Ольга Баскова - Лестница, ведущая вниз
Радостная улыбка озарила лицо юриста Полоцкого. Если задуманный им план сегодня сработает, то осуществится его давняя мечта. Она должна осуществиться. Все слишком уж явно работало на него.
Шпиленко исчез так же бесшумно, как и появился.
— Не переживайте. — Наталья дотронулась до плеча Воронцова. — До двенадцати осталось не так уж много.
— У меня нехорошее предчувствие. — Сергей налил себе кофе. — Если бы вы только знали, как я устал! Устал жить в постоянном страхе, все время думая: если не произойдет чуда, завтра ты будешь мертв. Да, до двенадцати по меркам всякого нормального человека осталось немного — всего три часа. Однако для таких, как я, это огромный срок. — Молодой человек уронил голову на колени, обхватив ее руками. Наталье стало нестерпимо жаль этого несчастного парня. Она снова достала мобильник:
— Девушка, мне необходимо переговорить с полковником Кравченко. — Сергей поднял голову и удивленно посмотрел на свою спасительницу. — Речь идет о человеческой жизни. Да, я знаю, что он на совещании. Но вы наверняка можете помочь связаться с ним. И прошу вас сделать это как можно скорее. Двенадцать — это поздно. До двенадцати этого человека сто раз успеют убить. Да, да. Скажите, пусть позвонит на мобильный, — она продиктовала номер, — и запишите мое имя. Наталья Николаевна Кунцевич. Да, именно я. — Воронцов догадался: вероятно, секретарь Кравченко, осведомленная о том, кто такая Кунцевич, была крайне удивлена. — Передайте ему: я хочу спасти одного человека от преследования Полоцкого. Только, пожалуйста, пусть не звонит на домашний. Это очень серьезно. — Госпожа Кунцевич выключила телефон и облегченно вздохнула:
— Думаю, он свяжется с нами в ближайшее время. Вы спасены, Сергей.
До двенадцати осталось не так много времени. Точно так же считал и Шпиленко. С радостью удостоверившись, что «Жигули» никуда не делись, он уселся в них и отправился в Приреченск. Сначала он заехал домой, кое-что приготовил и позвонил Захарову.
— Толя, ты дома? Никуда не уходи. Я буду через десять минут.
Шпиленко оказался чрезвычайно пунктуальным. Ровно через десять минут он звонил в дверь Захарова, с удивлением встретившего своего босса.
— Я вычислил местонахождение Воронцова, — без приветствия начал Вадим, заходя в квартиру. — Сегодня мы достанем его.
Подполковник начал облачаться в камуфляж.
— Нет, — остановил его Вадим, — его возьмет другой человек. — Заметив изумленный взгляд Захарова, юрист пояснил: — У меня есть план. И, будь уверен, он выгорит. После этого я стопроцентно стану правой рукой Валерия, то есть займу место Кунцевича. А ты станешь моей правой рукой.
— Ты серьезно? — Захаров застыл на месте. — И что же делать мне?
Шпиленко достал из кармана конверт:
— В твоей команде есть снайперы. В этом конверте — фотография человека, объяснение, где и когда его лучше прикончить, и хорошие деньги. Человек должен быть уничтожен сегодня, Толя. И снайпер тоже. О выполнении доложишь мне лично, — Шпиленко похлопал его по плечу и удалился, не попрощавшись.
Захаров, закрыв за начальником дверь, задумчиво посмотрел в окно. Анатолий уже решил: никакому снайперу это задание доверено не будет, он выполнит его сам. Что же касается уничтожения исполнителя… В его команде находился человек, вполне пригодный на роль жертвы. Так что, если Шпиленко потребует труп, ему его предоставят. Движимый любопытством, подполковник поспешно раскрыл конверт, взял в руки фотографию и обомлел: на него смотрели черные холодные глаза Ибрагима Мамедова.
Глава 39
Валерий Семенович Полоцкий мирно просматривал документацию в офисе, когда Шпиленко нарушил его уединение:
— Разрешите, босс?
По правде говоря, Валерию сегодня не хотелось никого видеть, и, если бы Вадим не прибавил: «Это очень важно», он попросил бы его удалиться.
— Слушаю тебя.
— Валерий Семенович, речь пойдет о столь важном деле, что и не знаю, как начать, — Вадим задыхался. Он и не предполагал, что этот разговор дастся ему с таким трудом. Однако отступать было некуда, да и глупо. Такой шанс вряд ли выпадет когда-либо еще. — Я хочу сказать: на протяжении некоторого времени Кунцевич обманывал вас и просил нас с Ибрагимом поддерживать его.
— Обманывал? Меня? Лев? — Полоцкому показалось это весьма забавным. — И как он меня обманывал?
