Марина Крамер - Жить на свете стоит
– Ну и отлично, – сказала Ника, вставая. – У тебя всегда был нюх на хорошие вещи, Игорь. Спасибо. – Она поцеловала оторопевшего Яблокова в щеку и вышла из кафе, так и оставив собеседника с открытым ртом.
Она собиралась пойти домой и лечь спать суток на двое, однако упомянутый в разговоре Артем снова встал перед глазами, и от этого вдруг сделалось так невыносимо больно, что Ника увидела только один выход…
Она купила бутылку виски и, выпив ее почти залпом, отключилась на диване.
Утром, даже не умывшись толком, она побежала к ближайшей станции метро за газетой. Свою статью увидела сразу – крупный, броский заголовок на первой полосе известнейшего издания. Купив газету, Ника на ходу пробежала глазами текст и поняла, что Игорь не изменил ни единой запятой.
«Ну, вот… я это сделала», – с облегчением выдохнула она и, помахивая газетой, отправилась в кофейню. На вечер у нее были грандиозные планы.
– Ты видел?! Ты это видел, сука?! – перед лицом возникла газета, а палец державшего ее ткнул в самый низ, в фамилию автора. – Я тебя спрашиваю: как, как это могло случиться?! Да после статьи в таком издании мне самое место в тюряге!
– Я тебе предлагал ее убрать, но ты же очкуешь, боишься. Ну, получи фашист гранату – что я еще могу сказать?
– Так, все, хватит! Игры кончились. Делай что следует, и концы в воду.
Полутемный зал ресторана был почти пуст. Стахова вместе с Ириной сидела в небольшой нише и едва не плакала.
– Почему, ну, почему все так несправедливо? Почему жизнь постоянно подсовывает мне какие-то испытания? Для чего?
Ника подперла кулаком щеку, пытаясь сфокусировать взгляд на лице подруги, но это ей не удавалось. В голове шумело от выпитого – Стахова не любила алкоголь, считала тех, кто пытается решить проблемы с его помощью, слабыми и недостойными, но сегодня в ней самой что-то заболело настолько, что никакой другой анестезии она выдумать не смогла.
– Чтобы убедить тебя лишний раз в том, что ты сильная и что сможешь подняться с колен. Только сильных людей так испытывают – слабые-то и так постоянно на коленях, смысл их пригибать еще? – Ирка стряхнула пепел с кончика сигареты и вздохнула. – Никуша, а ты ведь любишь его, – вдруг проговорила она, и Ника не сразу поняла, о ком речь.
– Кого?
– А что, вариантов несколько? – едко поинтересовалась подруга, постукивая по столешнице красивой серебристой зажигалкой.
– Н-нет, но…
– Хорошо, я уточню, – смилостивилась Ирина, уловив Никину растерянность. – Я об Артеме говорю. Ты ведь любишь его, просто никак не можешь в этом признаться.
– Ты ошибаешься, Иришка, – грустно и как-то нехарактерно мягко ответила Ника, – ошибаешься. Было время, когда мне казалось, что я люблю его. Казалось – понимаешь? На самом же деле… черт, как бы сказать… понимаешь, я просто привыкла. Он всегда рядом, ненавязчив, внимателен, интересен, с ним нескучно, и даже в постели… стоп… а вот тут у нас в последнее время проблемки и возникли… – Ника пьяненько хихикнула и потянулась к почти опустевшей бутылке виски. Ирина предостерегающе покачала головой, но Стахова отмахнулась: – Слу-ушай! Я в последний раз так напивалась… даже не помню когда. А теперь вот имею законное право. От меня мужик аж в Америку улетел, во как! Предложил замуж выйти – и свалил! Унизил, как последнюю нищенку – мол, на тебе колечко, раз уж ты так этого хочешь… Сволочь! И улетел, понимаешь? Кинул меня – и улетел… Не каждый день такое бывает… – Она лихо опрокинула в рот виски и поморщилась: – Фуууу! Ненавижу вкус…
Ирина молча наблюдала за спектаклем, который разыгрывала сейчас перед ней подруга. Она хорошо знала Нику и понимала: если та пьет, то дело и в самом деле дрянь.
– Знаешь, вот уж когда и в постели все разладилось, дело точно труба! – проникновенно заявила Ника, перегнувшись через стол. – Когда я ему говорю: а давай лучше фильм посмотрим? А он соглашается! И потом ты говоришь, что я его люблю? Не-ет, Иришка, когда любят, то фильм смотреть не предлагают. Да и вообще… с возрастом на ушах вся эта лапша хуже держится… вся лапша, которую нам мужики вешают, Ирка… про любовь… про «подожди, еще не время»… а оно никогда не наступает, это пресловутое «то время», понимаешь? И я понимаю…
Ирина фыркнула, но в душе была абсолютно согласна с Никой. Стахова не умела врать и притворяться, всегда говорила то, что думает, в глаза, за что, собственно, ее многие не любили. «Интересно, как терпел Артем эти ее причуды?» – подумала Ирина, вытягивая из пачки очередную сигарету и напряженно наблюдая за тем, как Ника допивает остатки виски.
