Сидни Шелдон - Если наступит завтра
За неделю до демобилизации Джеф получил известие о смерти дяди Уилли. Луна-парк закрылся. С прошлым было покончено. Пришло время радоваться будущему.
За следующие несколько лет Джеф пережил ряд приключений. Весь мир казался ему сплошным луна-парком, а люди – простофилями. Он начал сам придумывать аферы. Помещал рекламу в газетах, обещая за доллар цветные портреты президента, а потом рассылал жертвам обмана почтовые марки с его изображением.
Давал в журналах объявление, предупреждая, что осталось всего пять дней для того, чтобы успеть внести свои пять долларов. Джеф не уточнял, за что надо вносить, но они тем не менее хлынули настоящим потоком.
Три месяца он работал в бойлерной и продавал по телефону акции несуществующей нефтяной компании.
Джеф любил корабли и, когда товарищ предложил ему поработать на шхуне, отплывающей на Таити, записался матросом.
Судно было красивым: сверкающая на солнце 25-футовая шхуна с прекрасной оснасткой. Сияющая длинная палуба из тика, обшивка корпуса – из орегонской пихты. Главный салон вмещал двенадцать человек; в камбузе на носу стояла электропечь. Каюта команды располагалась у самого форпика. Кроме капитана, команда включала стюарда, повара и пятерых палубных. Джеф помогал поднимать паруса, драил медные иллюминаторы и забирался по выбленкам на нижнюю перекладину, когда приходилось свернуть паруса. Шхуна везла компанию из восьми человек.
– Фамилия судовладельца Холландер, – сообщил Джефу его приятель.
Холландер оказался женщиной – Луизой Холландер. Отец этой двадцатипятилетней златокудрой красавицы владел половиной Центральной Америки.
А остальные пассажиры были ее друзьями, о которых приятель Джефа презрительно отозвался: «тусовка».
В первый день в море, когда Джеф полировал на палубе медь, Луиза Холландер остановилась возле него.
– Ты новенький?
Джеф поднял глаза.
– Да.
– Как тебя зовут?
– Джеф Стивенс.
– Хорошее имя. – Он промолчал. – А знаешь, кто я?
– Нет.
– Я Луиза Холландер. Эта шхуна моя.
– Понятно. А я здесь работаю.
Она одарила его томной улыбкой.
– Это хорошо.
– В таком случае, если вы не хотите бросать деньги на ветер, позвольте мне заниматься своим делом. – Джеф отвернулся и принялся за новую медяшку.
* * *По вечерам в своей каюте команда зубоскалила и высмеивала пассажиров. А Джеф почувствовал, что завидует им – их происхождению, образованию, свободным манерам. Все они родились в богатых семьях и посещали лучшие школы. А его школой стал дядя Уилли со своим луна-парком.
Одним из махинаторов в парке был профессор археологии; в прошлом он работал в колледже, но его выгнали за то, что он стянул и продал какую-то ценную древность. Они подолгу разговаривали с Джефом, и профессор пробудил в нем любовь к археологии. «Все будущее человечества можно прочесть в его прошлом, – говаривал он. – Подумай об этом, сынок. Тысячи лет назад существовали точно такие люди, как ты и я. Мечтали, проживали жизни, складывали сказки и рожали потомков. – В глазах профессора появлялось нездешнее выражение. – Карфаген – вот где я хотел бы покопаться. Он стал великим городом задолго до рождения Христа. Париж древней Африки. Люди забавлялись играми, принимали ванны и смотрели состязания колесниц. Цирк «Максимус» был размером с пять футбольных полей. – Профессор заметил интерес на лице Джефа и продолжал: – Знаешь, как кончал свои речи в римском Сенате Марк Порций Катон Старший?[48] Он говорил: «Delenda est Cartagа – Карфаген должен быть разрушен». Его желание в конце концов сбылось. Римляне сровняли Карфаген с землей, а через двадцать пять лет вернулись, чтобы отстроить на пепелище великий город. Как бы я хотел, мой мальчик, когда-нибудь взять тебя туда на раскопки».
Через год профессор умер от алкоголизма, но Джеф пообещал себе, что в память о нем непременно поедет на раскопки Карфагена.
Накануне швартовки на Таити Джефа вызвали в каюту Луизы Холландер. На ней было платье из прозрачного шелка.
– Вы хотели видеть меня, мэм?
– Ты гомосексуалист, Джеф?
– По-моему, это не ваше дело, но отвечу – «нет». Я очень разборчив.
Луиза Холандер поджала губы.
– И какой тип женщин ты предпочитаешь? Шлюх?
– Иногда, – согласился Джеф. – У вас ко мне что-нибудь еще, мисс Холландер?
– Да. Завтра я организую вечеринку. Хочешь прийти?
Джеф долго не спускал с женщины глаз.
– А почему бы и нет?
Вот так все и началось.
