Владимир Сверкунов - Тело призрака
— Скажите мне еще, любезные: Ленин уехал на электричке?
— Да нет, за ним пришел какой-то мужчина и увез на мотоцикле, — вставая, пояснила женщина, молчавшая до сих пор.
Ганченко поспешил за тетками в тамбур, по дороге благодаря их за помощь. Но они уже почти не обращали на него внимания, переключившись на предстоящие домашние заботы.
Журналист сошел на платформу и, двигаясь вслед за другими пассажирами, которых можно было перечесть по пальцам, оказался на деревенской улице. По дороге он обратил внимание на то, что в названии станции, значившемся на решетчатом щите, не хватало двух букв — оно читалось как "Рай".
"Интересное совпадение, — подумал он. — Ленин в раю! Но вот только где же здесь воскресение?"
Проходя по улице, Евгений заметил магазин и решил купить бутылку, чтобы легче развязать языки пьянчужкам, к которым он собирался.
Наконец, он увидел деревянный запущенный дом с изображением якоря на фронтоне. Во дворе, согнувшись, пилил доски мужчина, примостившийся рядом со скамейкой. Судя по всему, он чинил забор: уже были вкопаны столбики, заменившие те, что, вероятно, сгнили.
— Здравствуйте, вы Виктор? — спросил журналист, подойдя к ограде.
Человек выпрямился и, не выпуская из рук ножовки, довольно приветливо ответил:
— Да, это я. А вы по какому делу?
— Говорят, вчера вы видели Ленина? — Ганченко решил сразу, как говорится, брать быка за рога.
— Видел, — подтвердил хозяин.
— А могли бы ответить на некоторые мои вопросы? Я журналист из московской газеты.
— Могу, — спокойно сказал Виктор. — Заходите, можно прямо здесь — забора пока нет.
Он смахнул со скамейки опилки и предложил гостю сесть.
Ганченко поспешил достать из висевшей на его плече сумки бутылку с дешевым вином и протянул ее хозяину. Тот внимательно посмотрел на спиртное, потом перевел взгляд на журналиста и твердо сказал:
— Это лишнее. Я к рюмке больше не прикоснусь!
Из последовавшего затем разговора Ганченко понял, что встреча с Лениным настолько потрясла спившегося Виктора, что он твердо решил полностью изменить свою жизнь. То же самое сделал и Михаил. В тот же день они осмотрели свои запущенные усадьбы и начали наводить порядок. Для жен такая метаморфоза стала настоящим шоком: они плакали от счастья и еще от того, что боялись кратковременности прояснения сознания своих непутевых мужей.
Виктор поведал обо всем, не стал скрывать и того, как Ленин выворачивал карманы, демонстрируя отсутствие денег. Довольно подробно он описал и человека, который приехал за Ильичом на мотоцикле, указав на шрам, тянущийся почти через всю правую щеку. Однако Виктор никогда раньше не видел этого мужчину: он был явно не местным.
— Вы думаете, Ленин настоящий? — спросил, наконец, Ганченко.
— Уверен, — убежденно заявил бывший пьяница. — Будь вы с нами, тоже бы так думали. Каждое его слово словно поднимало от земли! Кто бы еще смог это сделать!?
— А вы хотели бы его увидеть снова? — немного неуверенно произнес Евгений.
— Да я за ним — хоть в Иерусалим! — горячо воскликнул Виктор.
Ганченко немного поколебался, но потом все же сказал:
— Могу сообщить, где и когда в следующий раз появится Ильич, но под большим секретом. Мне бы хотелось, чтобы он узнал вас и Михаила. Но об этом — никому! Вы обещаете?
— Конечно, о чем речь! — загорячился хозяин. — Я же флотский, слово держать умею.
— Ладно, поверю, — согласился журналист. — Седьмого ноября в одиннадцать часов утра в Москве на площади Революции состоится митинг. Ленин будет там. Но я вас прошу быть поближе к трибуне, поэтому приезжайте пораньше. И обязательно найдите там меня.
Напоследок Ганченко поинтересовался, как добраться до центральной усадьбы "Маяка", и Виктор посоветовал ему подойти к почте: туда, бывает, приезжает колхозная машина.
Ждать у почты пришлось часа полтора, и когда появился "газик", Евгений заканчивал записывать в блокнот все ранее им услышанное. На его счастье водителем оказался тот самый Иван, который подвозил Ленина ночью на станцию. Он уже знал, кем оказался его попутчик, и жалел только о том, что их разговор в машине был таким коротким. Шофер взял у Ганченко не пригодившуюся тому бутылку и пообещал показать место, где он увидел на дороге Ленина.
Вскоре они уже ехали по грунтовке, плавно извивающейся между рядами молодых сосновых посадок.
— Так вы говорите, что на него напали волки? — осведомился Евгений.
