Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП
А потом пропала, как сквозь землю провалилась, ударница труда, бригадир лучшей женской полевой бригады. Сбежать она не могла. В городе такие не котируются, второй сорт, — язвительно шептались кумушки. И крепко–накрепко, под угрозой порки, запрещали подросшим дочерям шляться вечером по посёлковому Бродвею, пыльной шоссейной дороге, ведущей от клуба к сельпо и обратно, от сельпо, к, соответственно, клубу.
Когда ушла с работы и не дошла до дома зам. директора кондитерской фабрики, посёлкообразуещего, между прочим, предприятия, стало ясно: в их краях объявился маньяк.
Никто уже не завидовал предполагаемым валютным доходам нянечки и любовным игрищам сотрудницы общепита, потому как скорее всего бедные женщины стали первыми жертвами преступника. Маньяк выбирал лучших: самых красивых, самых трудолюбивых, самых–самых. Поползли слухи о Потрошителе, вспоминался криминальный мировой опыт…
Глава администрации, властная тучная дама, которую за глаза боязливо называли Мать Родная, забила тревогу.
По поселковому радио объявили о военном положении. Был введён комендантский час. Арестовали двух тунеядцев. Не столько по подозрению, сколько потому, что они уже достали пьянством и перегораживанием бесчувственными своими телами единственной нормальной дороги — Бродвея, естественно.
Но не помогли ни усиленные уличные патрули, ни комендантский час. Следующий удар был нанесён практически открыто. И был беспрецедентен. Потрошитель покусился на самое святое — на власть. Мать Родную попытались похитить в разгар рабочего дня, прямо из кабинета.
Преступник пробрался в окно и, не сумев вытащить через него жертву, просто–напросто перерезал Матери Родной горло. И ушёл, не оставив следов. Отпечатки лап то ли сам стёр с подоконника, то ли на них просто сел толстой задницей начальник следственной группы… Надо сказать, что мужчины посёлка особой толковостью не отличались.
Хоронили Мать Родную всем посёлком. За гробом несли награды, среди них орден, который покойной вручали в столице, в очень–очень торжественной обстановке. Мать была не просто Родная, но еще и Героиня…
Начальник следственной группы внимательно следил за ходом похорон. Он верил: сегодня они узнают имя преступника. А как иначе? Ведь во всех книжках убийца непременно приходит на похороны жертвы и льёт крокодиловы слёзы.
Наибольшее подозрение вызывал приезжий из города. Слишком уж щеголеватый тип, разрядился, как на свадьбу…
Когда щеголеватый склонился над гробом и застыл так на неприлично долгое время, начальник следственной группы едва не отдал приказа на задержание. Просто — не успел.
— Это сделал не человек! — уверенно заявил щеголеватый, поднимая тожественно–скорбное лицо от гроба. — Это — типичный почерк волка! Волка! — и он победно обвёл онемевшую толпу взглядом огромных сетчатых глаз. — Удивительная безграмотность, — пробормотал щеголеватый вполголоса, переводя взгляд на разъевшийся силуэт начальника следственной группы.
На следующее утро началась облава. Ближний лес оградили красными флажками. Прочёсывали местные. Руководил щеголеватый, по случаю мероприятия начистивший крылышки, как гусар перед губернаторским балом.
Логово хищника обнаружили почти сразу. По жалким останкам прежних жертв поняли: щеголеватый прав. Остались от бедных женщин даже не косточки — жалкие тряпки, щетинки. Мусор, короче…
Хитрый зверь затаился и на свет не выходил. Щеголеватый почесал глаз и приказал:
— Нужна подсадная утка. То есть женщина, — уточнил он.
В утки выбрали младшего лейтенанта с длинной русой косой. Девушке распустили волосы и поставили под деревом. За деревом спрятались бойцы.
Испуганная младшая лейтенантша дрожащим голосом пела песню и плела венок из васильков. Все её ноги прямо–таки подгибались от страха.
Волк появился внезапно, из–за кустов. Одним прыжком он очутился у дерева. Девушка истошно завопила и бросила васильки прямо в разверзнутую пасть…
Внезапно потемнело, раздался страшный хруст. Младший лейтенант, уже теряя сознание, успела заметить, как на волка прямо с неба рушится огромная глыба непонятного вещества..
— Ч-чёрт, что это тут… — сказал мужчина. Он поднял сапог, прямо пальцем брезгливо смахнул с каблука раздавленную в лепёшку не то осу, не то пчелу. — Прости, не хотел, кто ж знал, что у вас тут гнездо, в траве–то…
Когда громадные, на рифлёной подошве, сапоги отошли достаточно далеко, уцелевшие пчёлы сделали победный круг над поверженным филантом, пчелиным волком, и вернулись в родной улей. В свой уютный и теперь уже безопасный пчелиный посёлок.
