Анатолий Безуглов - Прокурор
- Вот и отлично, а смогу вырваться - приеду к вам, - обрадовался Захар Петрович и окликнул идущего впереди с рюкзаком сына.
Тот остановился, поджидая родителей.
- В Хановей хочешь? - спросила мать.
- Когда?
- В конце июля - начале августа. Там в это время хорошо...
- Градусов пять тепла будет? - пошутил Володя.
- Гарантирую десять, - засмеялась мать. - А рыбалка знаешь какая!
- Сходишь с дедом на охоту, - уговаривал отец. - Надо же тебе, в конце концов, побывать на родине матери...
- Узреть истоки, приобщиться... - продолжал балагурить сын.
- Хоть увидишь, что такое полярный день, - сказала Галина. - Солнце не заходит круглые сутки...
- Уговорили, - кивнул Володя и снова зашагал по лесной тропинке.
- Я бы тоже с удовольствием, - искренне признался Захар Петрович, а сам подумал: "Хоть на край света, лишь бы подальше от всех неприятностей".
- Ну и выкроил бы дней десять.
- Не могу, - вздохнул Захар Петрович.
Сказать правду жене он не мог: никто на самом деле не пустит его в отпуск, пока не разрешится эта история с Белоусами. А после проверки, может, отпустят навсегда.
Они вышли из леса. На большой площади раскинулись участки садового товарищества. Слышался перестук молотков, повизгивали пилы - строились.
- Привет коллегам-мичуринцам! - радостно встретил их Межерицкий. Он был в своем необъятном комбинезоне.
Из-за времянки вышла Лиля, жена Бориса Матвеевича, а затем выскочили и сыновья - долговязый близорукий Мишка и Матвейка, мальчик лет десяти, светловолосый, как отец, полный и розовый: загар к нему не приставал.
В их сопровождении Измайловы пошли к своей палатке, где и оставили поклажу. Галина начала готовить ужин, болтая с Лилей. Дети тут же исчезли, у них были свои дела. А Захар Петрович с Борисом Матвеевичем принялись осматривать участок.
- Что делать с тлей? - сокрушался Измайлов, обнаруживая вредителей почти на каждом деревце.
- Это у всех, не волнуйся. Во вторник приедут опылять. Сразу все участки обработают, - успокоил Межерицкий.
- Слава богу!
- Конечно. Мы подумали, что каждому в отдельности с этой заразой не справиться. Ну, потравлю я их, а они к тебе переползут... Вот и договорились с колхозом...
- Скинулись? - улыбнулся Захар Петрович.
- По полтора целковых. Это по-божески, правда?
- О чем речь! Один распылитель, если приобретать, и то...
- В этом и сила коллектива! - засмеялся Межерицкий.
- А насчет дороги? - поинтересовался Захар Петрович.
- Порядок. Через неделю начнут.
- Вот видишь, обошлись и без меня.
- Вроде бы обошлись, а вроде бы и...
Захар Петрович подозрительно посмотрел на приятеля.
- Что значит "вроде"?
- Главный козырь у нас - что и ты тут садовничаешь. А так бы хрена лысого уговорили Кулагина.
- Фантазируешь? - усмехнулся Измайлов.
Межерицкий ничего не ответил и поманил за собой Захара Петровича. Они перешагнули кустики крыжовника - границу участков.
- Помоги мне.
И Борис Матвеевич взялся за очищенный от веток ствол ели, предназначенный на балку, с комля, Захар Петрович - за вершину. Надо было водрузить его на козлы.
- Раз-два - взяли! - скомандовал Межерицкий.
Измайлов хотел резко выпрямиться и... Шершавое бревно выпало из рук. Резкая боль опоясала спину, схватила, словно в тиски.
- Что с тобой, старик? - бросился к нему Борис Матвеевич.
Захар Петрович так и остался стоять согнувшись - разогнуться он не мог.
Подбежали Галина и Лиля.
- Не могу, - прохрипел Захар Петрович. - Вступило что-то.
Его отволокли в палатку, уложили на раскладушку. При каждом движении он стискивал зубы - такой резкой была боль.
Межерицкий, расспросив Измайлова, какого характера боль, и прощупав его поясничную область, резюмировал:
- Обычный радикулит.
- Никогда не жаловался, - сказала изрядно перепуганная Галина.
- Поживешь - до всего доживешь, - усмехнулся Межерицкий. - Рождаемся мы в основном здоровенькими.
- Я знаю, что ты сидел в автобусе у открытого окна. Говорила же, пересядь...
- Ерунда, - морщась от боли, отмахнулся Захар Петрович. - Век не боялся сквозняков...
- Тогда отчего же? - спросила жена.
- В половине случаев - после тяжелых психических травм, - сказал Борис Матвеевич.
- Стрессы, товарищи, стрессы, - покачала головой Лиля врач-отоларинголог. - На работе психуем, дома тоже. А все потому, что жизнь такая - все бегом, бегом, начальство грубит нам, мы - подчиненным, злость срываем на детях...
- Стресс стрессу рознь, - заметил Борис Матвеевич. - Тепличные условия тоже вредны. Человеку борьба необходима, без нее он, как улитка, выковырни из раковины и бери голыми руками... Довоспитаешься ты, неожиданно напустился он на свою жену. - Вырастут наши оболтусы улитками...
