Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
— Ты побледнел, — наклонился к нему Арлекин. — Может, тебе на воздух выйти?
— Устал немного, ничего страшного. Пройдет.
Илья Афанасьевич опомнился, глотнул водки, чтобы отступила головная боль. За столом сидят гости, ждут обещанного представления, а хозяин расклеился. Главарю русальцев, ватафину, негоже проявлять слабость!
И снова, вопреки его воле, в памяти возникли «русалки», — рыженькая, две блондинки, две черненьких цыганочки…
Борецкий с трудом подавил желание вскочить и кинуться на второй этаж, в комнату, где девушки переодеваются для выступления. Такая прыть неприятно поразила его. Он же не маньяк?..
* * *Время близилось к полуночи, когда «русалки» наконец вышли к гостям. Им подготовили импровизированную сцену: отделили угол зала, слева от елки, поставили туда соломенное чучело женщины в сарафане, в расшитой цветами повязке на «голове», подпоясанное красным кушаком. Рядом — ритуальное изображение Ярилы, тоже из соломы, с огромным фаллосом. На полу, у ног эпатажной пары красовался глиняный сосуд с зельем из «священных трав», который предстояло разбить ватафину.
— Это уж слишком… — вспыхнула Алина-Коломбина, когда Борецкий сорвал с Ярилы белое покрывало. — Хорошо, что мы не взяли с собой детей!
— Будь проще, — посоветовал Арлекин. — Смотри на все с юмором. Здесь собрались взрослые люди!
Астра незаметно наблюдала за Вишняковым, — тот аж привстал, пожирая глазами артисток. Борецкий возился с русальским знаменем, — куском полотна, куда нужно было зашить по углам «колдовские травы». Ему помогала рыженькая девушка. Лея не сводила с них обильно обведенных синей краской глаз. Рукава ее сорочки свисали почти до пола, скрывая руки, так что выбрать ее помощницей «вождь» даже при желании не мог.
Вишняков-волхв пристально наблюдал за ней. Знак солнца на его груди, обведенный зодиакальными символами, пылал огнем. Причудливая игра света делала это сияние неправдоподобно ярким.
Коломбина откровенно скучала. От нечего делать она жевала то одно, то другое. Арлекин подливал водки себе и ей.
Два помощника-грифона застыли по бокам сцены в ожидании, когда ватафин раздаст им ритуальные жезлы-тояги, вырезанные из дерева, с навершиями в виде птичьей головы.
— Ты что-нибудь в этом понимаешь? — спросил Матвей.
Астра думала о «духах предков».
— Кельты были не дураки, — пробормотала она. — Переход между мирами существует, только наше воображение не может его нарисовать. Мы пользуемся привычными образами. На самом деле не так-то просто сообразить, какой вид принимают мертвые, их легко спутать с живыми…
— Не добавлял ли наш хозяин какое-нибудь зелье в водку и вино? — с той же интонацией произнес Карелин. — Кельты ведь принимали ритуальный напиток? И славяне тоже, вероятно, были доки по этой части: собирали в священных рощах что-то наподобие грибов, вызывающих галлюцинации, готовили настой и угощали друг друга. Тут тебе и дикие пляски, и транс, и пророческие видения, и прочие атрибуты языческих беснований.
Астра пропустила его замечание мимо ушей.
— Знаешь, ведь мертвый может быть живым, вернее, он и мертвый и живой одновременно… — рассуждала она. — Поди разберись, кто есть кто. В нашем расследовании важно нащупать твердую почву, чтобы идти вперед.
Матвей кивал. Возражать не имело смысла. Астра выпила лишнего, и ее понесло. Монолог о «живых мертвецах» длился и длился…
— Зачем же так все усложнять? — не выдержал он.
— Главная ложь — это упрощать вещи, когда они на самом деле сложны. Люди охотно попадают в эту ловушку. Им не хватает упрямства, чтобы докопаться до корня, питающего дерево. Пока ты будешь смотреть только на ствол и крону, ты не узнаешь всей правды.
В Матвее заговорил Брюс, который любил искать то, чего никто не видит.
— Ладно… — согласился он. — Допустим. Расскажи мне о корнях.
— Я перечислю факты. Первое: Вишняков явился на праздник в облачении волхва. Второе: Борецкий пригласил группу «Русалки». Совпадение?
— Он же решил воссоздать обряд зимних русалий, значит, без «русалок» было не обойтись.
— Логично. Дальше — корни тянутся на древний Восток, в Вавилон. Кто такие волхвы, по-твоему?
— Жрецы языческих культов… маги, владеющие тайными знаниями.
