Владимир Сверкунов - Тело призрака
11
Председатель правления банка, которому Сивцов назначил встречу, сам позвонил ему по мобильному телефону рано утром и извиняющимся тоном стал объяснять ситуацию, сложившуюся после пожара. Собственно, ему и принимать-то следователя было негде: его кабинет выгорел точно так же, как и все остальные.
— Понимаете, я сейчас здесь, на пожарище, — торопливо говорил банкир. — Меня просто разрывают на части. А у нас серьезные обязательства перед клиентами: нужно возобновить все расчеты не позже завтрашнего дня.
— Но как вы это сделаете? — начал издалека Анатолий. — Насколько я понимаю, все ваши серверы сгорели, а значит, базы данных и о клиентуре, и об операциях тоже исчезли?
— Нет, что вы, такое исключено! — воскликнул руководитель банка. — У нас эффективная система дублирования, и информация главного операционного управления есть в филиалах. Другое дело, что для ее активизации потребуется время.
— Сколько? — прямо спросил следователь.
— Дня два-три, — ответил банкир.
— Не буду скрывать, что для расследования дела о смерти вашего работника информация о банковских операциях может мне понадобиться, — заметил Сивцов. — Ладно, придется дать вам пару дней, учитывая чрезвычайные обстоятельства.
— Анатолий Михайлович, моей благодарности нет предела, — залопотал собеседник. — Я ведь понимаю всю важность вашей работы, да и мы заинтересованы в быстрейшем расследовании: знаете, всякие слухи крайне неблагоприятно отражаются на репутации банка. Поэтому нам тоже нужна ясность.
— Рад, что мы понимаем друг друга. Надеюсь, вам удастся восстановить нормальную работу банка. Я желаю вам в этом успеха.
— Огромное спасибо, — лебезил банкир. — Я вам позвоню завтра вечером и назову адрес одного из наших филиалов, где мы сможем встретиться.
— Хорошо, буду ждать, — сказал Сивцов и отключил телефон.
Впервые за последние месяцы в его плотно расписанном графике образовалась вынужденная пауза. К директору компании "Кэпитал Констракшн" Лившицу идти можно было, только имея на руках хоть какие-то карты. А так ведь даже неизвестно, что его связывало с погибшим? Так что визит придется отложить.
Анатолий позвонил на работу и сообщил, что берет один из огромного числа отгулов, образовавшихся за последний год.
Он обвел взглядом свою квартиру и констатировал, что уже давно не уделял ей должного внимания. По заведенному обычаю Анатолий, когда что-то не ладилось в жизни, брался за генеральную уборку, ремонтировал неисправные приборы, склеивал сломавшиеся вещи. Сивцов считал: для того, чтобы навести порядок в себе, надо сделать это в своем окружении. И дела пойдут на лад. К сожалению, такая философия никак не отражалась на его личной жизни. Первый и единственный опыт создания семьи оказался неудачным: он вечно пропадал на работе, расследуя многочисленные дела, но его детективный дар отказал ему, когда начался распад его собственной "ячейки общества". Уже потом, задним числом Сивцов отметил некоторые странности и несоответствия в поведении жены, предоставленной, по сути, самой себе. Ища ему замену на стороне, возможно, на первых порах она просто протестовала против его постоянной занятости, хотела обратить на себя внимание мужа. Но он все ее явные и скрытые сигналы попросту не замечал, хотя и считался сыщиком, как говорится, от бога. Жена так и не поняла, была ли она нужна мужу-детективу и какое место занимала в его жизни? А если быть предельно честным, то не знал этого и сам Анатолий. Сивцов полагал, что из всей истории неудачного брака уяснил главное: он не создан для семейной идиллии.
Расправившись с пылью с помощью старого верного пылесоса, Анатолий поставил диск любимых "Битлов" и стал подпевать на корявом английском языке песню, припев которой в переводе звучал так: "О, посмотри на всех одиноких людей!"
"Ну что ж, — подумал Анатолий, — по крайней мере, одиночество — самое стабильное состояние: от него не будет подвоха, какой иногда случается и в любви, и в дружбе".
Он занялся мытьем полов со всей тщательностью, которая только возможна. Не признавая швабр, Анатолий делал все так, как когда-то учила его мама: сначала обильно намачивал пол, одновременно собирая всю грязь тряпкой, потом с силой выжимал ее и собирал разлитую воду. Для этого, стоя на полусогнутых, он постепенно продвигался спиной от чистой зоны к грязной. В таких нехитрых операциях он находил определенное успокоение, казалось, что даже мысли становились яснее.
