Алексей Макеев - Чистосердечное убийство
— Простите. — Гуров кивнул. — Я согласен с вами. Я, наверное, не совсем так выразился, как должен был. Лидия Ивановна, я прошу вашей помощи. Мне необходимо поговорить с вами, чтобы разобраться в одном деле. Это поможет мне снять тяжкое обвинение с одного невиновного человека, хорошего, честного.
— В такой просьбе я не сумею вам отказать. Так чем могу конкретно помочь?
— Расскажите, пожалуйста, что творится в последнее время с Владимиром Константиновичем Захаровым.
— Ах, вот оно что! Теперь кое-что и мне становится ясным. Значит, и до вас дошли волны этих махинаций. Тут мне скрывать нечего, я выступаю с открытым, так сказать, забралом. А Захаров оказался в какой-то момент слаб. Не как мужчина, а как просто человек. У него нашли уязвимое место, испугали и купили. Это произошло несколько дней назад. Мы ведь с Захаровым работали над одной темой, связанной с природоохранной деятельностью. Были сложности с местным бизнесом, неясности с властью на местах. Но ведь начало у нас получаться! И с покойным Бурмистровым в Бобровском районе мы уже нашли общий язык. Ведь он оказался очень приличным чиновником. А потом приключился этот нелепый несчастный случай.
— Вы имеете в виду убийство Бурмистрова?
— Я имею в виду безвременную трагическую кончину этого человека. А уж убийство там было или что-то другое, это вы должны разбираться. Вот вы мне и скажите, господин полковник полиции, прибывший из Москвы.
— Как раз сейчас мы с этим и разбираемся, — попытался нейтрально ответить Гуров.
— Ясно, тайны начинаются. — Смирнова кивнула.
— Лидия Ивановна! — Гуров специально понизил голос. — Я вас ведь предупреждал, что много говорить об этом не смогу, потому что есть угроза жизни невинного человека. Поймите, пожалуйста, что в работе полиции бывают такие сложные моменты. А что, Захаров начал пить именно после того, как его стали запугивать?
— Нет, после того как продал свою совесть. А уж запугивали его или откровенно покупали, размахивая докторской диссертацией, грантами, лабораторией, я не знаю. Он приходил ко мне как-то. Пьяный вдрызг, весь в слезах. Образно, конечно. И я его выгнала.
— А на вас не давили, не пытались купить?
— Представьте, нет! Я думаю, что моя репутация широко известна не только в научном мире. Я человек в высшей степени принципиальный, и разговаривать со мной с позиции угроз, оскорблений или силы бесполезно. Думаю, что и не стали пытаться, а иначе только выдали бы себя. Я ведь широко оповестила бы общественность и научные круги о том, кто пытался меня уговаривать, чего хотел, что сулил.
— А как вы сами считаете, Лидия Ивановна, в какой момент стало ощущаться давление на ваш тандем? Ведь с чего-то началось, с какой-то темы?
— Не знаю. — Женщина вздохнула. — Я как-то в этом ключе ситуацию не рассматривала. Затрудняюсь вам сказать. Может быть, все началось потому, что мы достучались до вице-губернатора Федосеева. Но теперь, после вашего прихода, я начинаю подумывать, а не была ли эта победа пирровой? Не он ли нам стал палки в колеса вставлять? Я вспоминаю теперь наш последний разговор с ним. Он как-то мягко, но попрекал меня излишней энергичностью, что ли. Все, мол, и без нас решится. Спасибо, что подняли вопрос, дали почву для размышления. А теперь наше участие — это как воду мутить. Оно, дескать, мешает политическому решению вопроса. Тут нельзя, по его мнению, бросаться в кавалерийскую атаку. Нужно действовать исподволь, заручаться союзническими отношениями во фракциях местной думы, проталкивать вопрос в Москве. Ведь речь идет о финансировании. У области масса социальных проблем. А президент считает первоочередной именно эту сферу.
— Да, — согласился Гуров. — Для всех вокруг — это наука, а для них — политика.
— А для вас? — тут же спросила Смирнова. — Наверное, лишь среда, благоприятная для совершения преступлений, не так ли?
— Для меня все вокруг — это мир, который нужно защищать, — честно посмотрев Смирновой в глаза, сказал сыщик. — Мой возраст и мои погоны полковника не позволяют вам лгать.
— Что же, Лев Иванович, я вам верю. Так Захаров ввязался еще и в какие-то незаконные преступные дела?
— Думаю, что нет. Я, как и вы, считаю, что он просто слабый человек, который не пошел на конфликт с теми, за кем сила. Я решил поговорить с вами, чтобы понять, кто же стоит за теми людьми, которые мешают вам проводить экологические исследования, напугали Захарова, убили Бурмистрова.
Гуров вернулся в кабинет, выделенный ему в управлении внутренних дел, и уселся за компьютер. Он нашел в Интернете несколько фотографий вице-губернатора Федосеева, скопировал их и собрал в одну папку.
