Елена Логунова - Бонд, мисс Бонд!
Напьется, например, – и забудет!
И за ужином она сделала все возможное, чтобы напоить хозяина сейфа до беспамятства.
А поскольку Эмма, чью профессиональную гордость задел завуалированный упрек в негостеприимстве, делала все возможное, чтобы накормить Олю до отвала, на финише трапезы и гостья, и хозяин имели изрядно осоловевший вид и мечтали об отдыхе. Поэтому вечерний сеанс их общения не затянулся.
Оля, исполнив благодарственный книксен с грацией раскормленного бегемота, неповоротливым дирижаблем улетела к себе на второй этаж – полежать перед предстоящим нападением на кабинет. А Громов, по-моряцки раскачиваясь и «пунктирно» вытирая плечами дубовые панели в коридоре, перебрался в библиотеку – «догоняться» коньяком.
Эмма удалилась восвояси – в свои личные апартаменты в мансардном этаже.
Кот Дебендранатх растянулся под боком у Оли.
В доме воцарилась тишина – совсем как в театре перед началом нового действия.
Тем временем на исходной позиции за стеной томилась без действия Люсинда.
Вынужденная пребывать в неведении, она не обязана была оставаться на одном месте, потому вскоре переместилась к воротам, сквозь чугунные завитки которых было видно хоть что-то: хорошо освещенную подъездную дорогу, угол теннисного корта, плотный массив хвойной зелени и башенки особняка.
Чтобы не вызывать подозрений у охраны, наверняка посматривающей на картинки на камерах наблюдения, Люсинда переформатировала свою омоновскую балаклаву в невинную спортивную шапочку, притворилась физкультурницей и время от времени пробегала мимо подъезда замедленной трусцой с равнением на ворота.
Могло показаться странным, что она снует туда-обратно в челночном режиме, но криминала в этом не было никакого. Свободные люди в свободной стране могут бегать где угодно, когда угодно и как угодно, если это не нарушает демократических прав других граждан, правил дорожного движения и законов государства!
Тем временем, в полном соответствии с народной мудростью «свято место пусто не бывает», на точке, покинутой Люсиндой, появились другие ниндзя, снаряженные значительно лучше, чем девичья пара со стремянкой и попонкой. Эти двое свою амуницию добыли явно не в библиотеке и не в актовом зале средней школы, поскольку располагали прибором ночного видения, арбалетом, бухтой тонкого тросика и аппаратиком вроде тех, которые носят слабослышащие.
– Дупло, Дупло, я – Белка, начинаю, – «наушничал» аппарат.
– Белка начинает и выигрывает, – ухмыльнулся первый ниндзя.
– Шутки в сторону, – с досадой скривился второй. – Белка, все по плану?
– Да. Сигнал – огонек зажигалки в окне.
– Ждем.
И две фигуры в зоне, не просматриваемой камерами, замерли в ожидании.
Тем временем Ксения, величественно задрапированная в военно-маскировочный плюш, посмотрелась в зеркальное стекло входной двери и придавила пальчиком кнопку электрического звонка.
Мелодичная трель разбудила Эмму, Олю и кота. Громов в звукоизолированной библиотеке ничего не услышал и продолжал упиваться скорбью и коньяком.
Ольга Павловна, пребывавшая в своей светлице, поспешила к окну, выглянула наружу и увидела сверху элегантную башенку прически и протяженную бархатную мантию, нуждающуюся в заботах пажа, который ее подобрал бы с земли, и горничной, которая ее почистила бы. Золоченой кареты, шикарного автомобиля или хотя бы серой в яблоках лошади под дамским седлом у порога не наблюдалось, герольдов с трубадурами – тоже. Было похоже, что к без пяти минут олигарху явилась с неофициальным визитом принцесса, знававшая лучшие времена.
«Что, накаркала? – упрекнул Олю внутренний голос. – Вот и королевишна появилась!»
– Ну и хорошо, – сказала Оля то, чего не думала. – Теперь они с Громовым уединятся в опочивальне, и никто не помешает мне проникнуть в кабинет!
Голос ее сочился ядовитой горечью, как дерево анчар, но благородные (хотя и противозаконные) намерения изменений не претерпели.
Вооружившись найденным на мини-кухне складным ножом со множеством полезных функций и мобильником, способным сойти за фонарик, она разулась и бесшумно двинулась по направлению к кабинету.
На лестничной площадке ей пришлось спрятаться за апельсиновым деревом в кадке, чтобы пропустить мимо домоправительницу, поспешавшую к входной двери.
Щелкнул замок.
– Здравствуйте, Эмма! – с интонацией, отработанной на варианте приветствия «Здравствуйте, дети!», произнес знакомый Оле голос.
