Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион
Здесь было пусто, голо и грязно. Пол покрывал потрескавшийся линолеум, на стенах кое-где висели постеры с иероглифами и незнакомыми узкоглазыми киноактерами, но по большей части не было ничего, даже обоев. В гостиной стояли три довольно приличных кресла, между ними – разложенный наполовину теннисный стол. Бутылка виски, стакан, вскрытая банка с жареным арахисом. Да, и две ракетки для пинг-понга.
– Не очень, да? – Боб налил себе виски, протянул бутылку Родиону. – У меня все по-простому, не пугайся. Романтический минимализм. Ты садись, садись. Стакан чистый, сам мыл. В холодильнике, кажется, гамбургеры какие-то валяются – будешь? На кухне даже микроволновка есть, можно разогреть.
– Нет, спасибо, – сказал Родион.
Он сел, налил себе. Хмыкнул. Потом не удержался, рассмеялся.
– Ты чего? – Боб поднял брови.
– Сперва подумал – это твой корпункт. В целях экономии редакционных средств как бы. Потом подумал – нет, не может быть, все-таки «Вашингтон Пост». Тогда, наверное, какая-то блатхата под прикрытием. Ну, где ты назначаешь встречи всяким там «источникам». Наркота, бандиты, проститутки, все такое... Угадал?
– У цветных это считается приличный квартал, между прочим, – сказал Боб. – А этот дом они с уважением именуют «Доллар». Это при всей их нелюбви к Америке, заметь. Я прикупил квартирку в «Долларе» – звучит, а? А ты – блатхата, блатхата... Все не так просто, как кажется.
Он взболтнул виски в стакане, улыбнулся Родиону.
– Ну что, за твое благополучное прибытие, Роди. Как там поживает Семаго? Вы познакомились? Предались воспоминаниям?
– Да. Конечно. Все отлично.
Боб кивнул, выпил.
– Я рад.
Он поставил стакан на стол, сел в соседнее кресло, спросил:
– В Москве будете видеться?
– Звал. На Наташкин борщец под укропную настоечку. И вообще – дружить домами.
– Наташкин? А-а, его подружка. Как она тебе, кстати? Ты ведь у нас падок на зрелых да опытных, а?
– Ну, ей еще далеко не пятьдесят, – в тон ему ответил Родик. – И она далеко не мадам Дюпарк.
Боб опять кивнул, будто услышал что-то чрезвычайно важное. Но развивать тему не стал.
– Ты мне очень помог, – сказал он.
Родион поднял на него глаза.
– Брось. Чем же я тебе помог?
– Понимаешь, Роди... Есть некоторые вещи, которые не рассказывают даже близким друзьям, родителям, любимым девушкам, женам, родным детям и так далее. Только коллегам.
– Журналистам, наверное? – Родион сделал непонимающее лицо.
– Нет. Я имею в виду другую организацию. Другую. – Боб сделал паузу, наклонился, поставил стакан на место. – Эти люди давно интересуются твоей судьбой. Они очень заинтересованы в том, чтобы у тебя все было хорошо. Всё. Понимаешь?
Родион молчал.
– Ты и сам в этом заинтересован, конечно, Роди. Ты умен, трудолюбив. Ты талантлив. Но не всего можно добиться трудом и способностями, ты это понимаешь. Именно они сделали так, чтобы ты мог получить степень и хорошую работу.
– То есть... – медленно проговорил Родион, – если бы не эта загадочная организация, докторантуры мне было не видать. Я правильно понял?
– Ну-у... Нельзя сказать, чтобы на все сто процентов. Есть погрешности, флюктуации всякие... Мы ведь живем в реальном мире. Но за девяносто девять процентов я могу ручаться. Хочешь, покажу тебе пятилетнюю статистику по докторским степеням в юриспруденции среди иностранцев? Арабы, румыны, немцы, американцы – не имеет значения. Так вот: полтора человека на сотню рожденных во Франции. Это при том, что за последнее десятилетие есть некоторый рост.
– И эти полтора иностранца, конечно, находятся под покровительством вашей организации?..
– Думаю, это не имеет значения, Роди. Я могу сказать тебе так, могу сказать эдак – ты что, пойдешь проверять? Брось заниматься ерундой. Давай сосредоточимся на главном. Есть организация, есть ты. На самом деле вы уже несколько лет сотрудничаете при моем посредничестве. Цюрих, хлебосольный Борис – помнишь? И Краков тоже, и Страсбург... Да-да, никакой журналистикой там и не пахло, как ты тогда уже, наверное, догадывался. Догадывался ведь?.. Ладно. Но это был как бы испытательный срок, притирка, проверка способностей. У нас ведь очень большой конкурс, Роди. И жесткий отбор. Поверь, попасть к нам на самом деле куда труднее, чем в комитет Совета Европы или, скажем, в адвокатскую контору с мировым именем. Да, множество людей работает на нас, оказывает услуги и все такое прочее. Но – втемную. Их у нас так и зовут: «черный корпус». Официальное сотрудничество с оплатой по тарифу «А» предлагают единицам. Я достаточно ясно выразился?
