Марина Крамер - Жить на свете стоит
Ирина подвинулась ближе и обняла Нику, прижав ее голову к своей груди:
– Ну-ну, успокойся, Никуся. Все будет хорошо. Пройдет время – и боль станет слабее. И с каждым днем она будет слабеть, пока однажды ты не проснешься и не поймешь – все. И тогда ты сможешь смотреть на Артема без эмоций, даже общаться с ним сможешь, если захочешь. Вот поверь – так всегда бывает. Даже боль не может длиться бесконечно.
Ника всхлипнула. Она понимала, что Ирина права и что все будет именно так, как она говорит… Но как дождаться этого времени? Как преодолеть эту боль, превозмочь ее, не страдать? Как выбросить из головы человека, с которым пробыла вместе пять лет? Разве что только постоянно напоминать себе о том, что Артем предал ее, подставил и бросил совсем одну… И Гавриленко не в счет.
Ника проснулась от громкого звука, непривычно громкого, такого, что от него заходила ходуном кровать. С трудом открыв глаза, Стахова села и вдруг поняла: за стеной пожар. Ирины рядом не было. Ника метнулась в сторону кухни и тут же отшатнулась – за плотной стеной дыма и огня ничего не было видно. Она закашлялась, натянула на рот и нос горловину рубашки и позвала:
– Ира! Ирка, ты где?
Ответа не последовало. В дверь звонили и стучали, Ника побежала в коридор и открыла – на пороге стояли пожарные. Она перестала соображать, что происходит. Высокий человек в пожарной спецовке, крепко схватив ее за локоть, кричал что-то почти в самое ухо, но Ника не понимала смысла. Тогда пожарный довольно сильно встряхнул ее и повторил:
– Документы возьмите. Еще кто-то был в квартире?
– Д-да… Ирина… подруга… – приходя в себя, заговорила Ника.
Пожарный чуть подтолкнул ее в сторону комнаты, и только тогда она сообразила – нужно одеться и взять документы. Но где Ирка? Неужели в кухне? В этот момент до Ники дошло, что с подругой могло случиться что-то ужасное, ведь неспроста горит кухня… Она забилась, закричала, попыталась оттолкнуть стоявшего у двери пожарного, но тот без разговоров схватил ее в охапку вместе с сумкой, которую она успела взять, и вынес из квартиры.
– Ирка… там Ирка… в кухне! – захлебываясь и стараясь отбиться ногами, кричала Ника, но пожарный был и выше, и намного сильнее, а потому с легкостью преодолел сопротивление.
В подъезде было многолюдно – пожарные эвакуировали жильцов, поторапливали, помогали пожилым. Люди спросонок плохо соображали, но ощущение опасности заставляло шевелиться быстрее, и довольно скоро все жители подъезда оказались на детской площадке. Ника с ужасом смотрела на пламя, вырывавшееся из окна ее кухни, и не могла выговорить ни слова. По ее щекам текли слезы, но она даже не вытирала их. Подъехала машина «Скорой», и Ника, встрепенувшись, направилась к подъезду, но ее остановил консьерж:
– Не ходите пока, не мешайте… Что случилось-то у вас?
– Не знаю… я вообще спала, а Ира вышла в кухню… может, закурила, не знаю… я вообще ничего не знаю…
Она вцепилась руками в волосы и громко всхлипнула. Консьерж сочувственно кивнул:
– Да не убивайтесь вы так… может, обошлось…
Из подъезда показались медики с носилками, и Ника сразу увидела, что лежащая на них Ирина накрыта простыней до шеи – значит, жива. Но, сделав шаг по направлению к носилкам, Стахова вдруг остановилась, в ужасе глядя на обгоревшие волосы и черное от копоти лицо подруги. Сзади охнула какая-то старуха, запричитала, как по покойнику, и это встряхнуло Нику – она повернулась и заорала:
– Да заткнитесь вы!
Врач, шедший рядом с носилками, неодобрительно взглянул на Нику, но ничего не сказал. Она же непочтительно схватила его за рукав куртки:
– Доктор, скажите, что с Ириной!
– А вы ей кто?
– Подруга. Она у меня ночевала, это в моей квартире случилось…
Доктор покачал головой:
– Пока рано прогнозы давать… Одно скажу – повезло ей, что вообще жива осталась. Ожоги сильные, но меня больше голова волнует. В коме подруга ваша. С одной стороны, это в плюс – боли не чувствует, эмоций по поводу ожогов не испытывает. Но кома – вещь такая… – Он развел руками, внимательно наблюдая за тем, как носилки с Ириной устанавливают в машине, потом похлопал Нику по плечу: – Вы уж родным сообщите, раз такое дело… В Склиф повезем.
– Спасибо, – пробормотала раздавленная информацией Стахова.
Провожая взглядом «Скорую», она никак не могла решить, стоит ли звонить в родной город и тревожить уже немолодого и больного отца Ирины. Есть ли смысл в этом звонке? Приехать он не сможет, да и его приезд вряд ли чем-то поможет, скорее, дополнительные проблемы создаст. «Помолчу пока. Ирка не особо с отцом общалась, может, пронесет как-то», – решила она. Был, конечно, еще Иржи, но Ника не была уверена в том, что, очнувшись, Ирка скажет ей спасибо за его приезд. Кроме того, он ведь может и отказаться… «Ничего, сама справлюсь».