К двадцати одному году Луиза Холландер уже дважды побывала замужем. А когда она познакомилась с Джефом, ее адвокат улаживал дела с третьим мужем. На второй день их стоянки в бухте Папеэте на Таити, когда все остальные пассажиры и команда сошли на берег, Джеф получил еще одно приглашение в каюту судовладелицы. На ней был цветной шелковый балахон с разрезом до самых ягодиц.
– Пытаюсь снять его, – сказала она. – Но у меня проблемы с молнией.
Джеф подошел и окинул взглядом платье. В нем не было никакой молнии.
Луиза повернулась и улыбнулась ему.
– Знаю, это моя проблема.
Они занимались любовью на палубе, и мягкий тропический воздух, словно благословение, ласкал их тела. Потом они лежали и смотрели друг на друга. Джеф приподнялся на локте и взглянул на Луизу сверху вниз.
– Надеюсь, твой отец не шериф?
Удивленная Луиза села.
– Что?
– Я впервые занимаюсь любовью с горожанкой. Дядя Уилли предупреждал меня: что ни горожанка – у нее обязательно отец шериф.
Они проводили вместе каждую ночь. Сначала это забавляло друзей Луизы. У нее новая игрушка, решили они. Но когда Луиза объявила, что собирается за Джефа замуж, все разинули рты.
– Господи, Луиза, он же никто! Работал в луна-парке. Можешь с тем же успехом выйти замуж за конюха. Слов нет, он смазлив, клевое тело. Но секс, дорогая, – это все, что объединяет вас!
– Луиза, Джеф годится на завтрак, но ни в коем случае не на обед.
– Не забывай о своем социальном положении.
– Честно говоря, мой ангел, он совершенно не вписывается.
Но что бы ни говорили друзья, им не удалось разубедить Луизу. Джеф был самым потрясающим мужчиной, какого она встречала. Ей попадались красавчики, но они были либо непроходимо глупы, либо невыносимо скучны. Джеф был умен и забавен – против такого сочетания она не могла устоять.
Когда Луиза подняла вопрос о браке, Джеф был удивлен не меньше ее друзей.
– Какой брак? У тебя есть мое тело. Больше я ничего не могу тебе дать.
– Все гораздо проще, Джеф. Я люблю тебя. И хочу провести с тобой остаток жизни.
Мысль о браке, всегда чуждая Джефу, обрела реальность. За внешностью Луизы Холландер, светской и образованной женщины, пряталась маленькая, потерянная девочка. «Я нужен ей», – подумал Джеф. И ему внезапно показалась привлекательной домашняя стабильная жизнь с женой и детьми. Сколько Джеф себя помнил, он все время куда-то бежал. Не пора ли остановиться?
Через три дня они вступили в брак в ратуше Таити.
Когда они вернулись в Нью-Йорк, Джефа пригласил в кабинет адвокат Луизы Холландер Скотт Фогарти, маленький, щуплый человечек с ненатурально поджатым ртом и, как решил Джеф, такой же ненатуральной задницей.
– Подпишите вот эту бумагу, – предложил он.
– Какую бумагу?
– Обычный отказ от права. Вы признаете, что в случае расторжения брака с Луизой Холландер…
– Луизой Стивенс.
– Луизой Стивенс; вы в финансовом отношении не претендуете ни на какие ее…
Джеф стиснул зубы.
– Где подписать?
– Вы не хотите, чтобы я дочитал до конца?
– Нет. Мне кажется, вы не врубились. Я женился на Луизе не из-за ее долбаных денег.
– Конечно, конечно, мистер Стивенс. Я просто хотел…
– Так мне подписывать или нет?
Адвокат положил перед ним документ. Джеф подписал и выскочил из кабинета. Внизу его ждал лимузин Луизы с шофером. Джеф забрался внутрь и рассмеялся над собой: «Что это я так психанул? Всю жизнь был аферистом. Но когда в первый раз поступил по совести, а меня заподозрили в обмане, повел себя, как ненормальный учитель воскресной школы».
Луиза повела его к лучшему портному на Манхэттене.
– В вечернем костюме ты будешь выглядеть фантастически! – ворковала она.
Так оно и получилось. Шел только первый месяц их брака, а пять лучших подружек Луизы уже попытались соблазнить новенького в их кругу парня, однако Джеф не обращал на них внимания. Он преисполнился решимости делать все, чтобы брак удался.
Бадж[49] Холландер, брат Луизы, рекомендовал Джефа в члены элитного нью-йоркского клуба «Пилигрим», и того приняли. Бадж, упитанный мужчина среднего возраста, получил свое прозвище в те времена, когда играл правым полузащитником за футбольную команду Гарварда, и о нем говорили, что противник не в силах сдвинуть его с места. Он владел пароходной линией, банановой плантацией, скотоводческим ранчо, компанией по упаковке мяса и еще столькими предприятиями, что Джеф сбивался со счета. Бадж не трудился скрывать презрение к Джефу Стивенсу.