– Ты бы полегче, а? – попросила она осторожно, не особенно надеясь на понимание, но тут Ника удивила ее:
– Ага, и правда… Ой, елки, у меня ж машина… – Она прикрыла ладонью рот и хмыкнула: – Придется того… «трезвого водителя» заказывать…
– Нет у тебя никакой машины, пьянь ты несчастная, чтобы «трезвого водителя» заказывать. Ты еще в канаву упади, как в Лондоне! – захохотала Ирина, вспомнив, как однажды они с Никой поехали в Англию и там увидели странную картину. В пятницу вечером из пабов выходили прилично одетые люди и валились прямо на обочину. Спустя некоторое время к ним подъезжала машина, забирала их и увозила куда-то. Когда они спросили об этом у приятеля, жившего в Лондоне много лет, тот объяснил, что это «пятничные алкоголики» – сотрудники офисов, снимающие напряжение при помощи алкоголя. И в канавы они падают намеренно, а специальные команды собирают их и развозят по домам.
Ника, припомнив, о чем речь, тоже фыркнула:
– Нет, подруга, падать в московскую уличную грязь я несогласная! Желаю домой на такси тогда путешествовать… Закажи, а?
Ирина взяла мобильный и защелкала кнопками, пытаясь найти номер такси. Ника закурила, глядя в стену поверх головы подруги. Ей вдруг показалось, что сидящий за столиком чуть левее от них человек внимательно прислушивается к разговору. Стахова попыталась сфокусировать взгляд на его лице, однако человек, словно нарочно, немного сдвинулся на диване так, что оказался вне светлого пятна, отбрасываемого настольным светильником, и теперь Ника могла видеть только тяжелую нижнюю челюсть и высокий ворот водолазки, плотно охватывавший крепкую шею. «Совсем я уже… с этими статьями…» – подумала она и перестала напрягаться.
Ирина, убрав в сумку мобильный, жестом подозвала официанта и попросила счет.
– Поедем ко мне, – попросила Ника, глядя на подругу. – Я не могу одна… поедем, Ирка, а? Ну, пожалуйста…
– Да я разве отказываюсь? Конечно, поедем.
…Двигавшегося вслед за такси темно-синего «Форда» они обе даже не заметили…
В квартире было душно, и Ника сразу кинулась открывать окна, попутно уронив со стола в кухне чашку вместе с блюдцем. На звон разбившейся посуды вошла Ирина, на ходу стягивая через голову элегантный свитерок:
– Ну что ты тут буянишь, пьянчужка? Пусти, я сама. – Отстранив Нику от окна и сунув ей в руки свитер, Ирина распахнула створки и задернула тонкую занавеску. – Надеюсь, что мухи еще не проснулись.
– Давай в спальне ляжем.
– Поговорить хочешь? Не наболталась еще? Ты ж еле языком ворочаешь, Ника…
– Ир, меня разорвет просто, если я не выговорюсь… а пьяной мне легче… подсознание на свободу вырывается… – пробормотала Ника, направляясь в спальню.
Небрежно сбросив на пол покрывало, она разделась, нырнула в любимую голубую ночнушку и, чуть качнувшись, полезла в ящик комода, чтобы достать что-нибудь для Ирины.
– Футболка вполне годится, – заметила подруга, уже успевшая прихватить из ванной молочко для снятия макияжа. Ирина очень много времени уделяла своей внешности, считая, что тщательный уход и забота помогут сохранить молодость как можно дольше. Нике это было непонятно – она крайне редко красила лицо «от и до», предпочитая тушь и губную помаду.
Бросив Ирине футболку, Стахова упала на свою половину кровати и закрыла глаза. Голова закружилась, и Ника со стоном приняла полусидячее положение:
– Ох, зря я так сильно…
– Ничего, проспишься. – Ирина грациозно скользнула под одеяло и улеглась на бок, подперев рукой щеку: – Ну, что? Будем продолжать? Про любовь?
Ника вдруг ожесточилась:
– Нет любви, понимаешь? Ни-ка-кой! Есть просто хороший секс… и еще эта… как ее… совместимость, вот! Пси…психологическая… и еще тактильная…
– Какая-какая? – насмешливо переспросила Ирина.
– Тактильная. Когда тебя не трясет от соприкосновения ваших тел, понимаешь? Когда тебе запах его приятен, когда ты с удовольствием пальцы ему в волосы запускаешь… – Ника перевернулась на бок и совершенно трезво взглянула на притихшую Ирину, на губах которой застыла грустная улыбка. – А когда это все пропало, можешь считать, что и отношения ваши закончились. Время истекло…