— Это он так утверждал, — отозвался Иван. — Сам-то я их не видел.
К месту, где Ленин остановил машину, они доехали довольно быстро, но и за столь короткое время журналист узнал все подробности ночной поездки. Он поблагодарил Ивана и выразил желание выйти там, где голосовал Ильич.
— Смотрите, не задерживайтесь до темноты, — предупредил водитель. — А то неровен час, и вы столкнетесь с серыми. У нас их развелось много.
Когда "газик" скрылся за поворотом, Ганченко стал осматривать местность. Ничего, кроме вырванного кем-то из земли двухметрового ствола дерева, лежащего на краю дороги, обнаружить не удалось. Вокруг находки были беспорядочно рассыпаны следы, судя по всему, кроссовок, которые тянулись с той стороны, куда уехала машина. Но в направлении станции их не замечалось.
"Наверное, этой палкой Ленин хотел оборониться от волков", — подумал Евгений, и быстрым шагом пошел вдоль довольно отчетливых следов. Уже через полчаса он заметил, что отпечатки снова оборвались. Зато налево уходила почти неприметная тропинка, устланная серыми листьями. И хотя следов на ней не было, да они и не смогли бы здесь проявиться, журналист после небольшого раздумья свернул на стежку.
Интуиция не подвела Евгения. Примерно через полкилометра он уткнулся в глухой высокий деревянный забор. Обволакивающая тишина, как ластиком, стирала веру в реальность происходящего. Журналист подергал одну из досок, и она отклонилась в сторону, повернувшись на одном, верхнем, гвозде. Он увидел старый запущенный парк и серое двухэтажное здание особняка в глубине.
Ганченко толкнул рукой соседнюю доску, и она подалась точно так же, как первая. На их месте образовалась дыра, в которую можно было почти свободно пролезть. Но Евгений не торопился нарушать границы чужого владения.
"Несомненно, что Ленин выбрался именно здесь, — подумал журналист. — Но ведь должен быть обычный вход. Почему же он не воспользовался им? Может быть, ему запрещено покидать особняк, и он попросту сбежал? Вот почему и нет никакой связи с воскресением! Тогда выходит, что Ильича держат взаперти. Если я прав, то и мне самому опасно проникать туда: мало ли на что способны эти люди?! К тому же, если я себя обнаружу, Ленина могут перевезти куда-нибудь еще. Значит, вторжение пока отменяется, по крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, какие цели преследуют те, кто стоит за Ильичом".
Ганченко осторожно вернул на место обе доски и, раздвигая кусты, стал пробираться вдоль забора. Он миновал два угла и, пройдя еще метров двести, увидел асфальтированную дорогу, ведущую к усадьбе. Не выходя на нее и скрываясь в кустах, он обнаружил запертые ворота и калитку, в которых зияли круглые скважины внутренних замков. Никаких признаков жизни не наблюдалось.
По-прежнему прячась в зарослях, Евгений продвинулся вдоль дороги и только метров через сто, наконец, вышел на нее.
"Надо узнать, куда ведет этот путь", — подумал журналист и зашагал по асфальту. К его удивлению маршрут оказался не очень длинным, и через пятнадцать минут он уже стоял на другой станции, название которой уже не очень удивило его. Надпись на платформе гласила: "Горки Ленинские".
13
Вопреки опасению Ленина, доктор не стал ругать его за самовольную отлучку. Более того, когда они приехали в особняк, Тимофей Николаевич по-отечески обнял Ильича, поцеловал в лоб и мягко спросил:
— Устали?
Ленин, почувствовав теплоту и заботу, чуть не заплакал. По крайней мере, глаза его увлажнились, и он стал горячо объяснять:
— Сам не понимаю, как такое произошло? Меня будто звал какой-то голос: "Сева, уходи!"
— Сева? — переспросил шрамоносец.
— Да, именно так, — Сева, — подтвердил Ильич.
— А вам знакомо это имя? — поинтересовался доктор.
— Боюсь, что нет. Вероятно, здесь есть какое-то созвучие с именами Иисус и Иосия? — предположил Ленин.
— Даже не думайте! — отсек Тимофей Николаевич. — Они древнееврейского происхождения, а Сева или Всеволод — славянского.
— Тогда я ничего не понимаю, — сдался Владимир Ильич.
— Не волнуйтесь, — успокоил доктор. — Возможно, мы столкнулись с рецидивом болезни. Что-то не так соединилось в подсознании, и возник некий фантом, который вас встревожил. Честно говоря, я уже полагал, что лечение успешно завершено. Но теперь придется провести еще один сеанс коррекции головного мозга. И сделаем мы это прямо сейчас, пока образовавшаяся ложная связь активна и ее будет легче обнаружить. А отдохнете потом!
