Николай Оганесов - Играем в «Спринт»
И все же лазейка была! После рандеву в «Страусе» я был уверен в этом на все сто процентов.
По дороге сюда я тоже перебирал варианты, но как бы далеко ни отклонялся в своих поисках, мысли, словно лошадки в карусели, вращались вокруг одной и той же, выросшей до значения символа, детали — двери с английским замком. Как известно, у такой двери есть особенность — ее-то и имел в виду Стас, рассказывая о своей сверхценной идее.
«Фокус в том, — рассуждал я, — что она запирается на ключ, а открыть ее можно без ключа, надо только зайти с внутренней стороны».
Стас уверен, что это сделал я. Он думает, что я был соучастником ограбления, что Кузнецов посвятил меня в тайну, и теперь ждет платы за реализацию своего плана. Что ж, пусть ждет. А я тем временем должен отыскать эту самую дверь. Отыскать во что бы то ни стало!
Вид у «Лотоса» и впрямь был таинственный. Его зыбкие, размытые туманом огни манили, притягивали и в то же время казались ненастоящими, висящими в пустоте, почти нереальными.
Я стоял на противоположной стороне улицы и, точно фельдмаршал, готовящийся к штурму крепости, обдумывал ход предстоящего сражения. Не хватало карты, ее заменила схема, которую сжег в среду. Конечно, она не отличалась по части пропорций и соотношения отдельных частей гостиничного вестибюля, но что касается расположения дверей, служебных помещений, то они были воспроизведены с максимальной достоверностью. Поэтому, прежде чем начать, я мысленно обратился к своей планировке, выискивая в ней уязвимые места.
Второй этаж отбросил сразу. Не из-за высоты — высота как раз была сравнительно небольшая, забраться туда пара пустяков, однако у лифта на втором этаже круглые сутки сидела дежурная, и, как установлено, вечером пятнадцатого она никуда не отлучалась. Мусоросборник для задуманной операции тоже не годился: расположенный в полуподвальном помещении, полностью автоматизированный, он соединялся с жилым корпусом узкими шахтами, в которые не пролезет и ребенок.
Остаются двери.
В «Лотосе» их три. Основная и две запасные. Неделей раньше все три осматривал следователь, но между мной и им есть разница: он ничего не знал об английском замке и искал выход, через который Кузнецов выскользнул из гостиницы, а выхода, кроме основного, со швейцаром на посту, здесь нет. Я же хотел найти вход, которым собирался воспользоваться Стас и которым вместо него воспользовался кто-то другой. Такой вариант, то есть вариант с проникновением в гостиницу извне, если и рассматривался раньше, то чисто гипотетически, как один из многих возможных вариантов, поскольку само существование соучастников Кузнецова стояло тогда под большим вопросом.
Центральный вход я, поразмыслив, исключил. Эти двери практически не запирались, и, хотя швейцара нетрудно отвлечь — на этом обстоятельстве, кстати, и держалась одна из официальных версий, — не думаю, чтобы Стас строил свой план в расчете на случайность.
Две другие двери, наоборот, были заперты постоянно. С них-то и надо было начинать.
Слежки я не боялся. Не то чтобы полагался на данное в «Страусе» обещание, лучшим прикрытием была погода. К тому же по Приморской, как обычно в эти часы, толпами валили отдыхающие, что обеспечивало полную свободу маневра.
Я пересек дорогу и прошелся вдоль торцевой стены гостиницы. Потом присел у обочины, делая вид, что вожусь с застежками на обуви.
Двустворчатая прозрачная дверь из толстого каленого стекла была врезана в такую же прозрачную стену, сплошь заставленную декоративными пальмами. Просвет между их вечнозелеными кронами позволял видеть внутренность вестибюля.
Слева от меня тянулся ряд игральных автоматов. В центре, опоясывая спуск в валютный бар и ресторан, стояли каменные вазоны с цветами. Справа — перегородка из полированного дерева, за которой находился кабинет директора, бухгалтерия и бюро экскурсий.
Дверной замок был также на виду. Наброшенный с внутренней стороны двери, он представлял собой две стальные пластины, пропущенные через ручки и стянутые по бокам толстыми болтами. Даже допустив, что преступники не боялись быть замеченными людьми, постоянно находившимися в зале, невозможно представить, как им удалось выйти, а потом поставить пластины на место и прикрутить их болтами, — к моменту приезда милиция нашла запор в полном порядке.
Нет, эту дверь тоже придется исключить.
Я поднялся, дошел до угла и остановился у зеленой, в человеческий рост, изгороди. Дождался, когда поток пешеходов немного схлынет, раздвинул ветки и ринулся сквозь колючий кустарник.
