Аркадий Гендер - Проксима лжи
— Как это? — не понял Федор. — Этого не может быть! Откуда ты знаешь?
— За время работы в обменнике я, поверь, научилась отличать фальшивые доллары от настоящих! — с гордой обидой в голосе ответила Катя. — Правда, это фальшивки очень, очень высокого качества, я таких еще никогда не встречала. Их пропускают все, даже профессиональные детекторы. Если бы я не занималась серьезно вопросом распознавания качественных подделок, — даже закончила год назад специальные центробанковские курсы, где преподавали спецы из Интерпола, — я бы сказала, что это самые настоящие баксы в мире.
— Ошибки быть не может? — понизив голос, переспросил Федор, внезапно понимая, что эта информация может означать гораздо больше, чем то, что его желание шикануть перед Катей потерпело бесславное фиаско.
— Нет, Федь, не может, — уверенно сказала Катя. — Это подделки. А поскольку, судя по номерам, купюры из разных пачек, то, похоже, они у тебя все фальшивые. Ты там поосторожней с ними. И не переживай — я зарплату получила, так что вечерний пир не отменяется!
Пересохшие губы Федора сами собой растянулись в улыбке, к сердцу подкатила теплая волна. Какая же все-таки Катя умница! «Выберусь отсюда, — клянусь Богом, скажу ей все, что задолжал за эти одиннадцать лет!» — подумал Федор, стискивая пальцами трубку. Да только вот — «нэ кажи гоп…»
— Спасибо, Катюш, ты мне очень помогла! — попрощался с нею Федор, и с бесшабашной улыбкой повернулся к Дерябину: — Может быть, вам не стоит так переживать из-за этих денег, Евгений Эдуардович? Потому, что они фальшивые!
Пистолет в руке Шер-Хана слегка дрогнул, но Федор был слишком поглощен реакцией Дерябина на свои слова, чтобы заметить это. Правда, надо признать, что она того стоила. Редко увидишь, как румяная жизнерадостная физиономия за пять секунд превращается в восковую посмертную маску.
— Стоит, Федор Андреевич, стоит, — глухо, почти не раскрывая бескровных губ, отрывисто ответил Дерябин. — И где вы их спрятали, я думаю, мы узнаем и без вас. Ты проверил у него в каморке?
Эти слова были адресованы уже Шер-Хану, и в ответ на них киллер молча кивнул головой.
— Ну, и? — нетерпеливо переспросил Дерябин.
Тонкие губы Шер-Хана тронула еле заметная усмешка, и он отрицательно покачал головой. Федор мысленно возблагодарил Господа за столь несвойственную себе предусмотрительность.
— Чертов Лукич, вечно все напутает! — выругался Дерябин. — Должно быть, деньги у этой бабы, с которой он сейчас разговаривал. Как там бишь ее — Катя? Возьмешь ее номер у него на мобильном и тоже потом ее сплавишь по-тихому.
Шер-Хан снова кивнул, а Дерябин резко повернулся к Федору.
— Ну, что ж, Федор Андреевич, вот и пришла пора прощания, — хмуро усмехнулся он. — Вам не следовало так глубоко совать нос в наши дела, но тот объем информации, которым вы располагаете, с вашей жизнью не совместим.
Словно молния сверкнула в голове Федора. Ну, конечно — Дерябин прекрасно знал, что деньги фальшивые, и именно поэтому ему так нужно было их вернуть! Так вот он, какой основной бизнес мсье Дерябина, а не директорство, и даже не строительство бизнес-центра! А тот тем временем помолчал несколько секунд, видимо, собираясь с мыслями, и произнес, глядя Федору прямо в глаза:
— Видит Бог, мне жаль, что все так заканчивается. Вы всегда мне нравились. Разумеется, я знал, что деньги у вас, а после того, как вы сами, без принуждения решили вернуть их, моя симпатия к вам усилилась многократно. Но — не судьба. Прощайте.
И он коротко кивнул Шер-Хану. «Что — «прощайте»? Как — «прощайте»?» — пронеслось в голове у Федора. Это в смысле — сейчас меня убьют?! По-настоящему? Навсегда?! А как же Ирина? Он что, не спасет ее? А как же Полинка? И — Катя? Ведь после него Шер-Хан убьет Катю!! Нет, Боже, не-ет!!! А рот Шер-Хана уже искривила его фирменная усмешка, и под верхней губой сверкнул золотой зуб. Два предыдущих раза, когда Федор видел эту усмешку, смерть чудом миновала его, и с внезапной ясностью озарения он понял, что сейчас осечки не будет. Сердце Федор в одно мгновенье словно остановилось, заиндевело, покрылось ледяной коркой и тяжелым комком ухнуло куда-то вниз. Колени сразу заходили ходуном и повлекли Федора назад, к двери, прочь от киллера. А тот вскинул пистолет, и Дерябин с брезгливой гримасой отвернулся. Нестерпимое жжение разлилось у Федора над переносицей, где-то в середине лба, куда через секунду должна была ударить пуля. Ужасно захотелось закрыть глаза, но последним усилием воли Федор заставил себя смотреть. Поэтому он увидел, что как пистолет в руке Шер-Хана вдруг повернулся в сторону Дерябина и дважды практически бесшумно дернулся. Черная с отливом ткань директорского пиджака на его спине под левой лопаткой взорвалась двумя вулканчиками белой ватиновой подкладки. Дерябин изогнулся в талии, обе его руки, как в смешном детском танце про утят, взлетели вверх. Пару мгновений он, словно канатоходец, балансировал в этой нелепой позе, и только голова его дергалась в тщетной попытке повернуться и посмотреть назад, туда, откуда прилетела такая неожиданная и такая беспощадная смерть. Потом колени его подкосились, и он, как подорванное у основания здание, бесформенной кучей осел на пол, гулко врезавшись уже бесчувственным затылком в навощенные паркетины пола. А рука Шер-Хана, как манипулятор бесстрастного робота-автомата, сложилась в суставах, и пистолет скрылся под полами его черной одежды.
