Патриция Вентворт - Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник)
– О чем тебя спрашивали?
– О том, что Минни дала мне таблетки аспирина.
– Когда это было?
– Во вторник вечером. Я не спал – казалось, сойду с ума, если не посплю. Но Минни не дала мне морфия – сказала, что он опасен. Мне было все равно, опасен или нет, – я только хотел заснуть. Но Минни отобрала морфий и дала вместо него аспирин. Я от него не заснул.
У Джулии было такое ощущение, будто она стоит в ледяной воде. Энтони спросил другим, резким голосом:
– У Минни был морфий в аптечке? Вы говорили о нем, брали его в руки? Полиция об этом знает?
Джимми поднял на него грустный рассеянный взгляд.
– Глэдис Марш подслушивала у двери. И все рассказала полицейским.
Энтони твердо положил руку ему на плечо.
– Тогда тебе нужно открыть глаза и защищаться – если не хочешь оказаться на виселице.
Холод поднялся до самого сердца Джулии. Она увидела, как задергалось лицо Джимми. Оно сильно покраснело, и это казалось страшнее бледности. Он произнес что-то неразборчивое.
Энтони резко продолжал:
– Господи, Джимми, неужели не понимаешь своего положения? Тут все одно к одному. У тебя происходит серьезная ссора с женой, и через два дня она умирает от отравления морфием. Либо она покончила с собой, либо ее отравил кто-то из троих – ты, Элли или Минни. Никто другой не мог сделать этого без риска, что отравишься ты. Ты все твердишь, что это не может быть самоубийством, и хочешь, чтобы мы это повторяли. По завещанию Лоис ты получаешь большие деньги. И теперь говоришь мне, что у полицейских есть свидетельница тому, что ты и Минни во вторник вечером брали в руки пузырек с морфием. Очнись, приятель!
Джимми Леттер, казалось, овладел собой. Очень спокойно спросил:
– Что я могу сделать?
Энтони убрал руку с его плеча.
– Это уже лучше! Так и держись! Для начала перестань говорить, что это не могло быть самоубийством.
– Ты сам сказал, что это не самоубийство, что Лоис не могла бы этого сделать. Я готов дать на отсечение правую руку, лишь бы убедиться в этом.
– Я сглупил, – признал Энтони. – Все мы сглупили. Пора нам отказаться от этой мысли, особенно тебе. Вместо этого лучше подумай – как следует подумай, – кто расставил чашки с кофе вечером в среду. Джулия внесла поднос с двумя чашками и поставила его на стол. Минни говорит, они стояли на подносе, когда она вошла. Говорит, что Лоис сыпала в чашку сахар. Они обе вышли на террасу. Вошла Элли. Она говорит, что не обратила внимания на чашки. Ты вошел и застал ее там. Потом она вышла позвать Лоис и Минни. Так вот, Джимми, думай – напрягай память. Стояли все еще обе чашки на подносе?
Джимми потер пальцем нос.
– Не знаю… не помню. Думаю, не обратил на них внимания – мне было не до кофейных чашек.
– Но ведь ты должен был начать о них думать – по крайней мере, о своей, потому что ты взял ее и выпил кофе. Так ведь?
– Да, выпил. Чашка была на столе перед моим креслом.
– Это ты помнишь. Хорошо, как она оказалась там? И когда?
Джимми покачал головой:
– Не знаю. Чашка стояла там, и я выпил кофе.
– Была она там до того, как остальные вернулись с террасы?
– Не знаю. Я не подходил к креслу, пока все они не вошли.
– Чем ты занимался?
– Перебирал бумаги у письменного стола.
– Спиной к комнате?
– Да, наверное.
Энтони раздраженно спросил:
– Неужели ничего не помнишь?
– Помню, что кофе стоял на столе перед моим креслом, и я его выпил. Больше ничего.
– То есть чашка была там, когда ты наконец подошел к своему креслу и сел?
– Наверно.
Энтони взял себя в руки.
– Не помнишь?
– Не помню ничего, кроме того, что выпил кофе. Приставать ко мне бессмысленно. Я не думал о том, что происходит вокруг, – ни на что не обращал внимания. Пытался думать о том, что мне делать…
– Делать?
Джимми кивнул:
– С Лоис. Мы не могли оставаться вместе… Мне нужно было думать… решать…
Энтони схватил его за руку.
– Ради бога, не говори этого полицейским!
– Ну так ты спросил меня. Вот о чем я думал. И не замечал ничего, пока не взял чашку, так что бессмысленно спрашивать меня, как она там оказалась. – Он умолк, провел рукой по волосам и сказал с какой-то неуместной рассеянностью: – Завтра во второй половине дня в гостинице «Бык» состоится коронерское дознание.
