Марина Крамер - Я не ангел
Такое впечатление, что я к нему в гости пришла! Расположился тут…
— Вы извините… мы тут того… чуток прибрали… — словно услышав мои мысли, произнес Митяй извиняющимся тоном.
Мне сделалось неудобно: вспомнился свинарник в кухне, оставленный Светиком за время самостоятельной жизни.
— Ну, что вы… — пробормотала я, разуваясь. — Будьте как дома…
— Может, пообедаете с нами? — Значит, он не один в квартире, просто его напарник не выдает своего присутствия до поры…
— Нет, спасибо… я в кабинете посижу, мне тут должны…
— А мы знаем уже. Вы отдыхайте, делами своими занимайтесь, а мы встретим и курьера, и посылочку, — опередил меня Митяй. — Чаю сделать вам?
— Да, если можно. Вы не обращайте внимания на меня, я вас и так от обеда оторвала.
Я ушла в кабинет, забилась там в угол дивана и задумалась. Ну, вот что я сейчас должна буду увидеть? Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. И как тогда поступить? Позволить Мельникову погибнуть? Но я ему ничего не должна. Я не могу обменять сведения об Анастасии на его жизнь — или не жизнь, а здоровье, например. С появлением Мельникова все только осложнилось, я оказалась загнана в угол, из которого не могу найти выхода. Я разрываюсь между желанием выручить его и невозможностью выполнить требования похитителей.
В дверь постучали — это оказался Митяй с чашкой чая.
— Я про сахар не спросил…
— Спасибо, не нужно.
Он поставил чашку на столик перед диваном и почти бесшумно удалился. От напитка легче не стало, мысли путались в один сплошной ком, завязывались в узлы — мне казалось, что я физически ощущаю это. Сейчас мне уже не хотелось ни денег, вложенных в акции «Снежинки», ни Потемкиной в качестве клиентки, ни даже Мельникова в амплуа любовника. Лучше бы он вообще не возвращался!
Я не услышала звонка в дверь, похоже, что его не было, потому что Митяй в прихожей громко выругался:
— Ты смотри, сука, какие продуманные… под дверь кинули, чтоб мы курьера не зацепили…
Я выскочила из кабинета, но дорогу мне внезапно преградило нечто высокое и такое необъятное, что, казалось, должно было задевать плечами стены в коридоре:
— Погодите… сперва Митяй посмотрит, вдруг там взрывчатка какая…
Я подняла голову и уставилась в круглое, добродушное лицо с яркими голубыми глазами. Человек возвышался надо мной на добрых полметра.
— А если там действительно взрывчатка? — дрогнувшим голосом поинтересовалась я, и гигант ответил:
— Митяй обезвредит, он хороший сапер.
В прихожей раздался свист:
— Эвон чего… Хозяюшка, у вас нервишки как, в порядке? Смотреть будете или на слово мне поверите?
Гигант посторонился, и я в буквальном смысле протиснулась мимо него. Митяй, присев на обувную полку, держал в руке небольшую коробку.
— Что… там? — с трудом выдавила я, задохнувшись от нехорошего предчувствия.
Он молча встал и, подойдя ко мне, протянул коробку. Я заглянула внутрь и отпрянула: в комьях окровавленной ваты лежал палец. Зажмурив глаза, я потрясла головой, надеясь, что это просто галлюцинация, однако все происходило наяву, и отрезанный палец никуда не исчез. Я снова взглянула на него и вдруг поняла: меня держат за дуру. За лохушку, способную потерять разум и рассудок при виде крови. Этот палец мог принадлежать кому угодно, кроме Кирилла Мельникова. Уж что-что, а его руки я знала хорошо, и тому, кто задумал эту инсценировку, можно было об этом подумать. Кирилл тщательно следил за своей внешностью, и такая процедура, как маникюр, была ему отлично знакома. А бывший владелец этого пальца понятия о ней не имел. Да и форма ногтя, длина фаланг — все было чужим. Я захохотала так внезапно и так громко, что Митяй едва не выронил коробку вместе с содержимым на пол:
— Испугались? Бывает… сейчас пройдет.
— Нет… вы не понимаете… — сквозь приступы хохота пыталась объяснить я. — Это… это… не то… не то, понимаете? Это — не то!
Кажется, я убедила Митяя и его напарника в своем полнейшем идиотизме, потому что гигант мгновенно ушел в кухню и вернулся оттуда со стаканом воды, которую, не раздумывая, резко выплеснул мне в лицо. Я задохнулась от неожиданности и холода, но зато пришла в себя и перестала истерично хохотать.
— Ну, прошло? — добродушно спросил гигант. — Извините, что облил, но это лучший способ.
— Да-да… все нормально… — проговорила я, вытирая лицо ладонью. — Спасибо… я в самом деле что-то… Понимаете, я ждала чего-то в этом роде, но это — не то. — Переводя взгляд с одного на другого, я пыталась объяснить, что произошло: — Это чужой палец, не того человека, о котором шла речь. Понимаете? Значит, с ним все в порядке.