Соседи, сбившись в кучку, оживленно обсуждали взрыв и пожар, бросая на закурившую Нику недовольные взгляды. Она же, прячась от ветра, думала о том, что теперь скажет ее квартирная хозяйка. Отношения у них сложились дружеские, и Наталья практически не приезжала, не контролировала ничего и предпочитала получать деньги на банковскую карту. Изредка они с Никой созванивались по телефону, чтобы обсудить какие-то мелочи вроде косметического ремонта или счетов за электричество, и на этом хозяйский контроль заканчивался. Но пожар – дело серьезное, и Ника понимала, что просто обязана сообщить об этом. Разумеется, и оплатить ремонт тоже. «Хорошо, что я откладывала на отпуск, теперь как раз на кухню хватит», – мрачно думала Ника, докуривая, когда до ее слуха вдруг донеслось:
– …и ключи кому попало дает. Вчера только днем от нее какой-то мужик выходил.
– Да это хахаль ее.
– А то я хахаля ее не знаю! Тот вежливый, культурный, всегда поздоровается и дверь придержит, если вместе заходим. А этот – другой, и ростом меньше, и вообще… хмурый какой-то…
«Опа… а кухня-то моя, видимо, не добровольно огоньком занялась», – вздрогнула Вероника и решительно шагнула к соседкам:
– Кто, вы говорите, из моей квартиры выходил?
Говорившие обернулись:
– Ну что, проводили подружку? Сильные ожоги? – с сочувствием спросила соседка по лестничной клетке.
– Да, сильные. Кто выходил из моей квартиры? – повторила Ника, начиная нервничать.
– Так кому ключи даете, тот, видимо, и выходит, – ехидно вклинилась маленькая женщина в очках, жившая слева от Ники, – или уже сами со счету сбились?
Стахова ощутила такой прилив злости и желание врезать ехидной тетке, что еле сумела удержаться от соблазна, отступив на всякий случай на пару шагов назад.
– Кому я даю ключи, касается только меня, – отрезала она, – но вы, возможно, видели сегодня человека, едва не отправившего на тот свет мою подругу. В следующий раз, вероятно, вашей квартире тоже достанется. Подумайте об этом!
– Да от тебя ни дня спокойного нет! – заголосила соседка. – Как поселилась, так я сон потеряла! То кобели какие-то шатаются, то пьянки ночь напролет!
– Разумеется, вы потеряли сон – переселились жить к дверному глазку, а в вашем-то возрасте это тяжеловато, постоянно на ногах, – парировала Стахова, закуривая. Она уже почти полностью овладела собой и могла продолжать разговор в более спокойном тоне. – Занимались бы своими делами, а в мои не лезли.
– Я твоей хозяйке сегодня же позвоню! – вопила соседка, не на шутку разобиженная упоминанием о своем уже немолодом возрасте. – Она тебя в два счета выставит!
– Угу, – кивнула Ника, – и по вашим многочисленным заявкам сдаст квартиру бригаде таджиков. Это, кстати, ее полное право.
Соседка даже задохнулась от такого ответа и не сразу нашлась, что сказать. Зато словно очнулась вторая, подхватила Нику под руку и отвела в сторону:
– Я тоже видела. Он молодой, худой, знаете, стройненький такой, как веточка, гибкий. Такие бывают кавказские парни, которые танцами занимаются, лезгинку танцуют. Только лицо уж больно смурное, и шапка на глаза почти надвинута. Курточка на нем была коротенькая, джинсы и ботинки такие… остроносые, лаковые… И еще… вроде как прихрамывал он. Точно – на одну ногу слегка припадал, как будто наступать ему больно. Я еще подумала: с чего бы это от вас такой вышел?
– Я не поняла: он что, своим ключом дверь отпирал? – спросила Ника, напрягая память и чувствуя, что это описание кажется ей знакомым.
– Да в том-то и дело! – подтвердила соседка. – Я потому и не встревожилась сперва, что ключи у него были, он их на пальце вертел. Я с ним столкнулась прямо на площадке, спустилась от лифта, а он от вашей двери отошел.
Ника растоптала окурок и задумалась. Значит, ключи пропали не сами по себе, их кто-то взял. И снова начинается та же песня – сиди и трясись, как бы кто не вошел и не придушил ее ночью. Очередная смена замков в квартире – как объяснить это хозяйке? И так с этим пожаром столько сложностей будет, а тут еще ставший в последнее время традиционным обмен ключами. И совершенно некого попросить о помощи. Артем улетел… его вообще пора вычеркнуть из жизни и забыть о нем, чтобы не причинять себе боли лишний раз. И Ирина – как быть с ней? Все хлопоты по уходу лягут на ее, Никины, плечи, это совершенно очевидно. Гавриленко? Ну нет – хватит с нее. Невозможно при каждом происшествии обращаться к нему за помощью, это уже выходит за рамки приличий, а Ника больше всего на свете боялась показаться навязчивой.