— Я просто искренне порадуюсь, если такое же настроение сохранится у вас после моего рассказа, — заметил Вадим.
— Начинай, — милостиво разрешил хозяин, все еще не думая ни о чем серьезном.
— Уничтожив Юхненко, мы не до конца выполнили задание, — выдохнул помощник.
Полоцкий побагровел:
— Что ты имеешь в виду?
— У Татьяны Андреевны был сожитель — помощник и советчик Сергей Воронцов. Он находился в курсе всех дел этой дамы. Кунцевич знал о его существовании, — юрист вздохнул. — Нет, я не хочу сказать, что Лев специально утаил информацию. Он просто забыл об этом, а потом, вспомнив, дал команду уничтожить его. Однако парень оказался не дураком и получил день форы. Мы вычислили его местонахождение, — тут Шпиленко кратко рассказал о поджоге дачи сестры Сергея и последующих действиях. — Но…
Полоцкий встал и подошел к окну:
— Продолжай.
Ибрагим Мамедов обожал женщин, особенно блондинок. Последняя его пассия Лидия, девушка с кукольным личиком, едва перешагнула рубеж своего восемнадцатилетия. Татарина умиляла не только ее внешность. Лида ценила и понимала своего любовника, и не только из-за денег, хотя она в них и нуждалась: родители-преподаватели помогли ей поступить в педагогический, однако модно и дорого одевать дочь они были не в состоянии. Лида приехала из Залесска, где имена Полоцкого и его троицы были неизвестны. Студентка, встречаясь с Ибрагимом год, до сих пор не знала, кто он. Это устраивало Мамедова. Девушка снимала комнату на окраине города, в старом доме. Ибрагим навещал ее два раза в день — утром и вечером. Одного свидания пылкому татарину явно не хватало. Лекции в пединституте начинались в девять утра. Лида порой пропускала первые пары. Деньги компенсировали ее отсутствие. Ибрагим приезжал к девушке один, без телохранителей, после занятий любовью подбрасывал ее до института. В это утро он нес любовнице роскошный букет ее любимых белых роз. Пуля Захарова сразила его наповал. Кровь, брызнувшая из раны, рубиновыми каплями обагрила прекрасные белоснежные цветы…
— Продолжай, — повторил Полоцкий, сжав кулаки.
— Я вычислил его и знаю, где он, — Шпиленко хитро улыбнулся.
— Знаешь? — Валерий быстро обернулся к нему. — Где?
— На даче Кунцевича. — Вадим встал со стула. — Ему удалось войти в доверие к Наталье. Я был там сегодня утром. Наташка раздобыла ему телефон Кравченко. Думаю, у Воронцова кассета и письмо Марины. Но вы не волнуйтесь, Валерий Семенович. Наш беглец при мне звонил полковнику. Кравченко в данный момент на городском совещании и будет не раньше двенадцати. Мы успеем, Валерий Семенович.
Мобильный Полоцкого залился звонкой трелью.
— Слушаю! Что? — Лицо хозяина меняло цвет на глазах. — Где? Когда? — он со злостью бросил телефон на диван.
— Что случилось? — Шпиленко старался разыграть взволнованность, прекрасно догадываясь, о чем пойдет речь.
— Кто-то застрелил Ибрагима, — хозяин вытер пот со лба, — возле дома его девки.
— Как это могло случиться? — с наигранным волнением спросил Вадим.
— Не знаю. — Валерий устало опустился в кресло. — Не представляю. Особенно если вспомнить, что о его бабе знали только я, ты и Кунцевич.
— Значит, кто-то выследил. — Вадим, поднявшись с кресла, больше не садился. — Валерий Семенович, случай с Ибрагимом — это печально. Но вам надо спасать себя. Мне кажется, мы должны поехать сейчас на дачу к Кунцевичу и взять Воронцова. Дорога каждая минута.
Вадим направился к двери, оглянулся и замер от ужаса. Хозяин целился в него из пистолета.
— Ты слишком молод и неопытен, чтобы дурить таких, как я, — рассмеялся Полоцкий. — Чего ты хотел добиться своими действиями? Свалить Кунцевича? Что ж, ты этого добился. Скажу тебе честно, мне жаль склеротика Льва. Однако ты правильно рассчитал. Я не смогу доверять такому человеку, не смогу спокойно жить с таким помощником. Лев будет заменен. Но не тобой, Вадим. И знаешь почему? Как бы ни был плох сейчас Кунцевич, он никогда не предавал меня. А я терпеть не могу предателей. Да, ты великолепно вычислил Воронцова, за это тебе особое спасибо. Я всегда буду навещать твою могилу с дорогими цветами. Но ты способствовал тому, чтобы твои люди провалили операцию. Кунцевич дал Воронцову день форы из-за склероза, а ты — ночь форы с умыслом.