***— Чувствую себя настоящим полковником, — интимно признался Палыч, втягивая ноздрями пивной дух, разлившийся по–над Волгой. — Баррикада–то устояла!
— Не без запасного полка, — отхлебнув из пластмассового стакана пива, уточнил Генералов. — Что ж до настоящих полковников… Один знакомый генерал рассказал. Звонит ему как–то маршал. Заслуженный, боевой, из тех, кто уже войну заканчивал генералом. А в то время он значился, как и положено по званию и заслугам, одним из инспекторов вооруженных сил. Старенький он уже был тогда, но дядька — властный. «Слушай, — говорит, — Петя. У тебя там пара толковых полковников найдётся?». Генерал Петя задумался, но отвечает: «Поищем, товарищ маршал! Найдём». «Пришли ко мне — диван перенести!» — приказал маршал.
— Соврал тебе твой генерал, Павел Валерьевич, — беззлобно отмахнулся Палыч. — Я этот анекдот ещё лейтенантом слышал. Но коли уж пошла речь о генералах, — Палыч вздохнул, видно на секунду вообразив и на своих плечах так и не выстраданные крупнозвёздные погоны, — то слушайте лучше другую, подлинную историю. — У нас в ПрибВО был один генерал по кличке Фотограф. Так знаешь, за что ему кличку эту дали? — Паша не знал, но желание узнать подтвердил кивком головы и солидным глотком пива. — Он когда с инспекцией в войска приезжал, так сразу сходу интересовался у первого встречного офицера, который ему не слишком рьяно честь отдал: «Ты кто?». «Начальник штаба энского полка майор Пронин», — докладывал, например, тот. «Я вас снимаю», — отвечал генерал. И шёл себе дальше — порядок во вверенных частях наводить.
— Н-да, — пожал плечами Генералов. — Как–то сложно всё у вас, у военных…
Братаясь с волейболистами, халявное пиво пили даже гимнастки. Гражданская война закончилась.
Глава пятая. Завещание Жарского
— Чё ты гонишь, чё гонишь? Какой же это красный? Ну и дурят тебя, пацан! — возмутился Вован.
В телевизоре конкретно морочили парня, который хотел, чтобы комната была красной и с монстрами. Ехидна–ведущая закрасила стены голубым — это для мужика–то! Затем наляпала оранжевых полосок и утверждала, что комната — красная. Вместо монстров поставила корягу, от которой восхищённо ахала мать пацана.
— Развели тебя как лоха, — огорчённо вздохнул Вован, когда герой передачи «Ремонт в доме», стыдливо пряча глаза, шёпотом согласился, что да, красные, что да, типа монстр.
Вован не стал ждать, пока тётки заставят пацана повторить погромче признание, вырубил на фиг телевизор. Совсем достал!
— Надюха! — крикнул он в сторону кухни и постучал по низкому столику, где уже томилась, стыдливо потея, канистра с пивком. — Надь, скоро там?
— Не ори, — сказала жена. — Щас принесу.
Оказывается, она стояла в дверях и тоже смотрела передачу. Ну, сейчас начнётся! Опять про ремонт будет петь…
— Да, красиво люди живут. Ты б, Вов, чё–нибудь подстели на стол–то, а то от горячего следы остаются.
— Да здесь пока одно холодное, — хохотнул Вован, но все же постелил газетку. Даже две — их сегодня так и пхнули в почтовый ящик — одну в одной. — Надь, смотри, а тут про тебя! — обрадовался он и прихлопнул газетку рукой.
— Не гони, — отмахнулась Надежда.
— Точняк, про тебя! Они хотят купить нас за банку тушёнки! — торжественно прочёл он заголовок передовицы. С газетного листа прямо и честно смотрел в глаза людям Виктор Сухов.
— Ну, Витя, молоток, в корень зришь! — похвалил Вован. — Они хотят купить, но мы не продаёмся!
— И что, кушать не будешь? — прищурилась Надежда. — А я там этой тушёночки с картошкой нажарила… Ой, как бы не сгорела!
Жена убежала на кухню, а Вован задумался. Жрать–то, конечно, хотелось… Но и продаваться было как–то не по–пацански… Чубайс под боком урчал как старый холодильник, то громко всхрапывая, то замолкая, чтобы перевести дух.
Борьбу духа и плоти прервал звонок.
— Санэпидемстанция, медсестра Лисицкая, — представилась худенькая строгая девушка в белом халате и белом колпаке и поправила очки. — Внеплановая проверка. Ваша семья получала бесплатную тушёнку от Василия Сухова?