- Нашел время! - сердито откликнулась Лиля. - Лучше подумай, как помочь Захару.
- Послушай, старик, потерпеть можешь? - обратился Межерицкий к Измайлову.
- Смогу.
- Надо, брат-мичуринец... Галина, помоги ему надеть рубашку. Отвезем твоего благоверного домой...
Межерицкий вышел.
- За каким чертом он заставил тебя возиться с этими проклятыми бревнами! - сокрушалась Лиля.
- Только при нем не ляпни это, - попросил Захар Петрович. - Не видишь, он и так переживает...
Межерицкий подогнал свой "Запорожец" к палатке. Галина села на заднее сиденье. Долго пристраивала Захара Петровича, чтобы поменьше чувствовалась тряска.
Борис Матвеевич вел машину с предельной осторожностью. Но все равно каждый ухаб, каждая выбоина отдавались резкой болью.
- Значит, ты считаешь, это у него от нервов? - допытывалась Галина у Межерицкого.
Тот посмотрел через плечо на Измайлова:
- Скажи, у тебя нет никаких неприятностей?
Захар Петрович процедил сквозь зубы:
- Вроде нет...
А сам подумал: "Знал бы Борис, в каком нервном напряжении живу я последние недели. И еще этот приезд Авдеева..."
- Может, в горкоме намылили голову? - продолжал расспрашивать Межерицкий.
Измайлов отрицательно покачал головой.
- Брось, Захар, - в сердцах сказала Галина. - Это, конечно, твоя работа. Думаешь, я не вижу? Ты совершенно измотан. Просто не хочется иной раз спрашивать тебя, растравлять... Тут не то что радикулит... - Она не договорила и тяжело вздохнула. - Скажи хоть ты ему, Боря, поберечься надо.
- Видишь ли, Галя, у меня есть своя точка зрения. Прости, пожалуйста, но я ведь врач. И как раз по этим самым нервам... Все вокруг твердят: жизнь пошла такая - просто с ума можно сойти. Скорости, нагрузки, стрессы... Мне так и хочется спросить: а будет ли другая? - Он помолчал и сам ответил: - Нет, не будет. Суматошнее, быстрее, сложнее - да. О спокойствии забудьте, товарищи...
- Так что же делать? - спросила Галина.
- Закалять свою нервную систему. Как закаляют организм от простуды. Для этого надо не уходить от жизненных трудностей, а идти им навстречу, преодолевать их... Так я говорю, Захар?
- Наверное, - откликнулся Измайлов.
- Ученые считают, - увлекшись, продолжал Межерицкий, - есть четыре типа нервных нагрузок. Первая - тренирует, закаляет. Вторая тоже полезна, но при условии, что кончается разрядкой. Третья уже вредна. Четвертая и вовсе приводит к болезни, к неврозам...
- А как отличать эти самые третью и четвертую степени? - спросила Галина. - Что это такое?
- Понимаешь, нервная нагрузка, это по существу сложная ситуация, конфликт, из которого мы должны найти выход. И если мы активно, я подчеркиваю, активно, ищем выход, это полезно для организма. А вот когда выхода вообще нет и мы лишь пассивно ждем, чем все кончится, - дело дрянь. Считай, это и есть третья и четвертая степени. Тогда наши мысли, наши эмоции нас съедают, разрушают нервную систему, физическое здоровье... Отсюда и инфаркты.
Видя, что на Измайловых его объяснение произвело не то действие, которое он ожидал (и Галина, и Захар Петрович приуныли, впрочем, каждый сообразно своим мыслям), Межерицкий сказал как можно бодрее:
- Вывод: тебя загнали в угол, а ты иди напролом. Пусть синяки, пусть ссадины! Пробьешься, тогда тебя уже ничем не возьмешь. Даже динамитом...
"А если ты не знаешь, с чем и как бороться?" - хотел спросить Измайлов. Он постоянно думал о своем дамокловом мече - этой истории с Мариной и ее мужем. И вынужден был признать: пока ему оставалось лишь сидеть сложа руки и пассивно ждать...
Приехали домой, Межерицкий сделал Захару Петровичу новокаиновую блокаду, затем заставил полежать в теплой ванне и расслабиться. Потом натирание едкой пахучей мазью и постель с грелкой на пояснице.
- Как ты считаешь, надолго я? - спросил Захар Петрович, когда Межерицкий, дав последние наставления, собрался возвращаться в Матрешки.
- Сказал слепой: побачим, - неопределенно ответил тот.
* * *
Вопреки опасениям жены на следующий день Захар Петрович уже мог самостоятельно передвигаться по комнате. Благодаря приступу радикулита он сделал любопытное открытие для себя: почти все их знакомые в том или ином возрасте имели "удовольствие" испытать то, что испытывал теперь Измайлов. И у каждого было свое "волшебное" средство начисто и быстро избавиться от этой болезни. Чего только не предлагали: подвязывать к пояснице рубленую собачью шерсть, мазать больную область медом с горчицей, прикладывать кусок эбонита и просто висеть на руках, чтобы растянуть позвонки, зажавшие нерв...