Время прервало для Федора свой бег. Он стоял ни жив, ни мертв, словно превратившись под взглядом Медузы в каменное изваяние. И тут резкий, как нашатырь, запах сгоревшего пороха достиг его ноздрей. Федора всего передернуло, его сердце, словно облитое кипятком, захлебнулось в горячей волне адреналина, и сразу заработало на предельных оборотах. Как рыба, выброшенная на берег, Федор схватил воздух распахнутым ртом, набрал полные легкие, только сейчас осознав, что последнюю, наверное, минуту, не дышал. Шер-Хан повернул на этот шумный вздох голову, спокойно и равнодушно вонзил в Федора взгляд своих бездонных, черных, как сама смерть, глаз.
— А ты везучий, гяур, — произнес он, и Федор сразу же узнал странный акцент Ирининого похитителя. — Этот верно сказал, — еще никто не уходил от Шер-Хана, а тебе удалось это теперь уже четырежды. Не иначе, великий Аллах не хочет твоей смерти!
Если Федора еще оставались какие сомнения относительно того, собирается ли Шер-Хан убить и его, то теперь они полностью рассеялись. Облизнув пересохшие губы, он хрипло спросил:
— Почему вы… почему ты застрелил его, а не меня?
— Какая разница, кого из вас убивать? — презрительно усмехнулся Шер-Хан. — Все вы — гяуры, неверные собаки! А он его все равно не простил бы мне, что я вместо тебя случайно шлепнул его племянника. А тебе повезло, что деньги оказались фальшивые, a то баба твоя была бы уже вдовой. Кстати, насчет нее условия прежние — полмиллиона долларов. Только настоящих.
Федор вздрогнул. Господи, час от часу не легче!
— Послушай, уважаемый, — хмуро обратился он к Шер-Хану. — У тебя, похоже, превратные представления о моих доходах, и второго мешка с настоящими баксами у меня тоже нету!
— А ты поищи! — гортанным смехом, больше напоминающим карканье ворона, рассмеялся Шер-Хан. — Я же говорю — ты везучий! Я видел, как ты эти бабки у Алексея в чемодане нашел. Захочешь бабу свою назад — еще найдешь!
Федором вновь бессильно закрыл глаза. Остаться в живых только для того, чтобы стать — пусть невольным, но — виновником смерти Ирины? Было от чего прийти в отчаяние, и Федор не выдержал, взмолился:
— Шерван, уважаемый, послушай: ведь это меня, а не ее тебе заказали! Это наше с тобой дело, она здесь ни при чем! Я прошу тебя, отпусти ее! Нашей дочери шесть лет, не лишай ребенка матери! Мне казалось, что настоящие джигиты не воюют с женщинами и детьми? Будь человеком! Мужчиной, в конце концов!
Он просил и умолял, не задумываясь о том, что в глазах Шер-Хана, должно быть, сейчас он теряет безвозвратно свое лицо. Если бы было нужно, Федор упал бы сейчас перед ним на колени! Но ясно было, что сострадания в душе этого демона зла не больше, чем в породивших его безжизненных горных утесах.
— Не тебе учить меня мужеству, гяур! — зло оборвал он Федора. — Все неверные — грязные собаки, и я жалею, что не могу убить каждую вашу суку и каждого щенка! Ты радоваться должен, что мне нужны деньги, а уж где ты их возьмешь, это твое дело. Если денег не будет, или ты обратишься к ментам, твоя шлюха пожалеет, что родилась на этот свет. Я буду резать ее на куски, сниму это все на пленку и сделаю так, что твоя дочь это увидит. У тебя есть сутки а то, чтобы найти деньги. Ровно через двадцать четыре часа я позвоню и скажу, где ты мне их передашь. Все, время пошло.
И, показывая, что все разговоры закончены, Шер-Хан резко повернулся, намереваясь уйти. Разум Федора словно застила пелена и, не осознавая, что делает, с коротким горловым рычанием он бросился на киллера. Но тот, словно у него глаза были на затылке, легко уклонился от нападения, а Федор, не искушенный ни в одной из разновидностей рукопашного боя, промахнувшись, потерял равновесие. Он врезался в стол и, кувырком перелетев через него, со всего размаху грохнулся все тем же злополучным боком об пол. От пронзительной боли у него на мгновение помутилось в голове, а когда он снова обрел способность воспринимать действительность, в лоб ему упиралось дуло пистолета.
