Дмитрий Стрешнев - Крутой секс
— Катя!.. — по инерции продолжал было взывать Сева, но все же спохватился и в конце концов сказал голосом, почти не трепещущим: — Значит, дела у вас катят? У нас как? У нас тоже катят. Я перезвоню.
Он выключил телефон и облизнул совершенно пересохшие губы.
— Присаживайтесь, — сказала секретарша. — Николай Николаевич примет вас через две минуты.
Чикильдеев и Потапов опустились на удобный кожаный диван, но Сева почти сразу заерзал и прошелестел в ухо профессору:
— Я вас ненадолго покину.
— Вы с ума сошли! — зашипел тот в ответ. — Нас через две минуты примут!
— Вы что, не понимаете русский язык? Вам же сказали: через две минуты. Значит, через полчаса! — возразил Сева и громко поинтересовался: — Скажите, где у вас тут… ну, вы понимаете.
— Направо по коридору в конце, — вежливо ответила секретарша.
— Спасибо, — сказал Сева, вальяжно вышел из приемной и тут же со страшной скоростью помчался по коридору. Забежав в туалет, он трясущимися пальцами послал в эфир Катин номер. На другом конце кто-то коварный ответил не сразу, а когда связь включилась, это был, как и прежде, незнакомый и не очень приятный мужской голос.
— Это ты, сазан?
— Я требую к телефону Катю! — категорически сказал Сева.
В ответ раздался бодрый злодейский смех.
— Ты че, сазан? Крыша не так развернута?
— Я не сазан! — сказал Сева.
— А я не дед Мороз, по’л? Если хочешь получить свою Глашу…
— Катю, — поправил Сева.
— Глаша, Катя — одна беда, — согласился голос в трубке. — Меняю твою беду на чемодан.
— К… какой-такой чемодан? — спросил Сева, уже вдогонку догадываясь, о чем говорит Катин похититель.
— Ути-пути, «какой-такой»! — умилился телефон. — Может тебе еще и приметы чемодана дать?
— Он у Костика, — признался Сева трагическим голосом. — Так получилось.
— Ага, у фуфл огона! Ну так обрихтуй его и меняй телку на чемодан.
— Послушайте! — сказал Сева, но голос в трубке оборвал:
— Кончай бузу тереть. И дрыгайся резвее, пока я не наложил вето на табу!
После этих слов связь отключилась. Напрасно Сева снова набирал Катин номер: ни она, ни волчий бандитский голос не откликались.
Тогда Сева отыскал в мобильнике номер Костика.
— Костик, ты жив? Как прекрасно! Это Сева, который с профессором Потаповым…
Голос Костика тут же прервал его, и звучал он почему-то полупридушенно:
— Старик, я сейчас в сложном положении, и мне не до профессоров.
В поведении Костика ощущалась некоторая необычность, но Севе было не до нюансов.
— Костик, это очень важно! Тот чемоданчик еще у тебя?
— Пошли вы все с этим чемоданчиком! — все тем же непонятным голосом сказал Костик, явно собираясь отключиться.
— Постой, Костик! Мне сейчас звонил один бандит. Кажется, он тебя знает. Он меняет Катю на чемоданчик!.. — торопливо стал объяснять Сева.
— Пошел ты со своей ерундой! — прошипел Костик. — Мне бы сейчас твои заботы!.. А вообще-то… С чего ты взял, что он меня знает?
— Он о тебе сказал: «ага, этот фуфл огон».
— Да пошел он! — сказал Костик.
— Костик, ты должен… ты просто обязан помочь мне вернуть Катю!
Трубка помолчала, потом Костик буркнул — не исключено, просто чтобы Сева отвязался:
— Ну, ладно, давай мне его телефон.
— Спасибо! — обрадовался Сева. — Я тебе сейчас брошу номер. Позвони ему и договорись насчет Кати! Отдай ему дурацкий чемодан… Не понимаю, зачем ему какое-то барахло двух каких-то девиц!..
Послав Костику Катин телефон, окрыленный надеждой Сева побежал обратно в приемную.
Профессор Потапов с каменным лицом неподвижно сидел на диване, но когда Сева приземлился рядом, шепотом сообщил:
— Я уже весь вспотел! Что вы так долго?
— Оказывается, вчера мы держали Катю в руках! В самом прямом смысле! — шепнул в ответ Сева. — Но кажется, все устроится.
— Что вы имеете в виду? — не понял профессор.
— Тот серебристый чемоданчик… — начал было Сева, но тут на столе у секретарши курлыкнул телефон, она сняла трубку, выслушала и сказала Чикильдееву и Потапову:
— Николай Николаевич ждет вас. Проходите.
