Ирина Иванова - Охотники за наследством
Через час мы остановились прямо на пыльной дороге. До этого все время молчавший Миша о чем-то тихо спросил Диму, кивая на нас.
– Будем глядеть звельков? – спросил Лю-Дима, обернувшись.
Я слегка приподнялась и посмотрела сквозь лобовое стекло на обочину.
– Алис, пойдем зверюшек смотреть.
– Что там, щенята? – сонно отозвалась она.
– Лучше. Дикобразики.
– Дикобразиков, конечно, пойдем. – Она выпрыгнула из машины следом за мной.
На красном поводке у смуглого мужчины в полосатом саронге действительно пыхтел огромный дикобраз. Почувствовав наше приближение, зверь растопырил иголки и попытался спрятаться за куст. Но, получив от хозяина кукурузный початок, тотчас успокоился и начал громко чавкать. Протянув владельцу чудища пару рупий, мы сразу узнали главный секрет – им оказалась спрятанная в кустах коробка с несколькими дикобразьими детенышами. Несмотря на наше яростное сопротивление, две колючих детки мгновенно переместились к нам в ладони.
– Чтобы он забрал их обратно, надо дать еще денег? – мрачно уточнила Алиса.
Но хозяин уже вынимал проснувшихся и заголосивших мини-дикобразов из наших рук и снова укладывал в коробку, накрывая грязным шерстяным одеяльцем. Мамаша-дикобраз тем временем только слегка развернулась, но, увидев, что опасность миновала, а враг бежит, снова принялась жевать.
– Они тут всегда кого-нибудь показывают туристам, особенно детишки этим промышляют, – пояснила я Алисе.
В подтверждение моих слов через пятнадцать минут мы притормозили снова – у дороги голосовала компания из трех мальчишек лет пяти-шести. Один из них, встав на цыпочки и уцепившись за ручку дверцы, что-то пробормотал Лю-Диме.
– Слоны! Вам надо обязательно смотлеть, – перевел тот, хотя сам, похоже, не был уверен, что нам так уж обязательно это делать.
Когда мы вышли, из второго джипа, затормозившего вслед за нами, высунулись брюнет с водителем, но стоило одному из них открыть рот, как напоминавший Фиделя Миша прижал палец к губам. Спустившись за мальчишками к уступу и отогнув ветки, мы увидели на поляне метрах в двухстах от нас целое стадо. Расположились они очень хитро: в самом центре стояли маленькие слонята с мамами, через метров тридцать по кругу особи среднего размера, видимо, старшие слонихи, а замыкали спираль метрах в пятидесяти самые крупные, один из них как раз ломал дерево. Все было продумано, так что любому, позарившемуся на слонят стоило бросать эту гиблую затею сразу и поворачивать обратно.
То ли мальчишки остановили еще автомобили, то ли нас было видно с дороги, но еще через минуту к нам присоединилось человек десять зрителей, часть из них оказались ланкийцами.
– Смотри-ка, даже местные фотографируют. Значит, нам повезло, – шепнула я Алисе.
То, что удивляет местных жителей, для меня всегда некий критерий качества, даже если дело касается слонов. И надо сказать, слоны преследовали нас всю дорогу от Коломбо до Полоннарувы. Несколько таких же диких мы увидели, проезжая заросли. Они были совсем рядом, но Лю-Дима не дал нам выйти из машины, и пришлось фотографировать их темно-серые спины через окно. А когда снимки были сделаны, Миша со всей силы дал по газам.
– Опасно, – прокомментировал Лю-Дима, как только слоны скрылись из виду.
– Ага, мне говорили, слоны – самые опасные животные в джунглях, кроме змей, конечно. Опаснее пантер и рысей. Те просто сидят себе на дереве, а эти негодяи, если думают, что ты хочешь утащить слоненка, могут и автобус перевернуть, и людей об землю шмякнуть, – сказала я Алисе, рассматривавшей мои снимки.
Зато у следующего слона нас выпустили наружу. Где-то рядом, видимо, находилась деревня, а сам слон (или слониха) занимался серьезным делом – помогал сухощавому деду в синих трусах грузить бревна в старенькую тележку. Как только мы вышли, хозяин и слон прервали свое занятие и, завидев фотоаппарат, тут же начали позировать для кадра – дед, распрямившись и демонстрируя оставшиеся зубы, слон – подняв хобот. К нашему удивлению, едва увидев деньги, которые Алиса протянула деду в благодарность за снимок, слон что-то протрубил и несколько раз станцевал. Учитывая, что перед этим влажный хобот внимательно обнюхал мою сумку и даже попробовал отстегнуть застежку, я засомневалась: а научил ли его фокусу сам дед или же это была естественная реакция. Как самое умное животное в мире, слон вполне мог понимать и товарно-денежные отношения.
После того как я посоветовала Алисе навсегда забыть о продающихся вдоль дороги фруктах и свежевыжатых соках, мы остановились всего раз – сфотографировать белую статую Будды на горе. Но, как и в случае с римской Агнессой, нас ждало разочарование. Прекрасно очерченная статуя на снимке превращалась в блик или крошечное бесполезное облако.
