Дарья Калинина - Неполная дура
— Что? — остановилась Инна на полуслове, когда Мариша ее перебила. — Что ты орешь?
— Инна, а ведь те женщины из детского дома сказали, что Юлиан Иванович всего год назад умер!
— И чего?
— Наверняка на его похороны съехались его воспитанники! Нам надо выяснить, была ли среди них Этна! И тот белобрысый парень, которого все принимали за ее брата.
Инна почесала коленку. Почему-то от тех гелей, которые ей дала Мариша и которыми она послушно намазалась, кожа под одеждой убийственно зудела.
— И как мы это сделаем? — спросила она. — Если даже не знаем, где он похоронен? И соседей нет, чтобы узнать, где тут кладбище.
— Кладбище мы найдем, — уверенно возразила Мариша. — А чего ты чешешься?
Инна вместо ответа отвернула брючину и ахнула. Все колено было ярко-красным. Локоть и бедро оказались того же красивого ровного малинового цвета. Кожа в этих местах воспалилась и горела.
— Инна, чего это у тебя такое? Осы покусали?
— Какие осы! Уверена, это все твоя домашняя болтушка. С чем она?
— Кажется, тоже с бодягой.
— И сколько ты ее туда набухала?
— Я думала, что чем больше, тем лучше, — честно призналась Мариша.
Инна разобиделась.
— Вместо того чтобы меня как подопытного кролика использовать, могла бы сначала на себе экспериментировать.
— Никак не думала, что тебя так разнесет! — оправдывалась Мариша.
Инна опустила брючину и оскорбленно заковыляла к машине. К обожженным местам было невозможно прикоснуться.
— Зато синяков не будет! — тщетно пыталась утешить ее Мариша.
— Не понимаю, чем ожоги лучше!
Доковыляв до машины, Инна рухнула на пассажирское сиденье. И велела подруге:
— Садись за руль! Права, надеюсь, у тебя с собой?
— Ага!
— Вот и садись. Если гаишник остановит, скажешь, что везешь жертву собственного врачевания в ближайшую больницу.
— Откуда тут взяться гаишникам! — легкомысленно отмахнулась Мариша.
Но оказалось, что зря она так была настроена. Не успел «Мерседес» подруг проехать и пяти километров в обратную сторону, как им навстречу попалась машина с мигалками. И это в абсолютно чистом поле! Когда вокруг на много километров вообще ни единой живой души.
Разумеется, патрульные из машины пожелали узнать, куда направляются симпатичные и явно не местные девушки. Бело-голубой «Форд» мигнул фарами, приказывая остановиться. Мог бы и не мигать. Разъехаться на узкой проселочной дороге все равно бы не получилось. Один из патрульных вышел из машины и направился к девушкам.
— Куда путь держите? — шутливо поинтересовался он у них.
Мариша покосилась на Инну, которая даже головы не повернула. Ей казалось, что стоит шевельнуться, как обожженная кожа просто потрескается.
— Вот, подругу везу в больницу! — произнесла Мариша.
— А что с ней такое? Вроде бы не рожает!
Похоже, парню другой повод, чтобы женщина отправилась в больницу, просто в голову не приходил.
— Слушайте, какое вам дело? — разозлилась Мариша. — Уступите дорогу, видите, ей совсем плохо.
— Про кладбище спроси! — все так же, глядя прямо перед собой, внезапно прошипела Инна. — Спроси, а то потом поздно будет!
Она-то всего лишь имела в виду, что потом им с Маришей может и не встретится кто-то более подходящий, у кого можно будет узнать дорогу до местного кладбища. Но парень воспринял ее слова буквально. И страшно перепугался.
— Да что вы! — засуетился он. — Вы еще молодая совсем! Зачем же сразу на кладбище!?
— Сначала в больницу, а потом на кладбище, — упорствовала Инна. — Нам так надо!
— Ну, если надо, — окончательно растерялся парень. — Так мы и проводить можем. Только скажите, чего с вами такое-то приключилось, что вы помирать вздумали?
Видя, что придурок не угомонится, Инна задрала рукав своей блузки по локоть.
— Ой, мама! — завопил парень. — Это у вас чего, гангрена?
— Сам ты гангрена! Обыкновенный ожог!
— Страшный уж очень! Наверное, болит?
— Нет, только щекочет! — рявкнула в ответ Инна. — Вы нам дорогу покажете или нет?
Парень о чем-то размышлял. И наконец принял решение.
— Я вас сам провожу, — сказал он. — Тут напрямик не больше километра будет. А насчет кладбища я вам так скажу, рано вы туда собрались. Руку вам, может быть, уже и не спасут, но жить, это я вам гарантирую, будете!
Инна в ответ схватилась за голову. Рука тут же отозвалась резкой болью. И Инна невольно застонала так горестно, что парень моментально испарился.
— Ты видела такого идиота? Он что, серьезно решил, что у меня может начаться гангрена?