– Ксюша! – тихо охнула она и залилась краской, затмив цветом щек апельсины, произраставшие в непосредственной близости от обладательницы ланит.
– Добрый вечер, Ксения Ивановна, извините за задержку, я не знала о вашем визите, – впуская гостью, сказала Эмма.
– О, я не могу оставить Андрюшу наедине с этим ужасным горем!
– Сама ты – ужасное горе! – обиженно прошептала Оля, не сообразив, что Ксю имеет в виду смерть Марины.
– Он у себя? – Ксения повела плечами, сбрасывая мантию из занавеса, и целеустремленно двинулась к лестнице.
Оля забилась поглубже в угол.
– Андрей Павлович в библиотеке, – сообщила Эмма. – Одну минуту, я ему доложу.
– Кто-о-о? – значительно раньше, чем через минуту, донеслось из-за неплотно закрытой двери библиотеки. – Вот черт!
– Сам ты черт! – обиженно пробурчала Ксюша.
«А он не рад королевишне!» – оживился Олин внутренний голос.
– А мне все равно, – соврала она.
Наконец Эмма провела позднюю гостью в библиотеку и вернулась к себе. Оля, сросшаяся с деревом, как растение-симбиот, пропустила ее мимо себя, дождалась хлопка закрывшейся двери под крышей мансарды и тогда только выбралась из укрытия.
Ей отчаянно хотелось узнать, что происходит в библиотеке, где уединились олигарх с королевишной, но совестно было шпионить. Кроме того, Оля понимала, что она очень расстроится, если парочка там интимничает, хотя ее благородно-криминальному плану все это только на пользу: уж наверно, хотя бы с полчаса Громов будет занят. В библиотеке вполне удобный диван.
«Пора, брат, пора!» – почти что лермонтовским стихом поторопил Олю внутренний голос, и она взяла курс на кабинет.
Все-таки красться под покровом темноты по шикарному особняку не в пример удобнее, чем по малогабаритной квартире!
В собственном доме ночью Оля не могла до туалета дойти без помех и шумов, под ноги ей непременно попадались чьи-нибудь тапки, сумки, книжки, к тому же половицы скрипели, а босые ноги шлепали по линолеуму, как тюленьи ласты.
В богатом доме Громова даже в коридоре на полу лежала мягкая ковровая дорожка, густой ворс которой приятно ласкал голые ступни и совершенно заглушал звуки легких шагов. А Дебендранатха, имевшего опасную привычку путаться под ногами, Оля предусмотрительно заперла в своих апартаментах.
Бесшумно подойдя к кабинету, она мягко нажала на дверную ручку.
Язычок замка не клацнул, петли не скрипнули.
Оля проскользнула в помещение, прикрыла за собой дверь и включила мобильник, временно исполнявший обязанности фонарика.
Призрачный голубой свет разлился у нее под ногами жидкой лужицей. Толком что-либо рассмотреть при таком освещении было трудно, и Оля не сразу отыскала сейф, а человека, спрятавшегося за портьерой, и вовсе не увидела.
Ей повезло: сейф был не заперт! Он даже не был закрыт: его толстенная дверца оттопырилась, как плавник акулы. Акулы бизнеса, скажем.
«Надо меньше пить!» – злорадно высказался Олин внутренний голос в адрес перебравшего Громова.
Она заглянула в сейф.
Он был двухкамерный, как холодильник. Условная «морозилка» была закрыта, а в камере побольше теснились стройными рядами аккуратно пронумерованные папки. Тут же лежала стопка разномастных блокнотов и общих тетрадей, подписанных на корешках чрезвычайно занимательно: «Дошкольное», «Школьное», «Институтское», «На конкурс», «Для журнала» и так далее. Оля вытянула одну тетрадку, раскрыла и прочитала:
– Мы спросили у соседей:
Вы не видели медведя?
Он на лавочке сидел,
Он на ласточек глядел.
«Не может быть! – изумленно ахнул Олин внутренний голос. – Никак, господин Громов стишки сочиняет?! Тогда понятно, почему он такой нетипичный буржуин!»
– Удивительно, – согласилась Оля со своим внутренним голосом.
Хотя теперь-то ее не удивляло, что господин Громов на лету подхватывает цитаты из культовых произведений: раз он сам пишет, значит, и читает много. Культурный, понимаете ли, капиталист!
Ей захотелось перевернуть страницу и дочитать стихотворение про соседей и медведя, но совесть не позволила. Она без спросу залезла в его сейф, но не хотела делать то же самое с нежной душой творческого человека. Тем более что и повода перебирать тетрадки у нее не было: бумажка с каляками Жанны Марковны лежала на полу. Должно быть, выпорхнула из сейфа, когда его хозяин порывисто выдернул из несгораемого сундука мешок с золотом или чемодан с валютой.