"Что же все-таки загнало погибшего на верхотуру? — думал Сивцов, выжимая широкое полотнище тряпки, которую он специально купил для мытья полов. — Может быть, искал что-то? Или кого-то? А что если Лившиц назначил ему там встречу? Но зачем? Они и так виделись! Хотя такой вариант вероятен, но только в том случае, если им надо было найти место, где бы их никто не увидел вместе. Так обычно поступают, когда передают взятку, но при этом партнеры не очень доверяют друг другу, боятся быть "подставленными".
Пока Сивцов нанизывал череду мыслей на воображаемый им стержень, он успел поелозить тряпкой по полу, и тот уже блестел идеальной чистотой во всей комнате.
Что-то прояснилось и в его голове. Вполне вероятно, что Лившиц назначил банкиру встречу на верхнем этаже здания в то время, когда менялись смены, поэтому никто не заметил, как гость проник в здание. Сам же директор демонстративно ушел со стройплощадки. И, видимо, он уже не вернулся: его приглашение было ложным — приманкой для банкира. Но он ведь не мог быть полностью уверенным в том, что тот упадет с самого верха! Значит, должен быть еще кто-то третий, который "помог" падению. Вычислить его невероятно сложно: таким исполнителем может оказаться любой из рабочих и первой, и второй смен. Вот почему надо сначала разобраться, имел ли банкир козырные карты, чтобы шантажировать Лившица? Но еще раньше нужно понять, какая связь существовала между банком и стройкой?
К такому заключению Анатолий пришел, завершив мытье полов в своей однокомнатной квартире. Он вылил грязную воду, и вместе с ней утекли почти все сомнения по поводу этого дела. Еще минут десять он драил сантехнику, хотя она и без того не производила впечатления запущенности: ванну он не принимал никогда, ограничиваясь утренним душем и баней в хорошей компании по средам. Раковины в ванной и на кухне использовались им максимум три раза в день. Правда, с унитазом пришлось малость повозиться, хотя тот и так сверкал. Тут был особый случай. Будучи педантом, Анатолий в свое время изобрел целый сантехнический ритуал, гарантировавший интимному прибору долгий и блестящий век. Специально заведенным для этой цели небольшим половником Сивцов вычерпывал всю воду, стоявшую в унитазном "колодце". И уже потом беспрепятственно тер нанесенным на специальную мочалку порошком сухие поверхности, к которым раньше не было доступа. Как-то жена Юры Куркова, пришедшая вместе с мужем в гости к Анатолию, зайдя в его туалет, сразу выбежала оттуда пораженная:
— Юра, иди посмотри на образцовый унитаз! Так могут брестеть лишь непорочные снега!
Мужчины посмеялись, но Юра на всякий случай поинтересовался секретом и получил подробный инструктаж.
Вспомнив о друге, Анатолий набрал номер его телефона и скомандовал:
— Давай на совещание! Как какое? Выездное! Короче, приезжай ко мне домой, захвати пивка, рыбы, ну и идей вагон! Будем думать, как нам дальше действовать?
Пока Юра толкался в магазине, а потом добирался до Чертанова, Сивцов успел разморозить в микроволновке два куска мяса, купленные к Октябрьским праздникам, прокрутить их на мясорубке, посолить, поперчить и добавить в получившуюся массу стакан воды. Он собирался сделать пельмени — свое коронное блюдо. Но секрет их, которого не знали многие, заключался как раз в том, чтобы фарш стал мягким и податливым, по консистенции напоминая густую горчицу. Только при соблюдении всех правил наполненные мясом "ушки" становились настоящим объедением. Помимо нежного мяса внутри каждого находилась толика восхитительного бульона. Надо было только правильно есть пельмени: ни в коем случае не делить пополам, а брать их в рот целиком, наслаждаясь всем содержимым.
Тесто Анатолий взбил сначала миксером, а потом, время от времени добавляя муку, стал вымешивать руками. Здесь тоже существовала тайна мастера: чем меньше кладешь яиц — а лучше всего только одно, — тем нежнее будет тесто.
Когда Сивцов раскатывал из отрезанного куска теста полотно с неровными краями, пришел Курков.
— Садись, будем вместе лепить! — распорядился Анатолий.
Рюмкой он вырезал десятка два аккуратных кружочков, и, вооружившись вилкой, стал, накладывая в каждый "блинок" фарш, защипывать края, а потом соединять концы получившегося толстенького полумесяца. Кто придумал форму пельменей, неизвестно. Но эти круглые подушечки, брюшки, попки — можно придумать еще десяток названий — настоящие произведения искусства! Есть в них что-то домашнее и в то же время сексуальное, ленивое и энергичное, целомудренное и порочное. Одним словом, пельмени — они и есть пельмени! И надо быть русским человеком, чтобы понять и оценить их душу и тело!