Затем пейзаж вокруг начал меняться через каждые пять минут. Еще одно озеро, мимо которого мы пронеслись на полной скорости, могло бы стать прекрасной декорацией для съемок фантастического фильма, если бы кто-нибудь из режиссеров рискнул забраться в такую глубь. Вода в нем казалась светло-серой нарисованной пленкой и почти сливалась с небом, гора отражалась в воде в мельчайших подробностях. Никакой живности рядом не было, не было даже пальм, а из середины торчали остатки сухих деревьев, похожие на чьи-то злые лапы.
К самой Полоннаруве мы подъехали, когда сил трястись в джипе почти не осталось, а происходящее за окном напоминало дрянной фильм, в котором нам никак не было места. Я тихонько тронула Лю-Диму за плечо. Миша, заметив мое движение, сразу остановил машину. Следующий за нами джип тоже встал и удивленно моргнул фарами.
– Может, мы сейчас в отель, пока светло, а в Полоннаруву завтра с утра? – предложила я шепотом, стараясь не разбудить Алису.
– Нет, уже плиехали, – сухо ответил Лю-Дима и махнул рукой.
«Уже», как это часто бывает, наступило после еще получаса петляния по узким дорогам среди джунглеобразных зарослей.
– Холошо смотлеть чечас, – объявил Лю-Дима, как только мы, наконец, добрались до храмового комплекса, – нет тулистов.
Как ни странно, ни Миша, ни остальная часть экипажа за нами не последовали. Но так выходило даже лучше. Побросав в джипах вещи, втроем мы спустились вниз по газону, которому мог бы позавидовать любой лондонский парк. Трава поднималась над землей всего на три сантиметра и была ровно того оттенка зеленого, в который Антониони ее когда-то приходилось красить. Вокруг стояла такая тишина, что звук каждой сломанной под ногами щепки уносился далеко вокруг. Но то, что совсем недавно в этом месте побывала толпа туристов и даже устроила небольшой пикник, стало ясно почти сразу. Под ближайшими деревьями сидела группа из двадцати цейлонских макак и внимательно изучала новые приобретения. Кто-то облизывал полиэтиленовый пакет, кто-то примерял на себя утерянный ремешок. Обезьян побольше долго разглядывал железную банку из-под кока-колы, но, сообразив, что вещь это в хозяйстве бесполезная, зло смял ее лапой, отбросил назад через плечо и принялся за другой предмет. Возможно, туристов и не стоило обвинять в свинстве, скорее всего, они положили мусор в ближайший квадратный бак, а разрыть его было делом техники.
Хотя, согласно плану, все в средневековой столице располагалось очень просто, комплекс напоминал хитрый лабиринт. Эта видимая простота, казалось, была придумана из вредности. Попытка ходить прямо и направо по часовой только запутывала все дело, и если бы не Лю-Дима, мы бы уже сто раз заблудились. На мысль, что мы находимся в центре сложной паутины, наводила каждая деталь. Даже ступеньки, по бокам которых размазанным блином отпечаталось что-то вроде грифонов. Солнце уже садилось, но продемонстрировать Алисе знаменитый ланкийский закат пока не получалось. Может быть, только над морем оно было ярким красным шаром, а над джунглями – желтым.
– Кара… – позвала меня Алиса внезапно упавшим голосом.
Я оглянулась в ожидании увидеть какого-нибудь зеленого аспида, свесившегося с ближайшей ветки.
– О! Браво! Ты нашла губку для обуви рядом с главным храмом Шри-Ланки. Давай отдадим ее в музей. Думаю, нам положена награда.
– Кара, прекрати валять дурака. Не видишь, что здесь написано? – прошипела она.
– Кто-то взял губку из отеля. Это разрешено законом, что тебя так смущает?
– Может быть, бал в Риме у тебя начисто стер название отеля на Маврикии, но это наш отель. Как думаешь, сколько времени она тут лежит?
– Думаю, недолго, – ответила я. – И какой вывод мы делаем из этого? Что за нами следят? Кто? Кто-то приехал сюда в туристическом автобусе, выкинул губку для обуви и теперь сидит за ближайшим кустом? – Я развела руками: вокруг не было ни единого человека. – Может быть, это он? – Я указала на небольшого белого пса, стоявшего на ступеньках входа в полукруглый жертвенный алтарь.
Увидев у меня в руках фотоаппарат, пес встал в профиль и закрутил свой желтоватый хвост колечком, давая возможность сделать отличный кадр. Но к знаменитой статуе Лежащего Будды нам так и не удалось подойти близко – перед ней сидели несколько монахов в оранжевых тогах. Чтобы им не мешать, мы свернули на соседнюю тропинку. У заплывшего зеленью, но все же прекрасного квадратного пруда был замечен еще один местный житель – крупный мангуст. Как молния он проскочил от одного куста к другому – лишь на секунду мелькнул его серо-серебристый хвост.
