
Последнее, что я услышал, когда дверь захлопнулась за Сержем, был грохот опрокинутой металлической пепельницы с песком на высокой ножке, торчавшей на площадке. Но подниматься не стал, Серж сам разберется.
6
В низкосидящей, с удлиненным, хищным носом, как у гончей, учуявшей след, темно-вишневой "тойоте", что беззвучно застопорила у моих ног, рядом с водителем сидел Яшао Сузуки. Он перевесился через сидение и открыл заднюю дверцу, впуская меня.
В салоне было отменно чисто и прохладно.
Яша тоже был отглажен и важен, как премьер-министр, в черном строгом костюме и безукоризненно белой рубашке. Черные волосы были тщательно приглажены и чуть отблескивали сизым оттенком вороньего крыла.
- Привет, Яша! - бодро воскликнул я, стараясь скрыть нервное возбуждение.
- Хелло, Олег! - Яша пожал мою руку и, не отпуская, потянул ее влево и буквально вложил в руку водителя. - Знакомься, это Такаси, он знает хозяина зала.
Водитель повернулся ко мне, и я увидел продолговатое с сухими, пожалуй, даже впалыми щеками, с небольшим острым носиком лицо, чуть обозначенные бледные губы и мощный, как таран, подбородок человека, способного выдержать прямой удар тяжеловеса. Его пожатие, как он ни старался, буквально склеило мои пальцы, и еще несколько мгновений они оставались безжизненными. Я непроизвольно взялся разминать их пальцами левой, и Яша беззаботно и весело, как ребенок, которому удалось подшутить над приятелем, расхохотался своим мелким, квохчущим смешком.
- Я позабыл тебе сообщить, что у Такаси - восьмой дан и он один из самых популярных в Японии каратистов, - сквозь хохот объяснил Сузуки.
Владелец восьмого дана между тем остался холоден и беспристрастен, точно речь шла не о нем.
- В путь! - крикнул Яша, и Такаси включил мотор с автоматической передачей и, прежде чем тронуться, надел зеркальные очки.
Я заметил, что пока мы выруливали на трассу, водитель неоднократно задерживал свой взгляд в овальном широком зеркальце, висевшем слева над его головой.
- Если б мне еще пару дней назад напророчили, что я стану заниматься подобным делом, я рассмеялся бы говорившему в лицо! - самодовольно выпалил Яша, развернувшись ко мне назад настолько, насколько позволяли жесткие ремни безопасности спортивной машины, способной развивать скорость в 240 километров в час, - во всяком случае, эти цифры были на серебристо-молочной приборной доске.
- В журналистской жизни всякое бывает, - индифферентно буркнул я, не догадываясь, в какую сторону гнет Яша.
- С кем угодно, но только не с Сузуки, - разом отбрасывая, словно маску, веселье, холодно отрезал Яша. - Осторожность и предусмотрительность - черты японского характера.
- Уж не начинаешь ли ты жалеть о содеянном? - спросил я, стараясь раскачать Яшу, - больше всего мне не нравилась неопределенность.
- Возможно. Но не от излишней предусмотрительности или осторожности, хотя и это присутствует в нашем характере. Ты не посвятил меня в суть дела, и именно это меня беспокоит. А вдруг ты втягиваешь меня в какую-нибудь противозаконную акцию?
- Извини, Яша, только и впрямь до встречи с тем парнем ничего рассказать тебе не могу. Мне даже трудно предположить, что откроет мне этот визит. Поверь, не темню. Но разговор многое может проявить и расставить все, что я пока имею, по своим местам. Тогда я и введу тебя в курс дела... Надеюсь, ты не подвержен шпиономании? В противном случае мне останется лишь попросить тебя остановить автомобиль и высадить меня...
- Я достаточно долго жил в Москве, и у меня много советских знакомых и друзей, чтобы навсегда избавиться от этого комплекса. - В голосе Сузуки всплеснулась обида.
- Вот и лады, Яша. Давай лучше условимся, как поведем себя на месте. Мне не хотелось бы подводить парня... У него положение, кажись, незавидное, и, честное слово, мне вовсе не улыбается перспектива усугублять его, особенно если он согласится, Сузуки, говорить...
- Мы с Такаси в твоем полном распоряжении, - великодушно объявил Яша. - В английском он не силен, а уж русского вообще не знает, подробностей ему я сообщать не стал, и он даже не догадывается, что ты из СССР. Так для него будет спокойней, не правда ли?
- Тебе виднее, Яша, - согласился я, хотя в душе почувствовал укор совести - как-никак, человек лишен правдивой информации, а значит, выбора. Но выбирать и мне не приходилось, и я полностью положился на Яшу - в конце концов, это его друг. Освободившись от неуместных сейчас сомнений, я обратился к Сузуки: - Давай-ка продолжим разговор о нашем поведении на месте... Итак, ты собираешься укатить за границу и потому решил нанять преподавателя бокса. Мы - твои приятели, лица незаинтересованные, словом, зеваки. Идет?
- А предположим, он упрется и скажет, что никак не может, ну, скажем, занят сверх всякой меры, и хозяин порекомендует другого?
- Ты должен настаивать именно на Горте, тебе нужен преподаватель-европеец, ведь ты отправляешься надолго работать за границу. А Горт, помнится, ты такое говорил, единственный иностранец в школе. Выходит, как ни крути, он и никто другой!
Пусть будет так, - согласился Яша и что-то быстро выпалил своему приятелю. Тот молча выслушал, но не повернул в его сторону даже головы, внимательно следя за дорогой, несмотря на ранний час, забитой автомобилями. Я уже давно обратил внимание, что несущиеся навстречу грузовики, легковушки, автобусы и трайлеры, контейнеровозы и автокраны сплошь японского производства. Такого единодушия на европейских или американских трассах не увидишь.
Водитель только раз едва заметно кивнул головой в знак согласия со словами Сузуки, но губ так и не разлепил.
- Я попросил Такаси быть предельно внимательным, но без надобности не встревать, - объяснил мне Яша и добавил: - Хотя предупреждать его излишне - у этого молчаливого и неповоротливого, на первый взгляд, субъекта феноменальная реакция на опасность. Поверь мне, я с ним вырос, учился в одной школе, но никогда не услышал десяти слов, произнесенных за раз.
Разговаривая, я тем не менее по въевшейся за годы странствий по заграницам привычке краем глаз цепко следил за дорогой, запоминая ее. Сначала мы завернули в центр, сделали поворот на площади, где я обычно выхожу из подземки на станции Санномия, чтобы перебраться в автоматический поезд на Остров. Потом долго катили по верхнему ярусу трехэтажной скоростной дороги на бетонных опорах. Внизу мелькали какие-то склады, подъездные пути, справа вскоре заплескались отливающие расплавленным оловом воды залива; на горизонте, распустив павлиний хвост белого дыма, застыл пароход. Машина неожиданно нырнула вниз, разворачиваясь вправо, и Такаси снова на несколько секунд впился взглядом в зеркальце.