Проход позади гостиницы смахивал на узкий, прорубленный в скалах тоннель: по одну сторону вздымались этажи «Лотоса», по другую стоял глухой кирпичный забор. Сверху и впереди ничего, кроме серого месива тумана. Кое-где в окнах горел свет, но внизу, под выступавшим на уровне второго этажа бетонным козырьком, лежала густая тьма.
Держась поближе к стене, я добрался до мусоросборника. Люк был открыт, и если бы я не знал, что встречу его на пути, наверняка бы загремел вниз. Запасной выход находился где-то рядом, метрах в пяти-семи. Я двинулся дальше, для верности касаясь стены кончиками пальцев.
Дверь помещалась в неглубокой нише. На ней, продетый в массивные стальные скобы, висел амбарный замок.
Я взял его в руки. Он был холодным и влажным. На поверхности гусиной кожей выступали заклепки. Я попробовал его на вес, подергал, испытывая на прочность, и понял, что и от этого варианта придется отказаться. Тяжелый, тронутый ржавчиной замок, казалось, висел здесь тысячу лет и намертво сросся с дверью. Открыть его можно было разве что с помощью динамитной шашки.
Выходит, Стас обманул! Свидание, закончившееся, как я полагал, моей полной победой, на самом деле было сплошным надувательством, спектаклем, который он разыграл с единственной целью — меня околпачить! Ну не кувалдой же взламывать эту проклятую дверь?!
Учитывая, что замок не имел никакого, даже самого отдаленного отношения ни к Англии, ни к английской системе запоров, что дверь, на которой он висел, ведет не в холл, а в служебное помещение, что Кузнецов не мог… Стоп! А при чем здесь Кузнецов? Ведь это я должен был помочь ему выбраться наружу!!
«Наконец! — пробурчала половина моего «я», всегда трезвая и рассудительная. — Поглупел ты, однако. Тут мозгами шевелить надо, а не кувалдой».
«Заткнись», — оборвал я, но сидевший во мне чревовещатель не унимался.
«Интересно, чего ж ты ждал? Ковровой дорожки у входа? Транспаранта «Добро пожаловать!»? Духового оркестра? Тебе надо войти в гостиницу, так за чем же остановка?»
«Но ведь за дверью бухгалтерия, — возразил я. — Зачем им было лезть к черту на рога? Там могли находиться люди».
«Ерунда, — тут же нашелся он. — В десять вечера там никого нет. Рабочий день заканчивается в шесть. И в бухгалтерии, и в бюро, и у директора. Не веришь — проверь. Сейчас восемь, и там нет ни души».
«Ну хорошо, а замок?»
«А что замок? Замки, уважаемый, на то и существуют, чтобы их открывать».
«Так-то оно так, и все же…»
«Надоело! — взорвался он. — Разглагольствуешь о логике преступника, ищешь нестандартные решения, а сам рассуждаешь как младенец! Замок, видите ли, его не устраивает. Поставь себя на место Стаса. Как, по-твоему, остановит его такая мелочь?»
Не скажу, чтобы перепалка с самим собой рассеяла все мои колебания, но другой возможности проникнуть в гостиницу действительно не было, и я не мог так просто от нее отказаться.
Дальнейшие мои действия не отличались последовательностью. Сперва хотел бежать в ближайший хозяйственный магазин, чтобы скупить все образцы замков вместе с ключами, какие там найдутся. После сообразил, что вероятность успеха зависит не от количества ключей, и начал шарить сначала в сумке, потом в карманах. В одном из них обнаружил брелок, который купил днем в «Канцтоварах». Сердце, пронзенное стрелой. Как раз то, что нужно.
Я сунул наконечник стрелы в дверной зазор и нажал, чтоб его загнуть. Раздался сухой щелчок, и брелок сломался. Чертыхнувшись, я отбросил его в сторону и тут же пожалел об этом, присел на корточки и принялся искать.
Сердце вместе со сломанной стрелой как сквозь землю провалилось. Зато у забора, в куче хлама, под руки попался обломок доски с торчавшим из него гвоздем.
Отчаяние порой толкает на крайние поступки; я схватил доску, придавил ее коленом к земле и с остервенением стал расшатывать гвоздь. Ладонь горела, точно ее жгли паяльной лампой. Колено тоже. Но я стиснул зубы и удвоил усилия.
Наконец гвоздь начал поддаваться. Когда он уже почти выскочил из гнезда, я загнул его под прямым углом, вытащил и кинулся к двери.
Едва моя самодельная отмычка погрузилась в замочную скважину, во мне шевельнулось мимолетное, но вполне определенное чувство, что иду по верному следу. Больно велико было несоответствие между внушительными габаритами старого, изъеденного ржавчиной замка и той легкостью, с какой пришел в движение его механизм. Внутри, мягко пощелкивая, прокручивались невидимые детали. После нескольких холостых оборотов гвоздь уперся во что-то твердое.