Потом Лев Иванович позвонил жене и попросил:
— Маша, если ты не сильно занята, то посмотри, пожалуйста, сейчас свою почту. Я тебе отправил несколько фотографий одного человека. Постарайся вспомнить, не он ли сидел тогда в кафе со строителем Воропаевым и угрожал ему.
Маша перезвонила через несколько минут и сообщила:
— Это он, точно. Я не сомневаюсь. Это что-то усложняет в твоей работе?
— Нет, ничего страшного, Маша. Не забивай себе голову. Просто я буду теперь знать, что это за человек, какие интересы он преследует, сидя на своем посту.
Гуров положил трубку, опустил подбородок на кулаки и стал смотреть на фото Федосеева.
«Итак, выявлена еще одна сила в этом противостоянии, — рассуждал полковник. — Бурмистров был за то, чтобы восстановить дрофиный заказник неподалеку от поселка Лыково, а также бобровый заповедник. Экологи тоже. В этом они сошлись с главой района. И что дальше?
А потом появилось ООО «Альтернатива», не желающее сносить авиационные ангары, бесполезно стоящие посреди поля. Появилась фирма «Каналстрой» и ее владелец Воропаев, которым не нужны заповедники, но тоже мешают ангары.
А еще есть нефтеперерабатывающий завод, главный инженер которого Жигаленков тоже не хочет восстановления природоохранных территорий. Над всеми этим возникла могучая тень вице-губернатора Федосеева. Данная персона вроде не против восстановления заповедных территорий, но она не желает допустить строительства коттеджей на полях. Так на чьей он стороне?».
«Стоп! — остановил себя Гуров, откинулся на спинку кресла и потер виски пальцами. — Не надо торопить события и выдавать желаемое за действительное. Я сейчас переписываю роли по своим догадкам, а это не есть объективно. Реально только то обстоятельство, что посреди территории, необходимой многим игрокам, торчат два ангара. Они всем мешают, но никто не может их убрать. Почему? Вопрос не такой уж и сложный. Власти сносили целые жилые новенькие дома, как вон в соседнем Саратове, где их построили около аэропорта, а они перекрыли область действия локаторов.
Добиться соответствующего решения и снести пару пустующих ангаров несложно. Значит, у тех, кто не хочет этого допускать, есть поддержка на самом верху. Федосеев? Он как-то связан с ангарами? С «Альтернативой»?».
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился капитан Седов в опрятной, тщательно отутюженной форме.
— Рогозин приехал, Лев Иванович, — доложил он. — Можно идти, он ждет.
Гуров молча кивнул и быстрым шагом покинул кабинет. Рогозин был на месте и занимался сразу несколькими делами. Он подписывал какие-то бумаги и принимал доклад кого-то из подчиненных. Речь шла об устранении недостатков. Подполковник увидел Льва Ивановича, кивнул на стул у стены и пальцем постучал по циферблату наручных часов.
— Так что у нас? — спросил Рогозин и потер лицо руками.
К этому моменту все подчиненные наконец-то покинули его кабинет. Там остались только Гуров и Седов.
— Я прошу прощения, Лев Иванович. Сами видите, у меня полный завал!
— Ничего, остальную работу тоже никто не отменял, — ответил Гуров. — Дело у нас вот какое. Вы должны раздобыть Алексею хорошую видеокамеру, которая не боялась бы атмосферных осадков, была компактна и вела съемку во всех доступных диапазонах.
— В том числе и в ночное время? — Рогозин покачал головой и стал делать пометки в ежедневнике. — Есть у нас аппаратура для оперативных мероприятий, но я не уверен, что сейчас она свободна. Хорошо, уточню.
— А зачем мне такая камера? — загорелся интересом Седов.
— Ты, Леша, должен ночью очень и очень осторожно установить эту камеру в поле, напротив ворот обоих ангаров.
— Ага, все-таки решились, да? — обрадовался капитан.
— Есть новые данные? — куда более сдержанно спросил Рогозин.
— Да, но не улики. Я могу с твердой уверенностью сказать, что, по косвенным данным, Коновалов врет. Он замешан в убийстве Бурмистрова. Теперь нам нужны улики, и мы знаем в каком направлении копать. Коновалов фактически присутствовал при убийстве Бурмистрова. Это произошло возле ангаров. Вот первый посыл. Теперь второй. Из-за природоохранных территорий идет явная война. В ней проиграли экологи, строители, победили вице-губернатор и главный инженер нефтеперерабатывающего завода. Но связь между ними не установлена. Основная версия теперь заключается в том, что Бурмистров кому-то помешал. Но на какой именно стадии этой войны? Кто из противников убил его? Экологи, Воропаев? Или те люди, которые уже победили и закрепили за собой степи, зачем-то им нужные? Главный инженер «Крекинга», областной чиновник?