Сева и профессор вошли в просторный кабинет с традиционным набором казенной мебели. Из-за большого сияющего лаком стола на вошедших приветливо смотрел очень милый, красиво постриженный человек. Сразу было ясно, что квартира у него такая, какой должна быть квартира; дача — какой должна быть дача; любовница — какой должна быть любовница — и так далее.
— Здравствуйте, — сказал замминистра. — Прошу, садитесь.
Он показал на места напротив себя за еще одним лаковым перпендикуляром. Сам он в этот момент говорил по телефону:
— …Напишите следующее: «Оценить вашу работу не представляется возможным, ввиду ее отсутствия. Вместе с тем, все говорит о высоком интеллектуальном потенциале и широких возможностях…».
Сева и профессор сели. Замминистра положил трубку и телегенично улыбнулся. Издалека было видно, что он вдобавок ко всему еще и народолюбив.
— Извините, государственные дела. Слушаю вас.
Зубы у него были очень красивые. Наверняка искусственные, в нашей стране таких красивых натуральных зубов не бывает.
— Слушаю вас, — повторил улыбчивый Гуманицкий.
Помня наставления Зашибца, Сева достал фотографию и молча передал ее хозяину кабинета. Тот некоторое время разглядывал фото, потом, как и предвидел Роман Степанович, спросил:
— А номер вы записали?
— Чего его записывать! — сказал Сева развязным тоном. — Он наверняка фальшивый.
— Почему вы так думаете? — поинтересовался Гуманицкий.
Сева стал вспоминать, что он должен сказать дальше, но тут на столе у замминистра зазвонил телефон. Николай Николаевич снял трубку, послушал и сказал:
— Упираются? Так объясните им: авторитетная комиссия выяснила, что дом в аварийном состоянии, ремонт нужен. Подумаешь, палаты темнозеленого века! Какие могут у нас быть причины авторитетной комиссии не верить? Скажите им: мы хорошего спонсора найдем, а вы пока в другое место переедете. И вообще, пора это дело притушить. А то мировая общественность недовольна, что у нас криминал рвется во власть. Якобы, конечно.
Гуманицкий опустил трубку на аппарат и светло посмотрел на Севу.
— Так на чем мы остановились?
— М-м… — замялся Сева, но вроде бы вспомнил, какие слова он должен говорить дальше:
— Может, вам еще чем-нибудь помочь? Мы много чего умеем.
— Спасибо, — сказал хозяин кабинета. — Вполне допускаю, что вы искусны в рисовании лошадей…
— Страусов, — поправил профессор.
— Почему — страусов? — поднял брови замминистра.
— Не обращайте внимания, — вмешался Сева. — Просто мой друг с детства тащится от страусов.
— Понятно, — сказал несколько озадаченный замминистра. — Впрочем, если бы вы могли помочь мне найти один такой… (он показал руками) чемоданчик… Вы что-то хотели сказать? — спросил он у профессора.
— Я?.. — переспросил Потапов каким-то блеющим голосом. — Да нет… Вроде ничего…
— И что… это за чемоданчик? — спросил Сева, чувствуя, как пересохло в горле во второй раз за последние полчаса.
Лицо у Гуманицкого стало еще более приветливым, чем было до сих пор. Он повертел в руках карандаш.
— Ничего особенного. Он поможет кое-что выяснить. Но дело опасное. Как любые поиски истины.
Профессор тут же оживился и заметил:
— Сократ сказал, что истина стоит жизни.
— Какая прекрасная мысль! — поддержал замминистра. — Но вы точно уверены, что это не Аристотель сказал?
Севе почудилась в голосе их собеседника насмешка над Потаповской эрудицией, но профессор тут же горячо и чистосердечно откликнулся:
— Нет-нет, Аристотель рассуждал о вещах более приземленных! Например, о природе власти. Помните, у него о чередовании трех систем — аристократии, демократии и монархии… Кстати, не исключено, что какая-то из этих форм может выродиться и будет заменена другой.
— Какой же? — спросил замминистра.
— Не исключено, что вполне причудливой! — воскликнул профессор, не обращая внимания на неодобрительный Севин взгляд. — А еще вспомним, как Аристотель, научив мудрости Александра Македонского, будущего завоевателя мира, скромно вернулся в Афины на зарплату рядового учителя.
— М-да, надо перечитать кое-что… — задумчиво сказал замминистра.
Снова зазвонил телефон. На этот раз Гуманицкий говорил совсем недолго:
— Ну да, я думаю — нет. Да нет, я думаю — да.
«Теперь он должен вернуть фото», — подумал Сева. Но замминистра фото не вернул. Наступила небольшая пауза, во время которой профессор и Сева смотрели
то на хозяина кабинета,
то на фото у него на столе,
то друг на друга.
В конце концов замминистра заинтересовался странным поведением гостей и, следуя их примеру, тоже стал вертеть головой, глядя