— Правильно. Они пользовались огромным влиянием еще в Ассиро-Вавилонии, — толковали сновидения, предсказывали будущее, исцеляли, понимали язык звезд. Оттуда волхвование, чародейство распространилось по всему миру.
— И что?
— Помнишь, я говорила тебе про восточную богиню Атаргатис? Опять Вавилон. Культ Атаргатис связан с ритуальными оргиями. Ее двойники, — Иштар, Афродита, Венера… В качестве жертвоприношения всем богам подземного мира, богиням луны и вод, любви, плодородия подносили рыбу, рыбные блюда. Таким образом, русалки, девы вод, утренней росы, лунного света напрямую связаны с будущим урожаем, изобилием, плодовитостью…
— …то есть славяне не зря активно включали их в свои обряды?
Астра улыбнулась. Черный атлас и кружева подчеркивали белизну ее кожи, легкий румянец щек.
— Я повторю, — сказала она. — Восточное язычество, волхвы, русалки, плодородие… Кстати, я кое-что проштудировала перед отъездом. Русалки изображались не только с рыбьим хвостом, но и с крыльями. Вера в этих волшебных существ раньше называлась «волхвованием», «очарованием». Чары, понимаешь? В пятнадцатом веке в России даже ходили русалкины деньги: медные монеты с отчеканенной на них девушкой с хвостом и крыльями.
— Что ты хочешь этим сказать? — произнес Матвей, ощущая волну желания.
— Зеркало дало мне ответ, я уверена. Но пока не могу уловить его суть…
— О чем это вы шепчетесь? — громко спросила Коломбина, будучи уже изрядно под хмельком. — Представление идет вовсю, а вы болтаете. Для кого хозяин старается? — Она погрозила нарушителям порядка пальчиком. — Я все вижу…
— Алина привыкла воспитывать, — извинился за жену Бутылкин. — Она постоянно поучает детей.
Он подцепил вилкой кусочек белого гриба и отправил в рот.
— Мы как раз обсуждали обряд, — оправдалась Астра.
Коломбина пьяно захлопала в ладоши. Арлекин с наслаждением жевал. Ульяновна, сложив руки на груди, с обожанием уставилась на ватафина.
«Да она неравнодушна к Борецкому!» — догадалась Астра, делая вид, что увлечена зрелищем.
Между тем перед зрителями разворачивалась сцена гаданий. Девушки, одетые в длинные сарафаны и вышитые сорочки, с венками на распущенных волосах, пели. Астра плохо разбирала слова. Под мелодию сопилок и отбивание в бубны простого ритма повторялась фраза: «Кому поем, тому сбудется, не минуется…» Солистка — Лея — кружилась, размахивая длиннющими рукавами наподобие крыльев, быстро-быстро перебирая по паркету красными туфельками. Лица девушек, сильно накрашенные, казались кукольными.
— Ничего особенного, — буркнул Матвей.
— Самодеятельность на уровне сельского клуба, — фыркнула Коломбина, одергивая мужа. — Ты чего уставился? Не вздумай хвост распускать, павлин!
Из благополучных любящих супругов Бутылкины на глазах превращались в обжору-клоуна и сварливую ревнивицу.
Астра поглядывала то на Лею, то на Вишнякова. Она не могла избавиться от чувства нереальности происходящего. Словно перед ней разыгрывалась фальшивая драма с размалеванными, до неприличия примитивными персонажами. А где-то в совершенно другом месте кипели подлинные страсти…
Глава 22
Егор Николаевич испытывал неловкость и за Борецкого, и за себя. Тот корчит вождя ряженых, а ему приходится сидеть за столом в дурацком балахоне, парике и скрывать лицо под маской. Если бы не Лея, не надежда на разговор с ней и примирение, он бы ни за что не согласился сделаться шутом гороховым.
Странно, но зажигательный танец девушек, который так поражал его… этой ночью не произвел прежнего впечатления. Движения Леи, ее голос оставили Вишнякова равнодушным. Неужели его запал иссяк? Или таким образом сказывается нервное напряжение последних дней? Он очень ждал встречи с Леей, ее страстного гипнотического танца… Но когда накал слишком силен, вместо восторга может наступить опустошение. Вероятно, это и произошло с ним.
«Мне нужно подойти к ней, ощутить биение ее сердца, уловить ее дыхание, и тогда мои чувства проснутся. Вблизи ее флюиды проникнут в мою кровь, в мой мозг, растопят холод в моих жилах. Звон ее ритуальных браслетов вызовет в моем теле сладостную дрожь…»
Он вдруг поймал взгляд Леи, направленный на Борецкого, задохнулся от ревности, но тут же нашел этому объяснение. «Она дразнит меня, хочет довести до умопомрачения. Что ж, я не намерен сопротивляться!»