Мариша покосилась на Инкину руку, пятно на которой все багровело и пухло, и не решилась ничего сказать. Молчание подруги Инна восприняла правильно.
— Все ясно! — воскликнула она. — Я обречена! Я погибну!
— Нет, этот же парень сказал, что нет.
— Или останусь инвалидом! А все благодаря тебе! И это он еще моего колена не видел. И попу тоже! С ними-то как быть? Тоже отрезать?
И, представив себя без руки, без ноги и с отвалившейся попой, Инка зарыдала уже в голос.
— И мужа мне тогда точно нового не найти! А старый меня бросил! О-о-о!
К этому выводу она только и успела придти, когда обе машины въехали на пригорок, с которого открывался вид на симпатичный хуторок из трех домиков.
— Куда он нас завез?
Шмыгнув носом, Инна отвлеклась от мрачных мыслей и принялась обозревать окрестности. Кладбищем, больницей и даже просто аптечным киоском тут и не пахло.
— Ай-ай! — рыдала Инна, окончательно ударившись в панику. — Где мы вообще?
Тем временем Мариша, которой ничего другого не оставалось, съехала с горки. И оказалась рядом с патрульной машиной. Из нее выскочил уже знакомый им парень и огромными скачками понесся к крайнему домику с красной черепичной крышей, добротными и в то же время ажурными решетками на окнах и чудным палисадником с пышными астрами и кудрявыми георгинами перед крылечком.
— Домна Михайловна! — истошно вопил он. — Ты дома? Тут девушка! Помирает! Помоги! Домна Михайловна!
Дверь дома распахнулась, и оттуда появилась худенькая старушка в беленьком платочке, повязанном низко на лоб, как носят жительницы Кавказа, в рабочем комбинезоне, измазанном какими-то масляными пятнами и краской.
— Ну? — неожиданно густым басом произнесла старушка. — Чего вопишь, как оглашенный? Кто у тебя помирает?
— Вон там! Девушка! Пятна по всему телу! Гангрена, не иначе!
— Сам ты гангрена, Митя! А коли девке так плохо, так тащи ее ко мне в дом.
— Так это я мигом! Я просто узнать, дома ли ты!
Старушка ничего не ответила. Она лишь постучала себя по лбу и скрылась в дверях. Парень мигом вернулся к «Мерседесу» подруг и начал дергать дверь с Инниной стороны.
— Куда? Не хочу! Нам на кладбище! — вопила Инна, понимая, что этот дурак машину ей разломает, но до нее все равно доберется.
Как говорится, а я тебе все-таки доставлю райское наслаждение!
— Уймитесь, девушка! — причитал парень. — Понимаю, вам сейчас плохо. Но не надо отчаиваться! Домна Михайловна и не таких доходяг на ноги ставила. У нее все в округе лечатся. И профессора, и сами доктора, и вообще все.
Услышав, что тщедушная старушка из нарядного домика на самом деле местный признанный эскулап, Мариша пихнула Инну. И случайно угодила в обожженное бедро.
— Ой! Ой! — окончательно скрючило Инну. — Умираю!
— Инна! Ты должна пойти к этой бабке! Раз у нее все лечатся, может быть, и наш Юлиан Иванович у нее лечился.
Инна внезапно перестала вопить. И уставилась на Маришу. Теперь у нее в глазах плескался настоящий ужас.
— Что? — растерялась Мариша, не понимая, что могло напугать ее подругу. — Что такое?
— Мариша, он же умер! — трагическим шепотом произнесла Инна. — Этот Юлиан Иванович, он умер! Ты что, хочешь, чтобы и я тоже умерла?
— И на старуху бывает проруха! Наверное, ему уже ничем нельзя было помочь! А у тебя всего-то пара ожогов. Ничего страшного!
— С твоей бы задницы кожу ободрали, я бы на тебя посмотрела!
Но Инна все же разблокировала дверь и начала выбираться наружу. Там ее подхватил на руки Митя, вызвавшийся быть их добровольным помощником. Судя по тому, как легко он понес на вытянутых руках девушку, парень он был не хилый. И Мариша, шагающая следом, повнимательней пригляделась к нему. А что? Раз муж Инку уже сто лет никуда на руках не носит, почему бы ему и не передать свою почетную эстафету в, так сказать, надежные руки?
В горнице у Домны Михайловны оказалось неожиданно светло и просторно. Никаких угрожающе низких потолков и притолок, о которые вечно стукаешься, входя в деревенские дома. В окнах стояли современные стеклопакеты. И вообще, было видно, что достаток в хозяйстве у целительницы немалый.
Сама она уже переоделась, сменив рабочий комбинезон на светлые брючки и свободную вышитую рубашку, подпоясанную таким же вышитым поясом. Волосы у нее были длинные и перехвачены на лбу тонкой тесьмой. В целом Домна Михайловна напоминала престарелого, но весьма довольного жизнью хиппи. Только очень чистенького и следящего за своим здоровьем и бытом.