Родион поднял стакан и обнаружил, что тот как-то незаметно опустел. Он даже не помнил, как выпил его. И страшно, страшно хотелось выпить еще. Волновался. Сам не ожидал, что будет так волноваться. Посмотрел на бутылку. Он мог бы и сам подлить себе, но боялся, что руки задрожат, выдадут его. К счастью, Боб все понял, взял бутылку и наполнил ему стакан до половины. У Боба руки не дрожали.
Родион сделал большой глоток, спросил:
– Что такое тариф «А»?
– Честно говоря, сам толком не знаю, – Боб негромко рассмеялся. – Коэффициент три целых и сколько-то там десятых, где за единицу берется тариф «Б». А есть еще «Ц», «Д», «И»... даже, кажется, «Ф»... Да брось. Это хорошие деньги. Настолько хорошие, что люди задают такой вопрос всего один раз, а потом просто перестают думать о деньгах вообще... Для этого, правда, им приходится работать.
Он достал из кармана куртки какие-то бумаги, бросил Родиону на колени.
– Это распечатки состояния твоего счета, последнее обновление было неделю назад.
Родион взглянул на бумаги. Как ни старался, он все-таки немного поменялся в лице.
– Что за счет? – спросил он охрипшим голосом. Громко прокашлялся, хотя это помогло мало. – Откуда видно, что счет мой?
– Ниоткуда, – пожал плечами Боб. – А зачем? Тебе это нужно? Открыт в Бельгии на имя одного хорошего человека. Банк надежный. Все налоги уплачены. Это так называемый бизнес-счет, хитрая штука. Ты получаешь именную карточку с чужой фамилией, а после этого можешь со спокойной совестью опустошать банкоматы. Никто и никогда не узнает, что деньги снимаешь именно ты. И отчитываться за них ты не обязан. Тебя это устраивает?.. Если нет, можем платить через фонд Совета Европы, что-нибудь придумаем. Да, кстати!
Боб постучал себя пальцем по лбу.
– За эту последнюю... ну, за твою работу в Майорке... В балансе этого еще нет. Эти деньги придут позже. Они уже в пути. А что касается копий чеков, про которые ты заикнулся по телефону, то их можешь выбросить. Я тебе это серьезно говорю. Официально даже. А лучше их сжечь. Можешь рассматривать это как командировочные, суточные всякие... Или как премиальные, типа «добро пожаловать к нашему костру». Как угодно.
Боб покружил по гостиной, остановился напротив Родиона.
– Конечно, все это при одном условии. Ты понимаешь.
– Понимаю, – сказал Родион. – Иначе ни денег, ни работы... Наверное, должен буду вернуть даже то, что истратил на Майорке?..
Он помолчал, усмехнулся в стакан.
– А докторскую степень мне хоть оставят?
– Оставят, конечно! – заверил его Боб. – Только зачем она тебе будет нужна?
– Да, – повторил Родион. – Я понимаю.
Он вытряхнул в ладонь несколько орешков из банки, забросил их в рот. Запил виски. Кажется, уже не так волнуется.
– Как называется организация? – спросил он.
– В таких случаях я обычно говорю: Центр Ритуальных Услуг. По первым буквам. Этого достаточно?
– Хорошо. Мой отец тоже работал на вас?
Боб завздыхал, посмотрел в потолок.
– Как тебе сказать. Информация о наших... сотрудниках, так скажем, она является закрытой. Исключения не делаются даже для коллег. К тому же ты еще как бы не совсем коллега, верно?
– Коллега, – сказал Родион просто. – Если дело за мной, то я ваш коллега, Боб. Расклад-то простой, сам видишь...
В глазах Боба промелькнуло что-то. Огонек вспыхнул. Тонкая искра. Лицо оставалось прежним, он лишь тихо кивнул, сам не заметил, наверное.
– Но это при одном условии, – очень серьезно добавил Родион.
– При каком?
– Вы вытащите оттуда моего отца.
Откуда, он уточнять не стал. Боб задумался.
– Я очень уважаю твое решение, Роди. Ты хороший сын. Но... Не знаю. Это вопрос не моей компетенции...
– Если мой отец работал на вас и угодил за это в тюрьму до конца жизни, то вы и должны его вытащить. В этом и состоит порядочность, ответственность и справедливость. Иначе я не стану на вас работать. Это будет неправильно.
Боб задумался еще сильнее, даже лоб потер, чтобы стимулировать мысли. Этот мальчишка очень нужен Фирме. Наверняка они согласятся.
– Я задам этот вопрос начальству, – наконец, сказал он. – Думаю, ответ будет положительный. Процентов на девяносто девять – что положительный.
– Считаю, что ты согласился с моим условием, – сказал Родион. – Тогда мы договорились!
Боб широко улыбнулся, поднял вверх указательный палец: ага, поймал меня! Рассмеялся.