Глава 33
Во второй половине дня мисс Сильвер снова попросила у Джулии разрешения немного поговорить с ней. Собственно, она ухитрилась поговорить кое с кем из других членов семьи перед обедом или после. Джулию она нашла одну в бывшей классной комнате. Войдя с сумкой для вязанья на руке, мисс Сильвер закрыла дверь и оживленно заговорила о приятном виде из окон и о знакомых книгах на полках.
– Шарлотта Йондж[10] превосходно воссоздает средне-викторианский период. С поразительным жизнеподобием. Никто не представил с такой верностью большие семейства, которых, увы, больше нет. Право же, очень ярко. «Наследник имения Редклиф» – печальная вещь, но множество слез, пролитых по этому несчастному молодому человеку, определенно представляют собой дань ее искусству. Я предпочитаю счастливый финал, но нельзя выискивать недостатки, когда вложено столько веры и мужества. Думаю, наступит время, когда мисс Йондж признают равной Троллопу, если не превосходящей его. Не присядете ли, мисс Уэйн?
Джулия села. Поскольку день нужно было как-то провести, казалось не важным, смотреть ли праздно в окно или обсуждать викторианских романистов с мисс Сильвер. Энтони пошел с Джимми на прогулку. Элли отправилась повидать Ронни Стрита. Минни, как надеялась Джулия, отдыхает. Сев на ближайший стул, она подняла на гостью печальный взгляд.
Предпочтение к счастливым развязкам, только что высказанное, побудило мисс Сильвер ответить ей добрым взглядом.
– Все это очень утомительно, – сказала она. – Пожалуйста, не сочтите меня бессердечной, если я попрошу вас припомнить некоторые подробности вечера среды.
– Думаю, мне больше нечего добавить.
Мисс Сильвер покашляла.
– Может быть. В ходе своей работы я обнаружила, что люди, оказавшиеся ближе всех к трагедии, почти всегда знают больше, чем говорят. Иногда они сознательно умалчивают о чем-то из страха, что это может причинить вред их близким. Иногда не сознают, что им есть, что сказать. В данном случае какое-то знание определенно утаивается. Не скажу, почему утаивается или кто его утаивает. Я не знаю. Но совершенно уверена, что здесь, в этом доме, есть, скажем, обрывки и частички знания, которые, сложенные воедино, представят собой решение этой трагической загадки. Хочу попросить вас поделиться со мной теми частичками, какие у вас могут быть. Пожалуйста, ничего не скрывайте из-за того, что боитесь. Страх – скверный мотив.
Не отводя от нее взгляда, Джулия сказала:
– Не думаю, будто я что-то скрыла.
Мисс Сильвер заработала спицами.
– Посмотрим. Мне бы хотелось получить как можно больше сведений о душевном состоянии миссис Леттер вечером в среду.
– Я не видела ее между обедом и ужином.
– Она спустилась прямо в столовую?
– Да. Элли позвонила, и я вышла из своей комнаты. Лоис догнала меня на лестнице, и мы вошли вместе.
– Как она выглядела? Подавленной? Нервозной?
– Ни в коей мере. Была такой, как обычно.
– Вы должны помнить, что я не имела удовольствия ее знать. Будьте добры, опишите мне, как миссис Леттер обычно держалась.
Джулия нахмурилась.
– Я не любила ее, – сказала она напрямик. – Полагаю, вам это известно. Вы видели ее фотографии. Она была очень красивой. У нее все было в полном порядке – волосы, кожа, ногти… манеры. Она превосходно владела собой. Если я раздражена или груба, то это потому, что устала, или подавлена, или сердита. Если ссорюсь с кем-то, то это просто случайность. Лоис была не такой. Если бывала грубой, то умышленно. Случайностей у нее не бывало – все происходило, как ей хотелось. Возможно, я несправедлива к ней – невозможно быть справедливым к тем, кого терпеть не можешь. Я смотрела на нее через свою неприязнь. И вот такой ее видела.
Мисс Сильвер задумчиво посмотрела на нее.
– Владела собой?
Джулия кивнула:
– Да, постоянно. Не думаю, что хоть раз ослабляла самоконтроль.
Мисс Сильвер покашляла.
– Она догнала вас на лестнице. Вы разговаривали с ней?
– Она говорила о Джимми.
– Будьте добры, передайте, что, если возможно, слово в слово.
Джулия отбросила назад волосы. Та сцена возникла в ее сознании, как фильм на экране. Вот Лоис догоняет ее и говорит о Джимми. Слова зазвучали сами собой – Джулия просто их повторила.
– Лоис сказала: «Еще один веселый ужин! Тебе придется помочь нам высидеть до конца. Знаешь, я очень беспокоюсь о Джимми. Мы поссорились. Должно быть, все в доме уже догадались об этом по его поведению». Я что-то сказала – не помню, что. А она: «Он ужасно выглядит. Я таким его еще не видела, а ты?» Я ответила: «Не в такой мере», а она продолжила: «Мне хотелось бы, чтобы он успокоился. У меня мурашки бегут…» – Джулия умолкла.