— Не понял… — пробормотал Митяй, внимательно разглядывая содержимое коробки. — То есть это кому-то другому отчикали пальчик?
— Ну да!
— А ведь правда, — гигант взял у Митяя коробку и принюхался, — это вообще от трупа палец, так-то. И кровь — не кровь никакая, а просто краска. Гуашь. Все на эффект рассчитано. Ну верно — женщине много ли надо? Кровь увидела — и рассудок помутился. А палец точно мертвеца.
— Маклай у нас патологоанатом бывший, — объяснил Митяй, — потому верить ему можно. Вопрос в другом: куда теперь пакость эту девать? Не в мусорку же выбрасывать?!
— В мусорку точно не нужно, — поежившись, сказала я, — может, просто сжечь?
— А где? На балконе костерок запалить? — резонно заметил Митяй.
— Элементарно, Ватсон, — с ухмылкой отозвался гигант, — урну поджигаешь — и туда. Я сделаю.
— Спасибо. — Я посмотрела на него с благодарностью и вдруг спросила: — А вас как зовут?
— Зовут Гера, кличут Маклай, — отозвался он, — путешествовать я страсть как люблю, вот и погоняло оттуда.
Если честно, мне начало казаться, что я попала в жуткую сказку, которая никак не кончается. Я уже и глаза открыла, и за ухо себя ущипнула, а конца все нет. Вокруг какие-то странные люди, за каждым углом подстерегают неприятности и опасности, а я никак не могу найти выход. Кажется, голова разорвется сейчас…
— Вам плохо? — чуть тронув меня за рукав, спросил Гера, и я замотала головой:
— Нет-нет, все в порядке… Мне пора…
Я выскочила за дверь собственной квартиры и опрометью кинулась вниз по лестнице.
На улице, попав сразу в порыв ветра, я немного успокоилась и взяла себя в руки. Был один вопрос, ответ на который я могу получить самостоятельно. И сейчас я этим займусь, чтобы не оставлять ничего в старом году.
Такси привезло меня на Тверскую, я вышла возле дома, который много лет старалась обходить стороной. Что меня там ждет? Или кто? Подняв голову, я увидела знакомые окна на третьем этаже, и там действительно шел ремонт, как и говорил Мельников. Значит, не врал… ладно.
Поднявшись на этаж, я протянула руку к звонку и решительно нажала кнопку. Но что я буду говорить, если дверь откроет не Мельников, кто-то из рабочих? Кто я? Зачем явилась? Еще хуже будет, если откроет кто-то другой… и особенно тот, о ком я думаю, а ведь это тоже не исключено. Гера-Маклай мог ошибиться… даже я могла ошибиться… Черт…
На пороге распахнувшейся двери стоял Кирилл в трикотажном спортивном костюме. Я невольно перевела взгляд на руки и вдруг на левой увидела повязку-варежку. От неожиданности заорала так, что Мельников сделал пару шагов назад:
— Варя?! Что случилось, милая? — Он взял меня за руку и втащил в квартиру.
Я схватила его забинтованную кисть и забормотала:
— Кира… Кира, прости… прости, я просто не могу…
— Да что случилось? — недоумевал он, здоровой рукой приглаживая мои растрепавшиеся волосы.
— Это я… это я виновата… — продолжала бормотать я, прижимая к щеке его забинтованную кисть.
— Ты с ума сошла, Варенька! Ну, тюкнул по пальцу топориком, неудачно пытался со стены сколоть гипсовый барельеф — ты-то тут при чем?
Я медленно отпустила его руку и уставилась в лицо:
— Что?
Кирилл потянул меня за собой в огромную гостиную, полы в которой были застелены пленкой, а мебель обтянута чехлами:
— Вон, видишь, на стене барельеф? — Он ткнул пальцем в простенок между окон, где на еще не освобожденной от старых обоев и штукатурки поверхности располагался чей-то гипсовый лик. — Решил не дожидаться рабочих, я ж их отпустил на праздники, думал, сам справлюсь, отколю. С детства ненавидел эту рожу. Но если ты не строитель, то извини… Вот и поплатился — так по пальцу рубанул, что зашивали. Слава богу, что не отрубил совсем.
Я вообще перестала понимать, что происходит. То, что рассказал Кирилл, было несомненной правдой: барельеф на стене надколот в нескольких местах, видно, что его пытались сколоть. Судя по повязке, все пальцы у Мельникова на месте. Но тогда что было час назад в моей квартире? Как с этим связан Кирилл? И кстати…
— А скажи мне, дорогой, по какой причине ты тихо смылся, даже не оставив мне записки, как уже делал однажды? — тихо спросила я, не сводя глаз с его лица.
